Джинн

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

У этого термина существуют и другие значения, см. Джинн (значения).
Не следует путать с джином.

Джинны (араб. جن‎ от арабского "джинн") — духи в арабской мифологии, позже ставшие частью учений ислама, в которых выступают как правило в роли нечисти, как черти и бесы в христианстве. В доисламскую эпоху джинны у арабов почитались, как боги. Согласно вероучению ислама, джины были созданы из чистого бездымного пламени, не воспринимаемые ни одним из 5 основных чувств человека, живущие параллельно с людьми, но появившиеся раньше них и так же восприимчивые к вере/неверию в Бога.

Согласно арабской мифологии существует четыре вида джиннов: ифрит, гуль, сила, марид (малик). Самыми могущественными и злыми из них являются ифриты — джинны, повелевающие огнём, считаются слугами сатаны, которые могут серьёзно навредить людям.[1] Гуль — существо из арабских мифов, обычно женского пола, обитающее в пустынях и кладбищах и питающиеся свежей мертвечиной. Мариды (Малики) — джинны воздуха, рациональные и разумные создания, номинальные монархи всех джиннов. Сила — слабейшие из джиннов, неспособные менять облик и крайне уязвимые к древесине (один удар деревянной палкой мгновенно убивает их).

В западной культуре джинн прежде всего известен из сборника сказок 1000 и 1 ночь, как волшебный дух со скрестившимися руками, внешне похожий на человека, но заточённый в лампе и исполняющий три любых желания тому, кто потёр лампу и пробудил джинна.





В доисламской культуре

Согласно археологическим находкам, в северо-западной Аравии люди поклонялись джиннам как богам. В древней Пальмире люди поклонялись «джиннаям» — хорошим богам.[2] В частности тот факт, что раньше арабы-язычники поклонялись джиннам, как богам, указывает сура из Корана:

Они установили родство между Ним [Аллахом] и джиннами, но джинны знают, что они будут собраны [для наказания]
Коран, 37:158

Мекканцы поклонялись джиннам, делая им жертвоприношения.[3]

В римской мифологии джиннам соответствуют гении, а в древнегреческой — даймоны, или демоны (др.-греч. δαίμων).

Джинны в исламе

Согласно вероучениям ислама, Аллах создал три вида разумных существ: Ангелов из света, людей из глины и джиннов из палящего пламени.[4] Слово происходит от арабского слова джанна ‘скрытый’. Таким образом джинны невидимы для людей.

…Мы сотворили человека из сухой звонкой глины, полученной из видоизменённой грязи. А еще раньше Мы сотворили джиннов из палящего пламени
Коран, 15:26-27

Сподвижник Пророка Мухаммада Ибн ‘Аббас говорил: «Первыми (до появления рода человеческого) на Земле были поселены джинны. После того как в своей аморальности и вражде они перешли все возможные границы, Всевышний ниспослал к ним Иблиса (Сатану, который на тот момент ещё не был проклят и, являясь ученейшим и набожным джинном, был вхож в окружение ангелов) и некоторое количество ангелов, которые силой остановили бесчестие и войны. Затем был сотворен Адам (и Ева)»[5].

Как гласит вероучение ислама, джинны, как и люди имеют выбор быть праведными или пойти по пути тьмы.

…Я сотворил джиннов и людей только для того, чтобы они поклонялись Мне
Коран, 51:56

Таким образом среди джиннов есть праведные (мусульмане) и отступники, которые служат сатане, известные, как шайтаны. Многие джинны приняли ислам, когда услышали чтение Корана пророка Мухаммеда:

…Скажи: «Мне было открыто, что несколько джиннов послушали чтение Корана и сказали: „Воистину, мы слышали удивительный Коран. Он наставляет на прямой путь, и мы уверовали в него и не будем приобщать сотоварищей к нашему Господу“».
Коран, 72:1-2

Мусульмане верят, что многих людей ко лжи и многобожеству склонил Иблис (аналог Люцифера или сатаны в христианстве), джинн, который удостоен высших привилегий и лично был избран Аллахом жить в небесах вместе с ангелами, однако, опьянённый своей властью, ослушался приказа Бога и был изгнан из небес.

Разве Я не завещал вам, сыны Адама, не поклоняться дьяволу, который является вашим явным врагом, и поклоняться Мне? Это — прямой путь. Он уже ввел в заблуждение многих из вас. Неужели вы не разумеете?
Коран, 36:60-62

Джинны во многом схожи с людьми, они нуждаются в пище, женятся, имеют детей и умирают, Бог посылал им тоже пророков.[6][7] Хотя продолжительность жизни джинна гораздо больше, чем человека. Как и люди джинны предстанут перед великим судом и праведные среди них попадут в рай.[8] По мнениям салафизма Джинны способны представать перед человеком в облике человека, животного или растения. Также джинны способны овладевать разумом и телом живых существ, иногда они делают это с целью нанесения вреда, или если влюбляются в человека. Для того, чтобы обезопасить себя от нежеланного контакта с джинном, мусульманин должен чаще читать Коран дома. Если джинн всё-таки вселился в человека, его можно изгнать только именем Аллаха. Злые джинны или шайтаны склоняют человека к порокам, и идолопоклонству. Чтобы джинн не смог проникнуть в дом, перед входом мусульманин говорит «бисмиллях».

Социальная организация джиннов во многом роднит их с человеком. У них есть своя семья, дети, цари, суды, свадьбы и прочие ритуалы.[9] Некоторые хадисы делят джиннов на 3 вида: те, кто умеют летать, похожих на змей, собак и тех, что непрерывно путешествуют.[10] Абдуллах ибн Масуд, сопровождающий пророка Мухаммеда, отмечал, что когда джинны прибыли слушать чтение Корана пророка, он видел их лично и охарактеризовал, как существ, похожих на различные живые формы от гадов и змей, до высоких людей в белых одеждах.[11] Джинны могут принимать облик драконов, диких ослов и ряда других животных.[12] Иногда джинн принимает облик человека, чтобы ввести в заблуждение людей.[13] Некоторые хадисы также утверждают, что джинны могут жить на костях, воссоздав плоть, и питаться навозом.[14]

Ибн Таймия определял всех джиннов, как невежественных, неправедных и склонных к предательству,[15] таким образом придерживаясь радикальных вероучений салафизма, а также утверждал, что джинны воплощают магию, которую призывают неправедные маги, сотрудничая с ними, обеспечивают «скрытой истиной» гадалок и имитируют голоса умерших людей во время сеансов.[15]

В 33 стихе Суре Ар-Рахман Бог упоминает, что джинны способны попадать за границу вселенной, однако только по божьей воле. Если же джинн по своей воле захочет войти за пределы неба и подслушать божественные указы ангелов, то если окажется замеченным, по воле Бога он будет сожжен небесной звездой.

Джинны Сулеймана

Как утверждает Коран, Сулейман (Соломон в христианстве), один из самых великих правителей израильского царства получил силу от Бога, способную повелевать самыми могущественными джиннами. В христианстве они более известны, как Демоны Гоетии, с помощью джиннов, Соломон велел им исполнять разные обязанности в зависимости от их способностей и наказывал за неповиновение.

[Мы подчинили] Сулейману [Соломону] ветер, который утром пролетал месячный путь и после полудня пролетал месячный путь. Мы заставили для него течь источник меди. Среди джиннов были такие, которые работали перед ним с дозволения его Господа. А того из них, кто уклонился от Нашего повеления, Мы заставили вкусить мучения в Пламени.
Коран, 34:12

Сулейман заставлял работать джиннов усердно, много и наказывал за неповиновение. Сулейман после смерти остался сидеть, оперевшись на свой посох, и джинны думали, что он продолжает наблюдать за ними:

Когда же Мы предписали ему умереть, они узнали об этом лишь благодаря земляному червю, который источил его посох. Когда же он упал, джинны уяснили, что если бы они знали сокровенное, то не оставались бы в унизительных мучениях.
Коран, 34:14

Джинны в фольклоре

Джинны встречаются практически во всех фольклорах мусульманских стран, которые берут своё фактическое начало в эру Аббасидского халифата, где появилось современное понятие джинн, а женщина — джинири. Существовали в то время и легенды о джинири, например, о Джейхал Джинири. Несмотря на то, что исламские богословы придавали мало значения джиннам, мусульманская художественная литература изобилует рассказами о джиннах, о любовных историях, сокровищах, которые они хранят и множественных попытках искусить правоверных аскетов. Джинны были популярнейшими персонажами в арабском и мусульманском средневековом фольклоре и зачастую выступали в роли злодеев, в своей роли были схожими с бесами и чертями в европейском фольклоре.

Джинны являются действующими лицами в сказках «Тысячи и одной ночи» и др. Чаще джинны выступают виновниками всяких бедствий: болезней, внезапной смерти, или, наоборот, помогают людям. Женщины-джинны заманивают мужчин.

Один из главных аспектов мусульманского мистицизма — попытки подчинить себе джиннов и использовать их способность творить чудеса. По сей день широкой популярностью пользуются книги-руководства по покорению джиннов.

Палестинцы верят, что джинны могут принимать абсолютно любую форму (не)одушевленных объектов, могут принимать облик стариков и нищенок. Палестинские женщины не открывают сосуды с маслом, веря, что после заката солнца они принадлежат джиннам, а если всё таки была необходимость открыть сосуд, то нашептать заклинания с именем божьим. Палестинцы и арабы также верят, что джинны появляются на улицах ночью и поэтому ночью люди стараются не садиться на ступени, а проходя по лестнице шепчут имя Бога. Если ребёнок нечаянно падал на ступеньки, то это место кропили водой и солью. Также ради защиты детей от порчи джинна, их не стоило наказывать накануне пятницы и подпускать к зеркалу после заката. Среди арабов не принято прыгать через костёр, так как считается, что этим они вызывают гнев у джиннов, которые могут наслать порчу в виде бешенства и падучей. Перед тем, как потушить огонь, арабы (в частности, палестинцы) говорят: Ба’д ас-самах, йа сакени-н-нар! («Позвольте-ка, жители пламени!»). Ночью также не следовало свистеть, мести пол или играть на свирели, дабы не злить джиннов. Среди палестинцев бытует миф (не связанный с исламской доктриной) о создании джиннов, согласно которому прародительница Ева рожала по 40 детей за раз, и выкидывала 20 самых некрасивых из них, Бог сжалился над ними и превратил в джиннов.[16]

В азербайджанских сказаниях джинны любят верховую езду: они тайком садятся на лошадей и скачут до тех пор пока те не придут в изнеможение. Хозяева лошадей, чтобы поймать джинна и наказать его, мажут спины лошадей смолой и пускают их в поле. Когда джинн садится на лошадь, то прилипает к его спине и не может освободиться. Страшным наказанием для джинна считается, если воткнуть в его тело иголку, которую сам джинн почему-то не может вынуть. Джинн делается покорным рабом того, кто воткнёт в его тело иголку. Чтобы избавиться от рабства джинн тайком от своего хозяина просит какого-нибудь ребёнка вынуть из тела иголку, обещая дать за это яблоко; но как только иголка вынута, джинн моментально исчезает[17].

Во время геноцида в Руанде, хуту и тутси избегали мусульманских районов, так как верили, что мусульмане и их мечети были под покровительством джиннов. В Чьянгугу не уничтожали мечети, так как верили, что они под защитой джиннов и боялись их гнева.[18]

Джинн широко известен в западной культуре, из сказки об Аладдине из сборника «Тысячи и одной ночи» как волшебный и могущественный дух в большом тюрбане, заточённый в сосуд и обязанный исполнить 3 желания того, кто потёр сосуд и высвободил джинна.

В римской мифологии аналогом джиннов выступали гении или даймоны др.-греч. δαίμων (демоны) в древнегреческой культуре.

Джинны имеют много общего с демонами, бесами в христианской культуре или шеддимами в иудаизме, основным отличием служит то, что джинны в исламе, как и люди, имеют выбор быть праведными или слугами сатаны, а христианство причисляет абсолютно всех демонов ко злу, также, если в христианской доктрине, все демоны — падшие ангелы, то джинны были изначально сотворены Богом, какие они есть, не имея ничего общего с ангелами.

Джинны в искусстве

Литература

 Этот раздел не завершён.
Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
Вход в приемную Модеста Матвеевича был заложен крест-накрест двутавровыми железными балками, а по сторонам, сабли наголо, стояли два здоровенных ифрита в тюрбанах и в полном боевом снаряжении. Нос каждого, красный и распухший от насморка, был прободен массивным золотым кольцом с жестяным инвентарным номерком. Вокруг пахло серой, паленой шерстью и стрептоцидовой мазью. Я задержался на некоторое время, рассматривая их, потому что ифриты в наших широтах существа редкие. Но тот, что стоял справа, небритый и с черной повязкой на глазу, стал есть меня глазом. О нем ходила дурная слава, будто он бывший людоед, и я поспешно пошел дальше. Мне было слышно, как он с хлюпаньем тянет носом и причмокивает за моей спиной.
— Джинны — очень, очень вредные и хитрые существа! — с чувством сказал дракон.

Кинематограф

Джинны — популярнейшие сказочные персонажи в мировом кинематографе. Часто изображаются как волшебные существа, заключенные в лампу или бутылку. В книге Софьи Прокофьевой «Ученик волшебника» джинн даже отдал предпочтение вместо протёртого им «локтями и коленками… до дыр ветхого от древности медного кувшина» голубому термосу современного волшебника. Джинн подчиняется воле того, кто вызволил его из заточения, и исполняет его желания. Классическим воплощением джинна стал британский фильм «Багдадский вор» (1940 год). Джинн выступает в нём как исполинское существо человеческого облика, подчиняющееся воле мальчика, вызвавшего его из лампы.

Необходимо отметить также советский фильм «Волшебная лампа Аладдина» (1966 год). В этой картине джинн предстает в своем каноническом облике: существо из огня.

Джинны не всегда являются добрыми духами, исполняющими желания именно так, как этого желают. Тому подтверждение фильм режиссёра Роберта Картцмана «Исполнитель желаний» 1997 года и фильм Джека Шолдера «Исполнитель желаний 2» 1999 года. Отталкиваясь от этой идеи, он создал злого джинна, который собирает души, чтобы освободить своих собратьев из другого мира и вместе с ними править землей. Джинн готов выполнить любое желание, но нужно быть предельно внимательным к мелочам, чтобы он не извратил его.

Фильмы

Телесериалы

Мультфильмы

Книги

Аниме и манга

Компьютерные игры

В популярной культуре

  • В песне «Сказка про джинна» Владимира Высоцкого образ заключённого в бутылке джинна обыгрывается в юмористическом ключе — вылезший джинн изо всех чудес оказывается способен только на мордобой, да и то непрофессионально. Он не справляется с милицией.

Интересные факты

  • В криминальном мире татуировка с изображением джинна означает, что человек отбывает срок за преступление предусмотренное статьей 228 УК РФ (незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов).
  • В Талмуде и в других священных для приверженцев иудаизма книгах упоминаются существа, по описанию напоминающие джиннов. Это духи, созданные в шестой день творения. Бог не успел создать для них тела, так как наступила суббота. Так и остались они бестелесными. О них сказано, что, подобно ангелам, они имеют крылья, могут перемещаться от одного края мира до другого, знают будущее. И в то же время, подобно людям, едят, пьют, размножаются и умирают. Люди должны опасаться их. См. Талмуд (Хагига 16), Зоар (Берешит бет 190).

Напишите отзыв о статье "Джинн"

Примечания

  1. ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/islam/371/%D0%98%D1%84%D1%80%D0%B8%D1%82 Ифрит]
  2. ↑ Hoyland, R. G. Arabia and the Arabs: From the Bronze Age to the Coming of Islam.
  3. ↑ Коран 72:6
  4. ↑ Ар-Рахман [koran.islamnews.ru/?syra=55&ayts=14&aytp=14&kul=on&orig=on&original=og1&dictor=8&s= 55:14]
  5. ↑ См.: Аз-Зухайли В. Ат-тафсир аль-мунир [Освещающий тафсир]: В 17 т. Дамаск: аль-Фикр, 2003, т. 1, с. 139.
  6. ↑ Аз-Зарият [koran.islamnews.ru/?syra=51&ayts=56&aytp=56&kul=on&orig=on&original=og1&dictor=8&s= 51:56]
  7. ↑ Muḥammad ibn Ayyūb al-Ṭabarī, Tuḥfat al-gharā’ib, I, p. 68; Abū al-Futūḥ Rāzī, Tafsīr-e rawḥ al-jenān va rūḥ al-janān, pp. 193, 341
  8. ↑ Tafsīr; Bakhsh az tafsīr-e kohan, p. 181; Loeffler, p. 46
  9. ↑ Ṭūsī, p. 484; Fozūnī, p. 527
  10. ↑ Fozūnī, p. 526
  11. ↑ Fozūnī, pp. 525—526
  12. ↑ Kolaynī, I, p. 396; Solṭān-Moḥammad, p. 62
  13. ↑ Mīhandūst, p. 44
  14. ↑ Abu’l-Fotūḥ, XVII, pp. 280—281
  15. ↑ 1 2 Ibn Taymiyyah, al-Furqān bayna awliyā’ al-Raḥmān wa-awliyā’ al-Shayṭān («Essay on the Jinn»), translated by Abu Ameenah Bilal Phillips
  16. ↑ [myfhology.info/monsters/jinn.html Джинн] // Мифы народов мира : Энцикл. в 2 т. / гл. ред. С. А. Токарев. — 2-е изд. — М. : Советская Энциклопедия, 1987—1988.</span>
  17. ↑ Ҹин (сказка о джинне). — Азербайджанские сказки. — Баку: Издательство Академии наук Азербайджанской ССР, 1963. — Т. IV. — С. 171-173.  (азерб.)
  18. ↑ Kubai, Anne (April 2007). «Walking a Tightrope: Christians and Muslims in Post-Genocide Rwanda». Islam and Christian-Muslim Relations (Routledge, part of the Taylor & Francis Group) 18 (2): 219–235. DOI:10.1080/09596410701214076.

    19. </ol>

Литература

Джинн в Викисловаре?


Божества
Идолы
Существа
См. также

Отрывок, характеризующий Джинн

Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Джинн&oldid=81464837»