Джим с Пиккадилли

Джим с Пиккадилли
Piccadilly Jim
Автор:	П. Г. Вудхаус
Жанр:	юмористическая мелодрама
Язык оригинала:	Английский
Оригинал издан:	1917
Переводчик:	И. Митрофанова (1999)
Издатель:	Dodd, Mean and Co. Herbert Jenkins
Предыдущая:	Uneasy Money (1917)
Следующая:	The Man with Two Left Feet (1917)

«Джим с Пикадилли» (англ. Piccadilly Jim) — роман П. Г. Вудхауса, опубликованный в США 24 февраля 1917 года издательством Dodd, Mean and Co. (Нью-Йорк). В Великобритании книга была издана в мае 1918 года (Herbert Jenkins, Лондон). В июне-ноябре 1916 года роман печатался с продолжением в газете «Saturday Evening Post».

Поскольку часть сюжета романа связана с очередным планом похищения Огдена Форда, «Джим с Пикадилли» в какой-то степени может считаться продолжением романа «Золотце ты наше».

Роман «Piccadilly Jim» экранизировался трижды: в 1920, 1936 и 2004 годах. В киноверсии 1936 года главную роль исполнил Роберт Монтгомери, в версии 2004 года (реж. Джон Маккей, сценарий Джулиана Феллоуса) — Сэм Рокуэлл.

В России перевод романа выходил в 1999 году («Остожье», Москва) и 2002 году («ТЕРРА-Книжный клуб», Москва) в переводе И. Митрофановой

Персонажи

• Мистер Питер Петт — финансист-подкаблучник, который обожает бейсбол.
• Миссис Неста Форд Петт — жена мистера Петта, по совместительству — автор детективных романов.
• Вилли Партридж — племянник миссис Петт, сын знаменитого изобретателя, чья «взрывчатка» в конечном итоге не взрывается.
• Огден Форд — 14-летний толстяк, крайне неприятный сын Несты, над которым постоянно висит угроза похищения.
• Энн Честер — рыжеволосая племянница мистера Петта.
• Джерри Митчелл — частный тренер-боксёр, с которым занимается мистер Петт.
• Миссис Евгения Крокер — сестра Несты, вдова миллионера Дж. Дж. Бранта, которая живет в Лондоне с мужем и мечтает сделать последнего пэром.
• Бингли Крокер — 50-летний американец, бывший актёр, пять лет назад вышедший за Евгению. Мечтает вернуться на родину.
• Джимми (Джеймс Брейтуэйт) Крокер — главный герой, 26-летний сын Бингли Крокера и пасынок Евгении. Бывший журналист «Chronicle».
• Лорд Уисбич — первоначально — персонаж, с которым подрался Джим: за него выдает себя Джентльмен Джек, который является в дом Несты, чтобы похитить взрывчатку.
• Хаммонд Честер — отец Энн, кузен мистера Петта.
• Бэйлисс — дворецкий миссис Крокер, за сына которого выдает себя Джимми, знакомясь с Энн.
• Скиннер — «второе я» Бингли Крокера, когда он сбегает от жены в Америку и поступает дворецким в дом Несты.
• Мисс Тримбл — женщина-детектив устрашающего вида, которая ненавидит мужчин и капиталистов.

Сюжет

Глава I

Преуспевающий финансист Питер Петт не может найти себе места в собственном доме: он оккупирован представителями ненавистной ему творческой богемы, а в его собственном кабинете располагается зловредный пасынок (уже известный читателю по роману «Золотце ты наше») Огден Форд. В доме заправляет Неста Петт (в недавнем прошлом — Форд), под каблуком которой и пребывает Питер. Единственная отдушина для финансиста — общение с очаровательной рыжеволосой племянницей Энн Честер. Именно она предлагает дяде план похищения Огдена — с тем, чтобы направить того в «собачий интернат» и там перевоспитать, заняв физической подготовкой. Практическая сторона похищения возлагается на проживающего в доме боксера-инструктора Джерри Митчелла.

Тем временем в газете появляется очередное сообщение о лондонских проделках Джимми Крокера (известного также как Джим с Пикадилли), племянника Несты Форд-Петт. Дама, к ужасу своему замечая разделе скандальной хроники и свою собственную фотографию, решает: она должна немедленно отправиться с семьёй в Лондон, вывезти оттуда Крокера, заставить поступить на работу и начать новую жизнь. С ней отправляются мистер Петт с Огденом и Энн. Последняя ненавидит Джимми за то, что тот пять лет тому назад, будучи репортёром (той самой газеты, которая теперь пишет о его похождениях) беспощадно высмеял первый сборник стихотворений, ею опубликованный.

Главы II—III

В Лондоне американец мистер Крокер, в прошлом талантливый актёр, а ныне — новый муж миссис Евгении Форд (сестры Несты) тоскует по родине, особенно по бейсболу. Жена усугубляет его страдания: намереваясь сделать его членом палаты Лордов, она воспитывает в нём аристократические манеры. Будучи не в силах избавиться от «плебейской» привычки самостоятельно открывать дверь гостям, он и встречает на пороге миссис Петт, прибывшую в Лондон с семейством. Гости принимают хозяина за дворецкого, и мистер Крокер охотно берёт на себя эту роль. Распознавая в мистере Петте американца, он завязывает с ним беседу о бейсболе.

Между сёстрами происходит комично-напыщенный диалог, в ходе которого Неста узнает, что Джимми Крокер вовсе не позорит семью; напротив, вращается здесь в самом аристократическом обществе и водит знакомство, в частности, с юным аристократом лордом Перси Уипплом. Это последнее обстоятельство крайне важно для миссис Петт, точнее — для её планов поместить мужа в палату Лордов. Не пообщавшись с самим Джимми (который в это время отсыпается наверху), посрамлённая миссис Петт отправляется восвояси.

Главы IV—VII

Джимми Крокер просыпается в ужасном состоянии. Из газетной статьи (которую зачитывает ему дворецкий Бэйлисс) он узнает, что накануне ночью устроил потасовку в ресторане и побил лорда Перси Уиппла. Узнаваяф случайно от отца, что как раз с Уиппи ему и следовало бы дружить (согласно планам мачехи), он испытывает приступ искреннего раскаяния и осознает, что единственный шанс для него с честью выйти из ситуации — отправиться в Америку и там начать новую жизнь.

…На улице Джимми Кроке видит очаровательную рыжеволосую девушку; более того — тут же спасает её почти из-под колес выехавшего из-за поворота такси. Некоторое время спустя он замечает свою новую знакомую в ресторане с родственниками и из подслушанного разговора к своему изумлению узнает, что та по каким-то причинам всей душой ненавидит его, Джимми Крокера.

Семейство Петтов отбывает на пароходе в Нью-Йорк, и Джимми тоже покупает билет. На причале он вновь встречается с Энн Честер. Поскольку тут же находится прибывший с вещами дворецкий Бэйлисс, Джимми в спешке выдает себя за сына последнего. У Энн возникает представление, что её новый знакомый — бедный юноша, которого отец на последние деньги направляет в Америку на поиск лучшей доли. Отдав дворецкому записку для отца, Джимми поднимается на борт.

На борту он время от времени беседует с Энн, постепенно в неё влюбляется и в этом ей почти признается. Энн симпатизирует своему новому знакомому, узнавая в нем родственную авантюристическую душу, но крайне скептически отзывается о любви как таковой. Романтическое начало в ней безнадежно убито Крокером-рецензентом…

Главы VIII—XI

В Нью-Йорке Джимми узнает, что путь обратно в «Кроникл» для него закрыт: там его давно уже воспринимают не как бывшего коллегу, но как персонажа скандальной хроники. Он случайно встречается с Энн в ресторане и обсуждает с ней будущее. Один из английских знакомых бросается к Джиму с приветствиями, но тот делает вид, что не узнает приятеля, сохраняя верность своему альтер эго. Джим объясняет Энн, что, по-видимому, очень похож на того самого Крокера. Происходит встреча Джима со старым знакомым Джерри Митчеллом: последний приглашает его к себе на квартиру.

…На приёме у миссис Петт собираются поэты, художники и изобретатели: в числе последних — Вилли Партридж, наследник известного мастера по взрывчатке, утверждающий, что с успехом продолжает дело отца. Один из новых гостей называется себя лордом Уисбичем: он претендует на благосклонность Энн Честер, и та уже готова ответить согласием на его предложение. Лорд Уисбич предупреждает миссис Петт о том, что в доме могут находиться шпионы, чья цель — выкрасть изобретение Патриджа, и указывает на Скиннера, совсем недавно поступившего в дом на должность дворецкого. Миссис Петт рассказывает ему, что повстречала того в доме своей сестры Евгении… Читатель начинает догадываться, что Скиннер — не кто иной, как Крокер-старший, сбежавший из Лондона.

…Огден донимает Джерри Митчелла и получает от него тумаков. Последнего выставляют из дома. План по похищению Огдена с помощью боксера-инструктора трещит по всем швам. Энн является к Митчеллу на квартиру, застает там Джимми и узнаёт, что тот посвящён в её планы. Джимми предлагает взять на себя роль похитителя, а в дом проникнуть… под видом себя самого, выдав себя за реального Джимми Крокера, на которого он так удивительно похож.

Главы XII—XV

Джимми прибывает в офис финансиста Петта под видом «настоящего Джимми Крокера». И работа у дяди Питера, и сам дядя приходятся ему по душе. Визит к тёте Несте, однако, осложняются непредвиденными обстоятельствами. Члены семьи начинают припоминать, что видели Джимми на том же пароходе, на котором прибыли сами. Под видом дворецкого Скиннера перед Джимми предстаёт его собственный отец. Наконец, ему представляют гостя, который называет себя «лордом Уисбичем» (тем самым, которого в Лондоне поколотил Джим), но явно таковым не является. Чтобы не разоблачить себя самого, Джимми вынужден воздержаться и от разоблачения лже-лорда. Между ними происходит откровенный разговор, в ходе которого обе стороны договариваются пока не мешать друг другу…

Главы XVI—XVII

Псевдолорд Уисбич не теряет времени даром: он направляется к миссис Петт и убеждает её в том, что новоприбывший гость, выдающий себя за Джимми Крокера — шпион, цель которого состоит в том, чтобы завладеть взрывчаткой (под названием «партриджит») а заодно и похитить Огдена. Миссис Петт, преисполнившись благодарности, приглашает псевдолорда переехать к ней в дом и начать слежку за Джимми и Скиннером, который, как ей теперь ясно, сообщник злодея. При этом миссис Петт еще и вызывает частного детектива, мисс Тримбл, устрашающего вида даму, которая ненавидит — капиталистов и мужчин одновременно. Она поступает на работу в дом под видом служанки, начинает подозревать всех сразу а увидев Скиннера, опознаёт в нём гражданина, который находится в розыске в Англии… Когда к миссис Петт является Джим с просьбой восстановить Джерри Митчелла в правах, он встречает более чем холодный прием. Миссис Петт «догадывается», что и Джерри — один из сообщников.

Глава XVIII

В библиотеке дома Джим рассматривает книги и натыкается на томик стихов Энн Честер, им когда-то отрецензированный. Он понимает причину ненависти к нему Энн, но не может заставить себя раскаяться: стихи действительно безнадежно плохи. Заходит Энн и узнает, что тётя не согласилась вернуть Джерри Митчелла в дом. Внезапно появляется подслушивавший Огден Форд: он рассказывает парочке о том, что подслушал разговор матери с «лордом Уисбичем». Огден не против похищения, но с одним условием: чтобы ему выплатили часть выкупа…

Джимми делает предложение Энн, но узнаёт, что та уже дала согласие лорду Уисбичу. Джимми направляется к последнему, представляет убедительное доказательство того, что он — Джимми Крокер (демонстрируя этикетку портного на подкладке плаща) и требует, чтобы тот убирался из дома. Джентльмен-Джек просит ему дать отсрочку на сутки.

Главы XIX—XXV

У Джимми наконец возникает возможность поговорить с отцом. Он использует её, чтобы попросить отца об услуге: тот должен похитить Огдена! Мистер Крокер, бывший актер, увлекается идеей: загримировавшись, является к Огдену, убеждает его в том, что он — представитель «дружественной» ему банды (которая уже похищала его в романе «Золотце ты наше»); оба направляются к ожидающей их машине.

…Джимми заходит в библиотеку и видит, что «лорд Уисбич» орудует над сейфом. Преступник принимается звать на помощь: являются мисс Тримбл с задержанными Огденом и мистером Петтом, а за нею и всё разбуженное семейство. Злоумышленник заявляет, что Джим пытался взломать сейф и украсть взрывчатку Партриджа. Энн в растерянности, миссис Петт торжествует. Лорд Уисбич пытается улизнуть, но тут Джимми требует обыскать «лорда», понимая, что у того должна быть пробирка. «Лорд» бросается к окну, угрожая всех взорвать, из соседней комнаты вырывается собачка, «лорд» в испуге роняет пробирку на пол… но взрыва не происходит… «Партриджит» не срабатывает.

Мисс Тримбл, смирившись с бегством преступника, звонит в офис: там уже находится дама, разыскивавшая Скиннера в Англии. Является Евгения Крокер, и участники драмы сбрасывают маски. Некогда безропотный мистер Петт обретает голос. Он во всеуслышание заявляет, что сам просил об организации похищения Огдена. Мисс Тримбл удаляется в гневе. Бингли Крокер объясняет Евгении, почему сбежал от неё, и после недолгого сопротивления соглашается вернуться в Лондон после того, как Джимми обещает ему телеграммами сообщать все результаты бейсбольных матчей.

Глава XXVI

Энн некоторое время пытается убедить себя в том, что всё ещё ненавидит Джимми Крокера. Её сопротивление оказывает недолгим.

Ссылки

• [www.gutenberg.org/etext/2005 Piccadilly Jim], Project Gutenberg
• [www.imdb.com/title/tt0028102/ Фильм 1936 года], IMDB
• [www.imdb.com/title/tt0371878/ Фильм 2004], IMDB

Отрывок, характеризующий Джим с Пиккадилли

– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?