Уайт, Джимми

Джимми Уайт
Дата рождения	2 мая 1962(1962-05-02) (61 год)
Место рождения	Лондон, Англия
Прозвище	Вихрь (англ. The Whirlwind), Народный чемпион (англ. People’s Champion)
Профессиональная карьера	1980—
Наивысший рейтинг	№ 2 (2 сезона)
Текущий рейтинг	№ 66
Призовые деньги	GB£ 4 770 095
Наивысший брейк	147 (чемпионат мира 1992)
Количество сенчури	295
Победы на турнирах
Всего побед	31, в том числе:
Чемпионат мира	Финал (1984, 1990, 1991, 1992, 1993, 1994)
Другие рейтинговые турниры	10
Прочие турниры	21
Награды
Последнее обновление информации в карточке: 25 февраля 2012

Джеймс (Джи́мми) Уо́ррен Уа́йт (англ. James (Jimmy) Warren White) (2 мая 1962, Лондон, Великобритания) — английский профессиональный игрок в снукер. Шестикратный финалист чемпионатов мира и победитель более чем тридцати профессиональных соревнований. По мнению специалистов, является одним из самых выдающихся и популярных снукеристов в истории игры.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Юные годы

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Родился Джимми Уайт в Лондоне, учился в колледже имени Эрнеста Бевина. Он начал увлекаться снукером в возрасте восьми лет. Тогда вместе со своим другом Тони Мео Джимми часто сбегал с занятий в школе и приходил играть в местном клубе Тедда Зеникелли. Так как в колледже особыми знаниями он не блистал, директор разрешил ему на время уходить на тренировки. Вскоре талант мальчиков заметил лондонский таксист. Он стал спонсировать их и возил по всей стране, чтобы они раскрыли свой потенциал на любительских соревнованиях. Уайт улучшал свою игру и побеждал на различных мелких турнирах. Так было до тех пор, пока его не пригласили на чемпионат Англии среди юниоров в 1977 году. К тому времени он уже достаточно хорошо овладел техникой и тактическим мастерством и выиграл первенство в возрасте 15 лет. Следующим шагом стал успех на национальном любительском чемпионате. Уайт не только победил, но и стал одним из самых молодых чемпионов этого турнира.

Этой победой Джимми фактически открыл себе путь на международную арену. Уже на следующий год он получил приглашение на любительский чемпионат мира который Уайт выиграл, установив абсолютный рекорд по возрастным показателям победителя — ему было всего 18 лет. Почти сразу же после успеха на чемпионате Джимми получил лицензию на выступления в профессиональных турнирах.

Карьера

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Ранняя карьера (1980—1985)

В начале восьмидесятых мэйн-тур насчитывал в общем 27 спортсменов. Новые, сильные игроки снукеру в то время были очень необходимы. Вместе с Тони Мео Уайт буквально ворвался в мэйн-тур. В дебютный же сезон Джимми попал на чемпионат мира. Там он в тяжёлой борьбе уступил будущему победителю Стиву Дэвису 8:10.

Второй сезон англичанин начал с очередной сенсации: он выиграл Scottish Masters и стал самым молодым игроком, которому покорился профессиональный турнир. И хотя Джимми провалил следующее же соревнование, он быстро исправил ситуацию, победив Дэвиса 11:9 на четвёртом для него соревновании — Northern Ireland Classic. А на чемпионате Британии его лишь в полуфинале остановил всё тот же Стив. К мировому первенству Джимми подошёл в отличной форме. Он без проблем прошёл канадца Клиффа Торбурна 10:4, южноамериканца Перри Менса 13:6 и канадца Кирка Стивенса 13:9. За выход в финал он боролся с более опытным Алексом Хиггинсом, и тот поединок стал одним из самых драматичных в истории Крусибла. Ни Уайт, ни Хиггинс до последнего момента не хотели уступать друг другу, но в решающей партии Алекс лучше воспользовался своими шансами.

• Решающая партия чемпионата мира 1982 года. Джимми Уайт — Алекс Хиггинс [www.youtube.com/watch?v=opyOP3EJ21w&feature=related видео]

Результаты Уайта немного ухудшились в сезоне 1982/83. Он дважды появлялся в финалах, и дважды его обыгрывал Рэй Риардон. Также он проиграл в первом раунде чемпионата мира Тони Мео. Ещё больше он усложнил своё положение после того, как на ранних стадиях выбыл из первых трёх соревнований следующего сезона. Уайт победил на Мастерс 1984 года. Там он показал свой талант забивать шары с большой силой и с сильными винтами.

Затем последовал финал чемпионата мира, первый финал Джимми из шести. Его соперником вновь стал Стив Дэвис. Первую часть Дэвис разгромно выиграл 12:4, но Уайт сумел по ходу действия сократить отставание до минимума — сначала 11:13, а потом 16:17, но кубок чемпиона получил Стив Дэвис.

• Удары Джимми Уайта на Masters 1984 г. [www.youtube.com/watch?v=0_fE-pvT084 видео]
• Финал чемпионата мира 1984 года часть 1 [www.youtube.com/watch?v=Wb7tm1yyAGY видео]
• Финал чемпионата мира 1984 года часть 2 [www.youtube.com/watch?v=aR_5_KQSgiA видео]

Джимми начал следующий год седьмым в рейтинге. Неплохой старт обозначился очередным финалом на Scottish Masters, но там снова он не смог победить Дэвиса. Также англичанин поучаствовал в финалах World Doubles (в паре с Алексом Хиггинсом), Carlsberg Challenge и Benson and Hedges Irish Masters, но в отличие от неудачного Scottish эти турниры он выиграл. На мировом первенстве Джимми дошёл до стадии 1/4, по пути обыграв Мео, 13:11, однако проиграл Тони Ноулзу, 10:13.

Расцвет (1985—1995 гг.)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Сезон 1985/86 стал для англичанина одним из лучших. Он побывал на главных стадиях Scottish Masters и Goya Matchroom Trophy. Кроме того, Джимми попал в полуфинал чемпионата Великобритании; он также защитил свои титулы на Carlsberg Challenge и Irish Masters и выиграл пригласительный турнир Pot Black Cup. Уайт всё ещё оставался без рейтингового титула, и поэтому победа на Mercantile Credit Classic 1986 вызвала у него бурную радость. А на чемпионате мира он вновь остановился на стадии 1/4, и вновь его обыграл Стив Дэвис.

Успешным оказался и следующий год. Джимми выиграл два рейтинговых турнира и снова вышел в финал Mercantile Credit Classic, но не сумел одолеть Дэвиса и проиграл в контровой партии. На ЧМ-1987 он уже в четвёртый раз встретился со Стивом, на сей раз полуфинале, но и здесь уступил — 11:16. Однако именно после этого сезона он начал выигрывать всё больше и больше рейтинговых соревнований. И хотя в следующем году Уайт остался без побед, очередной полуфинал в Крусибле удержал его на втором месте в рейтинге.

В сезоне 1988/89 Уайт проиграл в финале Fidelity Unit Trusts International Стиву Дэвису, и это поражение, казалось, окончательно поставило крест его надеждам на первое место в рейтинге. Однако Уайт выиграл у Дэвиса в финале Canadian Masters 9:4. Он также победил на нерейтинговом Hong Kong Masters. На чемпионате мира англичанину попалась не самая тяжёлая сетка, однако уже в четвертьфинале он оступился на Джоне Пэрроте. Несмотря на две победы и один финал, Джимми всё же опустился на одну строчку в мировой классификации.

Сезон 1989/90 стал одним из самых блеклых и невыразительных. Из примерно пятнадцати турниров успеха Уайт добился лишь на World Matchplay. Маленьким утешением стал второй финал на первенстве мира, особенно если учесть, что в 1/2 финала он выбил из борьбы Дэвиса со счётом 16:14. Однако в финале Джимми не смог преодолеть сопротивление молодого, но сильного Стивена Хендри. По итогам сезона Джимми поднялся с 4 позиции до 3 в табели о рангах.

В следующем сезоне Уайт победил на Mercantile Credit Classic и World Matchplay, выиграл новые турниры European Open и World Masters. В последнем турнире он получил самые крупные призовые на то время — 200000 фунтов стерлингов. На чемпионате мира Джимми уже по традиции стал вторым. Только на этот раз соперником его был Джон Пэррот, и счёт был несколько иным — 11:18. Но все эти результаты никак не повлияли на место англичанина в мировом рейтинге — он так и остался третьим.

В своём четвёртом финале чемпионата мира Уайт вновь играл с Хендри. После более чем половины игры счёт был 14:8 в пользу Джимми. Ему оставалось взять всего четыре партии, но Стивен сумел не только отыграться, но и выиграть в конечном итоге весь чемпионат. При этом Джимми Уайт стал обладателем максимального брейка, который он сделал в матче против Тони Драго. И хотя в целом сезон получился неплохим, позиция Джимми по-прежнему была неизменна — он шёл третьим.

В 1992 году Уайт завоевал рекордно высокое для себя количество рейтинговых титулов, из которых есть второй и третий по значимости в мэйн-туре. Также Джимми снова стал триумфатором на British Open. На чемпионате мира в решающей стадии Хендри обыграл Уайта 18:5. Это было второе по величине поражение в истории чемпионатов.

Свой последний, и одновременно самый памятный финал Джимми сыграл через год в возрасте 32 лет. Начал матч Уайт плохо, проигрывая Хендри 1:5. Однако он не позволил шотландцу повторить разгромную победу 1993-го и вышел вперед со счётом 10:9. Затем последовала долгая и упорная борьба, в результате которой Стивен вновь оказался впереди сперва 15:13, а потом и 17:16. Но Джимми не сломался — он тут же провёл серию в 75 очков, которая позволила ему свести дело к последнему, 35-му фрейму. Джимми вёл в партии — 37:24, но ошибся на простом чёрном, который давал ему право на стопроцентно выигрышный брейк. Комментатор встречи, Деннис Тейлор, заметил тогда: «Дорогой мой, надо было лишь чуть повнимательнее отнестись к этому удару». Если бы Уайт забил этот шар, на столе тогда оставалось всего 5 красных, и даже трёх из них хватало для победы. Стивен Хендри со своей серией в 58 очков поставил точку в том драматичном поединке.

Последующая карьера (1995 — по настоящее время)

Сразу же после после шестого «промаха» в Крусибле качество игры Джимми стало заметно ухудшаться. Всё чаще он стал выбывать на ранних стадиях, причем с довольно неприличным счётом. В сезоне 1994/95 его самым лучшим результатом стало участие в полуфиналах International Open, Masters и чемпионата мира. Джимми закончил сезон под седьмым номером, то есть опустился на три строки.

Старт следующего сезона у Джимми снова не задался. На турнире Thailand Classic он сначала едва-едва победил канадца Алена Робиду, 5:3, однако уже на втором этапе с таким же счётом проиграл Джо Свэйлу. На Гран-при Уайт ограничился четвертьфиналом, по пути он дважды побеждал своих соперников всухую. Чемпионат Великобритании получился неоднозначным. Хотя Джимми с лёгкостью прошёл первые две стадии, он оступился в 1/8 финала, во второй раз за карьеру проиграв Джону Хиггинсу — 6:9. Далее последовала целая полоса неудач: Уайт трижды уступал своим противникам в первом раунде рейтинговых соревнований. Причём два раза подряд он проиграл Стиву Джеймсу, который не входил в шестнадцать сильнейших. Только к концу сезона он сумел выиграть в первом круге. На первенстве мира англичанин уже в 1/16 не смог преодолеть сопротивление тайца Джеймса Уоттаны. По меркам Джимми это был отвратительный сезон, и тринадцатое место в рейтинге лишь подтверждало это. Хотя худшие результаты были ещё впереди.

В 1996 году он даже установил свой личный антирекорд: в пяти подряд рейтинговых турнирах Уайт не прошёл дальше первого раунда. На International Open он в 1/32-й разгромил Майкла Джаджа 5:1, затем — Дэйва Финбоу, а в 1/8-й переиграл Найджела Бонда 5:3. В четвертьфинале Уайта ждал его принципиальнейший соперник — Стивен Хендри. И на этот раз пятикратный чемпион мира легко выиграл 5:2. На European Open он вышел в шестнадцать сильнейших, где в который раз проиграл Хиггинсу, 3:5. Эти результаты были не так уж и плохи по сравнению с началом сезона.

На Thailand Open 1997 Уайт в первом раунде выиграл у Питера Лайнса 5:0. Но сразу же после этого проиграл Стивену Хендри 2:5. Больше ничем Уайт себя не проявил и проиграл стартовый матч чемпионата мира Энтони Хэмилтону. За три года, начиная с середины 1994-го, Джимми так ни разу и не появился в финале рейтинговых соревнований, и в конце концов покинул пределы Топ-16.

Джимми попытался вернуться в снукерную элиту в 1997 году, здорово стартовав с двух подряд финалов. В этом же сезоне он стал финалистом Премьер-лиги. Но это были финалы нерейтинговых турниров, и усилия вернуться в шестнадцать сильнейших в тот раз не увенчались успехом. На мировом чемпионате Уайт в 1/16-й буквально обыграл Хендри, 10:4 и Даррена Моргана 13:3. Остановил Джимми в четвертьфинале его приятель — Ронни О’Салливан. Джимми был в шаге от возвращения в топ-16, но это поражение оставило его надежды на будущее.

В сезоне 1998/99 Уайт одержал победу на пригласительном турнире Pontins Professional, снова стал вторым в Премьер-лиге и квалифицировался на чемпионат мира, но проигрыш в первом же раунде Алану Макманусу снова обрёк Джимми на прохождение квалификации. При возрасте под сорок ему физически было труднее справляться с многочисленными нагрузками и тренировками. Но на British Open 2000 впервые за шесть лет Уайт вышел в финал рейтингового турнира, где его победил Питер Эбдон 9:6. Игра англичанина постепенно улучшалась, и вскоре Джимми появился в полуфинале на Гран-при, а также помог победить своей сборной на Nations Cup. Уайт не сумел пробиться на первенство мира, но несмотря на это он по итогам двух сезонов стал одиннадцатым.

Результаты сезона 2001/02, исключая чемпионат мира, вполне удовлетворили ожидания Джимми. С двумя четвертьфиналами он заслуженно поднялся ещё на одну строчку в рейтинге; кроме того, Джимми попал в полуфинал престижного турнира Мастерс и, таким образом, повысил количество заработанных призовых до £4 миллионов.

На чемпионате мира в первом матче Джимми Уайт расправился с валлийцем Домиником Дэйлом 10:2, но в следующем раунде Мэттью Стивенс разргомил самого Джимми со счётом 13:3.

Следующий сезон стал полным разочарованием для Уайта. Он не только не вышел ни в один финал, но и проиграл в дебютных матчах шесть раз кряду. Из-за этого Уайт вновь поставил под угрозу своё место в шестнадцати сильнейших и всё же, благодаря результатам предыдущего сезона, он остался в топе по крайней мере на следующий год. К сезону 2003/04 Джимми готовился очень старательно. В первых двух соревнованиях он выбыл на ранних стадиях. Но на чемпионате Британии Уайт дошёл до полуфинала, где не сумел дожать Мэттью Стивенса и в итоге уступил7:9. Далее на вновь учреждённом European Open Уайт, показав великолепный снукер, вышел в финал, но проиграл малоизвестному Стивену Магуайру, 3:9. Через один турнир Джимми во второй раз за сезон дошёл до финала, и на сей раз победил Пола Хантера со счётом 9:7. После этих успехов Уайт поднялся на одиннадцатую строчку в мировой табели о рангах, самую высокую за десять лет.

• Джимми Уайт побеждает на турнире Players Championship-2004. [www.youtube.com/watch?v=xE5oIzVv89Y видео]

Но именно следующий год стал началом краха игры Джимми. На Гран-при он пробился во второй круг, где проиграл соотечественнику Иан Маккалоху. Потом последовал стремительный спад. На следующем турнире Уайт был обыгран юным китайцем Дин Цзюньхуэем 1:5. Неудачи преследовали Джимми и на чемпионате Великобритании, где он сдался из-за плохого самочувствия при счёте 0:7. На Мальте и Irish Masters он всё-таки преодолел первый раунд. Затем последовал мгновенный вылет из Welsh Open и China Open. На чемпионате мира Уайт добрался до стадии 1/8, но уступил Мэттью Стивенсу — 5:13. Несмотря на проваленный сезон, Уайт повысился в рейтинге до восьмого места. Но за следующие полтора года он только один раз дошёл до 1/8-й — на Гран-при, а в остальных случаях выбывал в первом раунде. На сей раз место в мировом рейтинге соответствовало уровню игры — он стал тридцать пятым. В следующем сезоне он скатился ещё на 25 пунктов и не сумел квалифицироваться ни на один из рейтинговых турниров. На чемпионате мира Уайт добрался до 1/32 финала, однако у него заболела шея, и он проиграл Марку Кингу 3:10. Он оказался в шаге от выхода в финальную часть ЧМ и в шаге от top-64. Уайт должен был покинуть «высшую лигу», но спасся за счёт лучшей разницы набранных очков и всё-таки остался играть на следующий год. На стартовом турнире следующего сезона Джимми снова сумел пробраться через трудную квалификацию до 1/32 финала, где проиграл Барри Хокинсу 3:5.

Превзошёл свой успех Уайт на втором по счёту соревновании — Шанхай Мастерс, который состоялся в конце сентября. Он преодолел квалификацию, причём на пути к 1/16-й обыграл таких игроков, как Эндрю Хиггинсон (5:3) и Кен Доэрти (5:0). Стоит отметить, что Джимми начал играть со 2-го круга из-за отказа Джона Пэррота участвовать в соревновании. В уайлд-кард раунде Джимми противостоял китаец Сяо Годун. Несмотря на прошлогоднее поражение от Годуна на одном из турниров, здесь англичанин показал игру, близкую к прежней, и победил его со счётом 5:2. Уже в основной сетке турнира он вновь встретился с Кингом. На этот раз матч выдался куда более напряжённым, и Уайту уступил в последней партии.

В 2009 году Уайт вышел в основную сетку турнира Welsh Open, в последнем раунде квалификации обыграв Кена Доэрти 5:0. В июле выиграл турнир Sangsom 6 Red World Grand Prix, проводившийся во второй раз и игравшийся при 6 красных шарах вместо обычного формата в 15 красных. В финале Уайт обыграл Барри Хокинса 8:6 и завоевал свой 25-й титул победителя нерейтингового турнира.

Сезон 2009/10

В октябре 2009 года Джимми выиграл выставочный турнир World Series of Snooker в Праге, одолев в финале Грэма Дотта 5:3. На на одном из рейтинговых турниров Уайт не смог квалифицироваться. Даже на чемпионате мира он проиграл во втором матче Кену Доэрти — 3:10. По результатам сезона Джимми стал 60-м в официальном рейтинге.

Сезон 2010/11

В сезоне 2010/11 Уайт трижды достигал финальной стадии рейтинговых турниров (World Open, чемпионат Великобритании и China Open), и все три раза уступал своим соперникам в первом раунде. На World Open и чемпионате Британии Джимми сыграл два довольно редких для этого времени матча — против Ронни О’Салливана и Стивена Хендри соответственно. В обоих случаях он имел шансы на победу, причём в матче против Хендри он вёл 8:7 в игре до 9 побед — но всё же проиграл. На китайский же турнир Уайту просто не выдали визу, из-за чего ему не удалось провести матч основной стадии (точнее — уайлд-кард раунда). Но главным достижением в сезоне стала победа на возобновлённом чемпионате мира среди ветеранов — там Джимми обыграл Клиффа Торбурна, Джона Пэррота и в финале Стива Дэвиса, и завоевал свой второй (после победы на любительском ЧМ в самом начале карьеры) титул чемпиона мира. Впрочем, на профессиональном мировом первенстве Джимми проиграл в первом же матче квалификации, и упустил шанс вернуться в Топ-48 официального рейтинга. В итоге он занял 55 место.

Достижения

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Уайту принадлежат многие достижения и рекорды. Он стал самым молодым победителем любительского чемпионата мира и одним из самых молодых победителей первенства Англии по той же версии. По заработанным призовым Джимми идёт на четвёртом месте после Стивена Хендри, Ронни О’Салливана и Стива Дэвиса, а в 1999 году за заслуги перед Соединённым Королевством он удостоился звания. Уайт — один из самых серийных снукеристов мира, на его счету уже более 280 сенчури, и это пятый показатель. Он является одним из всего пяти игроков в истории снукера, которым удавалось сделать максимальный брейк на чемпионате мира. Шесть раз леворукий Джимми пытался покорить титул чемпиона, но так и не сумел сделать это. Его называют Народным чемпионом, поскольку простой, с немного залихватскими манерами, лондонец стал любимцем.

Кроме достижений, напрямую связанными со снукером, в начале девяностых Уайт тренировал и содействовал становлению как игрока Ронни О’Салливана. В жизни Уайт и О’Салливан — друзья.

Позже Уайт стал тренировать бельгийца Люку Бреселя.

Стиль игры

Свою большую популярность Уайт получил, в том числе, благодаря стилю поведения у снукерного стола. Джимми известен прежде всего своей скоростной и атакующей игрой — именно благодаря такому стилю он и получил прозвище «Вихрь». Он — один из немногих игроков, которым хорошо удаётся выполнять удары с сильнейшими винтами и при этом более-менее контролировать траекторию битка. Джимми Уайт чаще других снукеристов выбирает очень сложные атакующие удары в критических игровых ситуациях, когда промах может привести к проигрышу партии или матча. Интересно, что, несмотря на преимущественно атакующий стиль игры, он умеет хорошо вести серию позиционных ударов. По игре и, в частности, её зрелищности, Джимми сравнивают с другим знаменитым снукеристом — Алексом Хиггинсом, хотя уровень серийности, по статистике, значительно выше у Уайта.

Статистика выступлений на профессиональных турнирах

Рейтинговые турниры

Легенда

Чемпионат мира (0-6)

Чемпионат Великобритании (1-2)

Другие рейтинговые турниры (8-6)

Результат	№	Год	Турнир	Соперник в финале	Счёт
Финалист	1.	1982	Гран-при	Рэй Риардон	5:10
Финалист	2.	1984	Чемпионат мира	Стив Дэвис	16:18
Финалист	3.	1985	Goya Matchroom Trophy	Клифф Торбурн	10:12
Победитель	1.	1986	Mercantile Credit Classic	Клифф Торбурн	13:12
Победитель	2.	1986	Гран-при	Рекс Уильямс	10:6
Финалист	3.	1987	Чемпионат Великобритании	Стив Дэвис	14:16
Победитель	3.	1987	British Open	Нил Фудс	13:9
Финалист	4.	1987	Mercantile Credit Classic	Стив Дэвис	12:13
Финалист	5.	1988	Fidelity Unit Trusts International	Стив Дэвис	6:12
Победитель	4.	1988	Канадиан Мастерс	Стив Дэвис	9:4
Финалист	6.	1990	Чемпионат мира	Стивен Хендри	12:18
Финалист	7.	1991	Чемпионат мира	Джон Пэррот	11:18
Финалист	8.	1991	Чемпионат Великобритании	Джон Пэррот	13:16
Победитель	5.	1991	Mercantile Credit Classic	Стивен Хендри	10:4
Победитель	6.	1992	European Open	Марк Джонстон-Аллен	9:3
Финалист	9.	1992	Чемпионат мира	Стивен Хендри	14:18
Победитель	7.	1992	Чемпионат Великобритании	Джон Пэррот	16:9
Победитель	8.	1992	Гран-при	Кен Доэрти	10:9
Победитель	9.	1992	British Open	Джеймс Уоттана	10:7
Финалист	10.	1993	Чемпионат мира	Стивен Хендри	5:18
Финалист	11.	1994	Чемпионат мира	Стивен Хендри	17:18
Финалист	12.	2000	British Open	Питер Эбдон	6:9
Финалист	13.	2004	European Open	Стивен Магуайр	3:9
Победитель	10.	2004	Players Championship	Пол Хантер	9:7

Нерейтинговые турниры

Результат	№	Год	Турнир	Соперник в финале	Счёт
Победитель	1.	1981	Scottish Masters	Клифф Торбурн	9:4
Победитель	2.	1981	Northern Ireland Classic	Стив Дэвис	11:9
Финалист	1.	1984	Scottish Masters	Стив Дэвис	4:9
Победитель	3.	1984	Мастерс	Терри Гриффитс	9:5
Победитель	4.	1984	Carlsberg Challenge	Тони Ноулз	9:7
Победитель	5.	1984	Thailand Masters	Терри Гриффитс	4:3
Победитель	6.	1985	Irish Masters	Алекс Хиггинс	9:5
Финалист	2.	1985	Pot Black Cup	Дуг Маунтджой	0:2
Победитель	7.	1985	Carlsberg Challenge	Алекс Хиггинс	8:3
Победитель	8.	1986	Irish Masters	Вилли Торн	9:5
Финалист	3.	1986	Мастерс	Клифф Торбурн	5:9
Победитель	9.	1986	Pot Black Cup	Кирк Стивенс	2:0
Финалист	4.	1987	Канадиан Мастерс	Деннис Тейлор	7:9
Победитель	10.	1989	World Matchplay	Джон Пэррот	18:9
Победитель	11.	1990	World Matchplay	Стивен Хендри	18:9
Победитель	12.	1991	Hong Kong Masters	Нил Фудс	6:3
Победитель	13.	1991	World Masters	Тони Драго	10:6
Победитель	14.	1991	European Challenge	Стив Дэвис	4:1
Победитель	15.	1993	Премьер-лига	Алан Макманус	10:7
Финалист	5.	1998	Премьер-лига	Кен Доэрти	2:10
Финалист	6.	1999	Премьер-лига	Джон Хиггинс	4:9
Победитель	16.	1999	Pontins Professional	Мэттью Стивенс	9:5
Финалист	7.	2006	Премьер-лига	Ронни О'Салливан	0:7
Победитель	17.	2009	Sangsom 6 Red World Grand Prix	Барри Хокинс	8:6
Победитель	18.	2010	Чемпионат мира среди ветеранов	Стив Дэвис	4:1

Командные достижения

• World Doubles Championship

• • 1984 Победитель. Финальный счёт: Джимми Уайт и Алекс Хиггинс 10:2 Клифф Торбурн и Вилли Торн
  • 1983 Финалист. Финальный счёт: Джимми Уайт и Тони Ноулз 2:10 Стив Дэвис и Тони Мео

• Кубок мира

• • 1988 Победитель. Финальный счёт: Сборная Англии 9:7 Сборная Австралии
  • 1989 Победитель. Финальный счёт: Сборная Англии 9:8 Сборная мира
  • 1982 Финалист. Финальный счёт: Сборная Канады 4:2 Сборная Англии

Места в мировой табели о рангах

Сезон	Место
1980/81	Дебют
1981/82	21
1982/83	10
1983/84	11
1984/85	7
1985/86	7
1986/87	5
1987/88	2
1988/89	2
1989/90	3
1990/91	4
1991/92	3
1992/93	3
1993/94	3
1994/95	4
1995/96	7
1996/97	13
1997/98	21
1998/99	18
1999/00	16
2000/01	18
2001/02	11
2002/03	10
2003/04	15
2004/05	11
2005/06	8
2006/07	35
2007/08	60
2008/09	65
2009/10	56
2010/11	60
2010/11. 1-й пересчёт	64
2010/11. 2-й пересчёт	57
2010/11. 3-й пересчёт	58
2011/12	55
2011/12. 1-й пересчёт	54
2011/12. 2-й пересчёт	47
2011/12. 3-й пересчёт	48

Библиография

• BEHIND THE WHITE BALL (AN AUTOBIOGRAPHY). Автор: Джимми Уайт, HC, DJ, Hutchinson, 1998.

Ссылки

• [www.jimmywhirlwindwhite.com/ Официальный сайт]  (англ.)
• [www.worldsnooker.com/page/PlayersAlphabeticalArticle/0,,13165~2246117,00.html Профиль на World Snooker]  (англ.)
• [www.snooker.org/plr/bio/jwhite.shtml Статистика игры и факты жизни на Snooker.org]  (англ.)
• [www.global-snooker.com/Jimmy-White.asp Профиль на Global Snooker]  (англ.)
• [www.cajt.pwp.blueyonder.co.uk/Centuries.htm Статистика сенчури-брейков в архиве Криса Тёрнера]  (англ.)
• [www.cajt.pwp.blueyonder.co.uk/Players/WhiteJ.html Профиль в архиве Криса Тёрнера]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Уайт, Джимми

Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]