Георгий Победоносец

Запрос «Святой Георгий» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Георгий Победоносец
Γεώργιος
«Чудо Георгия о змие» (икона, конец XIV века)
Рождение	III век Лидда, Римская империя
Смерть	23 апреля 303(0303-04-23) Никомедия, Вифиния, Римская империя
Почитается	в Православной, Католической, Англиканской, Лютеранской и древневосточных Церквях
В лике	великомученика
Главная святыня	мощи в израильском Лоде, глава в Риме
День памяти	Православие — 23 апреля (6 мая) Католицизм — 23 апреля
Покровитель	военных, земледельцев
Атрибуты	копье, конь, попирающий змия
Подвижничество	мученичество за веру, чудеса после смерти

Гео́ргий Победоно́сец (Свято́й Гео́ргий, Гео́ргий Каппадоки́йский, Гео́ргий Ли́ддский; греч. Άγιος Γεώργιος) — христианский святой, великомученик, наиболее почитаемый святой . Пострадал во время Великого гонения при императоре Диоклетиане, после восьмидневных тяжких мучений в 303 (304) году был обезглавлен.

Житие

Греческие сказания

Согласно житию, святой Георгий родился в III веке в семье христиан в Лидде, Палестина. Поступив на военную службу, он, отличавшийся умом, мужеством и физической силой, стал одним из тысяченачальников и любимцем императора Диоклетиана. Его мать скончалась, когда ему было 20 лет, и он получил богатое наследство. Георгий отправился ко двору, надеясь достичь высокого положения, но когда начались гонения на христиан, он, будучи в Никомидии, раздал имущество бедным и перед императором объявил себя христианином, его арестовали и стали пытать.

1. В 1-й день, когда его стали толкать в темницу кольями, одно из них сломалось чудесным образом, словно соломинка. Затем его привязали к столбам, а на грудь положили тяжёлый камень.
2. На следующий день его подвергли пытке колесом, утыканным ножами и мечами. Диоклетиан счёл его мёртвым, но вдруг явился ангел, и Георгий приветствовал его, как это делали воины, тогда император понял, что мученик ещё жив. Его сняли с колеса и увидели, что все раны исцелились.
3. Затем его бросили в яму, где была негашёная известь, но и это не повредило святому.
4. Через день ему перебили кости на руках и ногах, но наутро они опять стали целыми.
5. Его заставили бежать в раскалённых докрасна железных сапогах (вариант — с острыми гвоздями внутри). Всю следующую ночь он молился и наутро опять предстал перед императором.
6. Его избили плетьми (воловьими жилами) так, что со спины слезла кожа, но он восстал исцелённым.
7. На 7-й день его принудили выпить две чаши со снадобьями, приготовленные волхвом Афанасием, от одной из которых он должен был лишиться разума, а от второй — умереть. Но они не повредили ему. Затем он совершил несколько чудес (воскресил умершего и оживил павшего вола), что заставило многих обратиться в христианство.

Георгий перенёс все эти мучения и не отрёкся от Христа. После безрезультатных уговоров отречься и принести языческое жертвоприношение, его приговорили к смерти. В эту ночь ему во сне явился Спаситель с золотым венцом на голове и сказал, что его ожидает Рай. Георгий тотчас позвал слугу, который записал всё сказанное (один из апокрифов написан от лица именно этого слуги) и велел после смерти отвезти своё тело в Палестину.

В конце мучений Георгия император Диоклетиан, спустившись в темницу, ещё раз предложил истерзанному пытками бывшему командиру его телохранителей отречься от Христа. Георгий сказал: «Отнесите меня в храм Аполлона». И когда это было исполнено (на 8-й день), Георгий встал в полный рост перед белокаменной статуей, и все услышали его речь: «Неужели ради тебя я иду на заклание? И можешь ли ты принять от меня эту жертву как Бог?» При этом Георгий осенил себя и статую Аполлона кре́стным зна́мением — и этим вынудил беса, обитавшего в ней, объявить себя падшим ангелом. После этого сокрушились все идолы в храме.

Взбешённые этим жрецы кинулись избивать Георгия. А прибежавшая в храм жена императора Александра бросилась к ногам великомученика и, рыдая, просила простить за грехи её мужа-тирана. Она была обращена в веру случившимся только что чудом. Диоклетиан в гневе закричал: «Отсечь! Отсечь головы! Обоим отсечь!» И Георгий, помолившись в последний раз, со спокойной улыбкой положил голову на плаху.

Вместе с Георгием приняла мученическую смерть царица Александра Римская, названная в житии супругой императора Диоклетиана (реальную супругу императора, известную по историческим источникам, звали Приска).

Легенды о святом Георгии излагали Симеон Метафраст, Андрей Иерусалимский, Григорий Кипрский. В традиции Византийской империи существует легендарная связь между Георгием Победоносцем и святыми воинами Феодорами — Феодором Стратилатом и Феодором Тироном. Исследователи объясняют это тем, что Галатия и Пафлагония, которые являлись центрами почитания святых Феодоров, были недалеко от Малой Азии и Каппадокии, где почитали святого Георгия.

Существует ещё одна связь между Феодором Стратилатом и Георгием Победоносцем. В русских духовных стихотворных произведениях Феодор (без уточнения) — это отец Егория (Георгий Победоносец). Существует также немецкая средневековая поэма, в которой братом Георгия назван воин Феодор (из контекста неясно, Тирон или Стратилат).

Латинские тексты

Латинские тексты его жития, являясь изначально переводами греческих, со временем стали сильно отличаться от них. Они гласят, что по наущению дьявола персидский император Дациан, повелитель 72-х царей, подверг жестоким гонениям христиан. В это время жил некий Георгий из Каппадокии, уроженец Мелитены, он жил там у некоей благочестивой вдовы. Его подвергли многочисленным пыткам (дыба, железные клещи, огонь, колесо с железными остриями, сапоги, прибитые к ногам, железный сундук, изнутри утыканный гвоздями, который сбрасывали с обрыва, били кувалдами, клали столб на грудь, швыряли на голову тяжелый камень, клали на раскаленное железное ложе, лили расплавленный свинец, бросали в колодец, забивали 40 длинных гвоздей, сжигали в медном быке). После каждой пытки Георгий снова исцелялся. Мучения продолжались 7 дней. Его стойкость и чудеса обратили в христианство 40 900 человек, в том числе и царицу Александру. Когда по приказу Дациана казнили Георгия и Александру, с неба сошёл огненный вихрь и испепелил самого императора.

Рейнбот фон Турн (XIII век) пересказывает легенду, упрощая её: 72 царя у него превратились в 7, а бесчисленные пытки сократились до 8 (связывают и кладут на грудь тяжелый груз; бьют палками; морят голодом; колесуют; четвертуют и бросают в пруд; спускают с горы в медном быке; загоняют под ногти отравленный меч), и наконец, отрубают голову.

Яков Ворагинский пишет, что сначала его привязали к кресту и драли железными крючьями, пока наружу не вылезли кишки, а потом окатили соленой водой. На следующий день заставили выпить яд. Затем привязали к колесу, но оно сломалось; затем бросили в котел с расплавленным свинцом. Потом по его молитве с небес сошла молния и испепелила всех идолов, а земля разверзлась и поглотила жрецов. Жена Дациана (проконсул при Диоклетиане) обратилась, увидев это, в христианство; её с Георгием обезглавили, а Дациана после этого тоже испепелило.

Апокрифические тексты

К наиболее ранним источникам апокрифических сказаний о святом Георгии относятся:

• Венский палимпсест (V век);
• «Мученичество Георгия», упоминаемое в Декрете папы Геласия (ранняя редакция конец V — начало VI веков). Геласий отвергает акты мученичества святого Георгия как еретическую фальсификацию и относит Георгия к святым, которые более известны Богу, чем людям;
• «Деяния Георгия» (Нессанские отрывки) (VI век, найдены в 1937 году в пустыне Негев).

Апокрифическая агиография относит мученичество Георгия к правлению легендарного персидского царя Дадиана. Эти жития сообщают о его семилетних мучениях, троекратной смерти и воскрешении, о забивании в его голову гвоздей и т. п. В четвёртый раз Георгий умирает, усечённый мечом, а его мучителей постигает небесная кара.

Мученичества святого Георгия известны в латинских, сирийских,грузинских, армянских, коптских, эфиопских и арабских переводах, которые содержат различные подробности о перенесенных святым страданиях. Один из лучших текстов его жития находится в славянской Минее.

На Востоке

В исламе Георгий (Джирджис, Гиргис, Эль-Худи) является одной из главных некоранических фигур, и легенда его весьма похожа на греческую и латинскую.

Жил он в те же времена, что и пророк Мухаммед. Аллах послал его к правителю Мосула с призывом принять истинную веру, но владыка повелел казнить его. Его казнили, но Аллах его воскресил и послал обратно к правителю. Его казнили во второй раз, затем в третий (сожгли и пепел бросили в Тигр). Он восстал из пепла, а властитель и его приближенные были истреблены.

Житие святого Георгия было переведено на арабский язык в начале VIII века, и под влиянием арабов-христиан почитание святого Георгия проникло в среду арабов-мусульман. Арабский апокрифический текст жития святого Георгия содержится в «Истории пророков и царей» (начало X века), в нём Георгий называется учеником одного из апостолов пророка Исы, которого язычник царь Мосула подверг пыткам и казням, но Георгий каждый раз был воскрешаем Аллахом.

Греческий историк XIV века Иоанн Кантакузин отмечает, что в его время существовало несколько храмов, возведенных мусульманами в честь святого Георгия. О том же говорит путешественник XIX века Буркхард. Дин Стэнли в XIX веке записал, что видел мусульманскую «часовню» на берегу моря вблизи города Сарафенд (древней Сарепты), которая была посвящена Эль-Худеру. Внутри неё не было усыпальницы, а только ниша, что являлось отступлением от мусульманских канонов — и объяснялось по словам местных крестьян тем, что Эль-Худер не умер, а летает по всей земле, и везде, где он появляется, люди возводят подобные «часовни».

Отмечают^[кто?] большое сходство легенды с историей о воскресающем халдейском божестве Таммузе, известной из «Книги о набатейском земледелии», праздник которого приходится примерно на тот же^{[какой?]} период, причем на это сходство указал ещё её древний переводчик Ибн Вахшия. Исследователи предполагают, что особое почтение, которое питают к святому Георгию на Востоке, и его необыкновенная популярность объяснялись тем, что он представлял собой христианский вариант Таммуза — умирающего и воскресающего бога, подобного Адонису и Осирису. В мифологии ряда мусульманских народов имеется сказание, напоминающее Чудо св. Георгия о змие. По предположениям некоторых исследователей, Георгий как мифический персонаж представляет собой семитское божество, перешедшее в христианство, в чью историю в процессе адаптации были внесены некоторые изменения, чтобы очистить её от лишних подробностей и лишить эротического оттенка. Так, богиня любви подобных мифов превратилась в набожную вдову, в доме которой проживал святой юноша, а царица подземного царства — в царицу Александру, которая последует за ним в могилу.

Ещё одна гробница пророка Джерджиса находится на территории Азербайджана, в Бейлаганском районе. Здесь раньше был и древний город Аран-гала.

Чудеса святого Георгия

Одним из самых известных посмертных чудес святого Георгия является убийство копьём змея (дракона), опустошавшего землю одного языческого царя в Бейруте. Как гласит предание, когда выпал жребий отдать на растерзание чудовищу царскую дочь, явился Георгий на коне и пронзил змея копьём, избавив царевну от смерти. Явление святого способствовало обращению местных жителей в христианство.

Это сказание часто толковалось иносказательно: царевна — церковь, змей — язычество. Также это рассматривается как победа над дьяволом — «древним змием» (Откр. 12:3; 20:2).

Существует вариант описания данного чуда, относящегося к жизни Георгия. В нём святой покоряет змея молитвой, и предназначенная в жертву девушка ведёт его в город, где жители, видя это чудо, принимают христианство, а Георгий убивает змея мечом.

Мощи

Согласно преданию, святой Георгий захоронен в городе Лод (в прошлом Лидда), в Израиле. Над его гробницей построен храм (en:Church of Saint George, Lod), который принадлежит Иерусалимской православной церкви. Глава и меч святого хранится под главным алтарём в римской базилике Сан-Джорджио-ин-Велабро. Это не единственная глава Георгия, другая хранилась, как об этом пишет Трифон Коробейников в конце XVI века, в церкви Георгия Победоносца в городе Лод. В 1821 году де Планси описывает несколько голов, которые хранились в храмах и монастырях и считались главой Георгия Победоносца, они находились: в Венеции, в Майнце, в Праге, в Константинополе, в Кёльне, в Риме, в Лоде и т. д.

Также известно, что часть мощей Святого великомученика Георгия Победоносца содержатся в храме-реликварии Сент-Шапель в Париже. Реликвию сохранил французский король Людовик Святой, после чего она неоднократно служила на церковных празднествах в честь святого Георгия.

Мощи Святого великомученика Георгия Победоносца — десница, то есть правая рука до локтя, — хранятся в серебряной раке на святой горе Афон, в монастыре Ксенофонта (Греция).

Реальность существования

Реальность существования святого Георгия, как и многих раннехристианских святых, находится под вопросом. Евсевий Кесарийский рассказывает:

Когда впервые был оглашён указ о церквах [Диоклетиана], некий человек самого высокого, по мирским представлениям, звания, движимый ревностью по Боге и побуждаемый горячей верой, схватил указ, прибитый в Никомидии в общественном месте, и разорвал его на куски как богохульный и нечестивейший. Это произошло, когда в городе находилось два властителя: один — самый старший — и другой, занимавший после него четвёртую ступень в управлении. Этот человек, прославившийся таким образом, выдержал всё, что полагалось за такой поступок, сохраняя до последнего вздоха ясный ум и спокойствие. — Евсевий Кесарийский. Церковная история. VIII.5

Предполагают, что этим мучеником, имени которого Евсевий не называет, мог быть святой Георгий, в таком случае, это всё, что о нём известно из достоверного источника.

Упоминается надпись 346 года на греческом языке с церкви в г. Изра (Сирия), изначально бывшей языческим храмом. В ней говорится о Георгии как о мученике, что важно, так как в тот же период был другой Георгий — епископ Александрийский (ум. 362), с которым мученика иногда путают. Кальвин первым усомнился в том, что Георгий Победоносец должен быть почитаемым святым, за ним последовал доктор Рейнольдс, по мнению которого он и Александрийский епископ — одно и то же лицо. Епископ Георгий был арианином (то есть для современной церкви — еретиком), он родился на сукновальной мельнице в Эпифании (Киликия), был поставщиком провизии для армии (Константинополь), а когда его уличили в мошенничестве, бежал в Каппадокию. Друзья-ариане простили его после выплаты штрафа и послали в Александрию, где он был избран епископом (в противовес святому Афанасию) сразу же после смерти арианского прелата Григория. Вместе с Драконтием и Диодором он сразу же начал жестокие гонения на христиан и язычников, причём последние его и убили, подняв восстание. Доктор Хейлин (1633) возражал против этого отождествления, но доктор Джон Петтинкал (1753) снова поднял вопрос о личности Победоносца. Доктор Самуэль Пегг (1777) ответил ему в своём докладе, сделанном для Общества собирателей древностей. Гиббон тоже считал, что Георгий Победоносец и арианский епископ — один и тот же человек. Сабин Баринг-Гоулд (1866) решительно возражал против такого отождествления безусловно реально существовавшего епископа со святым мучеником: «…невероятность подобной трансформации заставляет любого усомниться в истинности этого утверждения. Слишком велика была вражда между католиками и арианами, чтобы приверженца последних, да ещё гонителя католиков, могли принять за святого. Сочинения святого Афанасия, в которых тот нарисовал далеко не лестный портрет своего противника, в Средние века имели достаточно широкое распространение, и такая ошибка была бы просто невозможна».

Также существует гипотеза о существовании двух святых с именем Георгий, один из которых пострадал в Каппадокии, а другой в Лидде.

Почитание

См. также: Храм Святого Георгия

Культ святого Георгия

Этот святой стал необычайно популярен ещё со времён раннего христианства. В Римской империи, начиная с IV века, стали появляться церкви, посвящённые Георгию, сначала в Сирии и Палестине, затем и на всём Востоке. На Западе империи культ Георгия также появился рано — не позднее V века, о чём свидетельствуют как апокрифические тексты и жития, так и культовые сооружения, известные в Риме с VI века, в Галлии с V века.

По одной из версий, культ святого Георгия, как это часто случалось с христианскими святыми, был выдвинут в противовес языческому культу Диониса, строились храмы на месте прежних святилищ Диониса, и отмечались в честь него праздники в дни дионисий.

Георгий считается покровителем воинов, земледельцев (имя Георгий происходит от греч. γεωργός — земледелец) и пастухов, а в ряде мест — путешественников. Вероятно, в связи с последним его почитают как покровителя балканские и румынские цыгане. В Сербии, Болгарии и Македонии верующие обращаются к нему с молитвами о ниспослании дождя. В Грузии к Георгию обращаются с просьбами о защите от зла, о даровании удачи на охоте, об урожае и приплоде скота, об исцелении от недугов, о чадородии. В Западной Европе считается, что молитвы святому Георгию (Джорджу) помогают избавиться от ядовитых змей и заразных болезней. Святой Георгий известен исламским народам Африки и Ближнего Востока под именами Джирджис и аль-Хидр.

Память

В Православной церкви:

• 23 апреля (6 мая);
• 3 (16) ноября — обновление (освящение) храма великомученика Георгия в Лидде (IV век);
• 10 (23) ноября — колесование великомученика Георгия;
• 26 ноября (9 декабря) — освящение церкви великомученика Георгия в Киеве в 1051 году (празднование Русской православной церкви, известное в народе как осенний Юрьев день).

В Католической церкви — 23 апреля.

На Западе святой Георгий — покровитель рыцарства, участников крестовых походов; он — один из Четырнадцати святых помощников.

Почитание на Руси

На Руси с древних времён св. Георгий почитался под именем Юрия или Егория. В 1030-х годах великий князь Ярослав основал в Киеве и Новгороде монастыри святого Георгия (см. Юрьев монастырь) и повелел по всей Руси «творити праздник» святого Георгия 26 ноября.

В русской народной культуре Георгия почитали как покровителя воинов, земледельцев и скотоводов. 23 апреля и 26 ноября (по старому стилю) известны под именем весеннего и осеннего Юрьева дня. В весенний Юрьев день крестьяне первый раз после зимы выгоняли скот на поля. Изображения святого Георгия встречаются издревле на великокняжеских монетах и печатях.

Почитание в Грузии

Святой Георгий вместе с Богородицей считается небесным покровителем Грузии и является у грузин самым почитаемым святым. По местным преданиям, Георгий приходился родственником равноапостольной Нине, просветительнице Грузии.

Первый храм в честь святого Георгия был построен в Грузии в 335 году царём Мирианом на месте погребения святой Нины, с IX века строительство церквей в честь Георгия стало массовым.

Житие святого было впервые переведено на грузинский язык в конце X века. В XI веке Георгий Святогорец при переводе «Великого Синаксаря» выполнил краткий перевод жития Георгия.

Георгиевский крест присутствует на флаге грузинской церкви. Впервые он появился на грузинских знамёнах при царице Тамаре.

Почитание в Осетии

В осетинских традиционных верованиях важнейшее место занимает Уастырджи (Уасгерги), представляющийся крепким седобородым старцем в доспехах на трёх- или четырёхногом белом коне. Он покровительствует мужчинам. Женщинам запрещено произносить его имя, вместо которого они называют его Лæгты дзуар (покровитель мужчин). Празднования в его честь, как и в Грузии, начинаются 23 ноября и продолжаются неделю. Вторник этой праздничной недели является особо почитаемым. Главный православный храм Северной Осетии является Свято-Георгиевский кафедральный собор, из 56 православных действующих храмов, и часовен 10 являются Георгиевскими.

Название праздника в честь Георгия — Джеоргуыба — было заимствовано в результате значительного влияния грузинского православия из грузинского языка.

Теоним Уастырджи легко этимологизируется из старо-иронской формы Уасджырджи, где уас — слово, которое в раннем аланском христианстве обозначало святого, а вторая часть — иронский вариант имени Георгий. Ещё более прозрачной этимология теонима предстаёт при анализе дигорской формы Уасгерги.

В Турции

В честь святого освящён главный храм Вселенского патриархата в стамбульском квартале Фанар.

Особый характер имеет с конца XX века почитание святого Георгия в монастыре его имени на турецком острове Бююкада (Принкипо) в Мраморном море: в день его памяти 23 апреля в монастырь стекается значительное число турок, не исповедующих христианства.

Почитание в Греции

В Греции 23 апреля отмечают Агиос Георгиос (греч. Άγιος Γεώργιος) — праздник Святого Георгия, покровителя пастухов и хлеборобов, давно уже превратившийся в один из главных сельских фестивалей страны. Если даты его проведения приходятся на Великий пост, празднества переносятся на первый понедельник после Пасхи.

Греки (понтийцы греч. Πόντιοι), живущие в России, празднуют дни Святого Георгия 6 мая и 16 ноября.

В славянской традиции

В народной культуре славян называется Егорий Храбрый — защитник скота, «волчий пастырь».

В народном сознании сосуществуют два образа святого: один из них приближён к церковному культу св. Георгия — змееборца и христолюбивого воина, другой, весьма отличный от первого, к культу скотовода и землепашца, хозяина земли, покровителя скота, открывающего весенние полевые работы. Так, в народных легендах и духовных стихах воспеваются подвиги святого воина Егория (Георгия), устоявшего перед пытками и посулами «царища Демьянища (Диоклетианища)» и поразившего «люту змию, люту огненну». Мотив победы св. Георгия известен в устной поэзии восточных и западных славян. У поляков св. Ежи сражается с «вавельским смоком» (змеем из краковского замка). Русский духовный стих, также следуя иконописному канону, причисляет к змееборцам и Феодора Тирона (см. Сказание о подвигах Фёдора Тиринина), которого восточно- и южнославянские традиции тоже представляют всадником и защитником скота.

Изображения

В искусстве

Иконография чуда Георгия о змие сформировалась, вероятно, под влиянием античных изображений фракийского всадника. В западной (католической) части Европы святой Георгий обычно изображался как мускулистый мужчина в тяжёлых доспехах и шлеме, с толстым копьём, на реалистичном коне, который с физическим напряжением пронзает копьём относительно реалистичного змея с крыльями и лапами. В восточных (православных) землях отсутствует этот акцент на земном и материальном: не очень мускулистый юноша (без бороды) без тяжёлых доспехов и шлема, с тонким, явно не физическим, копьём, на нереалистичном (духовном) коне без особого физического напряжения пронзает копьём нереалистичного (символического) змея с крыльями и лапами. Наиболее ранние изображения чуда св. Георгия происходят с территории Каппадокии, Армении и Грузии.

Образ св. Георгия остается актуальным и в творчестве современных художников. В основе большинства работ лежит традиционный сюжет — св. Георгий, поражающий копьем змея. Однако, несмотря на каноничность сюжетов, каждое из произведений глубоко индивидуально и является отражением субъективного авторского восприятия образа святого.

• August Macke - Hl. Georg - 1912.jpg

  Август Маке, 1912

• Püha Jüri võitlus lohega.jpg

  Битва святого Георгия с драконом в Эстонии.Скульптор Мати Кармин

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Зураб Церетели, Скульптура на Поклонной Горе, Москва

В геральдике

Со времён Дмитрия Донского считается покровителем Москвы, поскольку город был основан тезоименным ему князем Юрием Долгоруким. Изображение всадника, поражающего копьем змия, с рубежа XIV—XV веков появляющееся в московской геральдике, в народном сознании воспринималось как образ святого Георгия; в 1730 г. это было закреплено официально.

В настоящее время эта фигура в гербе Российской Федерации описывается как «серебряный всадник в синем плаще на серебряном коне, поражающий серебряным копьем чёрного опрокинутого навзничь и попранного конём дракона», то есть без прямой ссылки на св. Георгия, и изображается без нимба. В соответствии с геральдическими соглашениями, на гербе изображён не дракон, а змий. В геральдике змий — отрицательный персонаж, а дракон — положительный, различить их можно по числу лап: две — у дракона (виверна), четыре — у змия. Использование в официальных документах РФ упоминания дракона вместо змия следует расценивать как досадное недоразумение и непрофессионализм геральдической службы. В то же время в гербе Москвы говорится о святом Георгии, поражающем именно змия:

«Герб города Москвы представляет собой изображение на тёмно-красном геральдическом щите с отношением ширины к высоте 8:9 развернутого вправо от зрителя всадника — Святого Георгия Победоносца в серебряных доспехах и голубой мантии (плаще), на серебряном коне, поражающего золотым копьём чёрного Змия»

На гербе Грузии изображён геральдический щит красного цвета с Георгием Победоносцем, поражающим змия.

Также в геральдике и вексиллологии используется георгиевский крест — прямой красный крест на белом поле. Он представлен на флагах Великобритании и Англии, Грузии, на флаге и гербе Милана. Не следует путать георгиевский крест с другим христианским символом — скандинавским крестом или с андреевским крестом.

• Flag of England.svg

  Флаг Англии

• Flag of the United Kingdom.svg

  Флаг Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии

• Flag of Georgia.svg

  Флаг Грузии

• Flag of Milan.svg

  Флаг Милана

• CoA Città di Milano.svg

  Герб Милана

В топонимике

• Великий князь Киевский Ярослав Мудрый в честь своего святого покровителя Георгия основал и назвал следующие города: Юрьев (Гюргев, ныне Тарту) и Юрьев Русский (сейчас Белая Церковь).
• В 1152 году Юрием Долгоруким был основан Юрьев-Польский. По его приказу была сооружена почти круглая крепость, которая была обнесена сохранившимися до наших дней земляными валами высотой до 7 м, с деревянными стенами. В центре крепости, в 1234 году был возведён Георгиевский собор.
• В 1225 году владимирским князем Юрием Всеволодовичем был основан город на месте явления ему иконы великомученика Георгия Победоносца. Город получил название в честь святого Юрьев-Повольский, современное название — Юрьевец.

В нумизматике

Изображение всадника присутствует на русских монетах с XIII века (впоследствии такие монеты стали копейками), однако их невозможно однозначно идентифицировать с Георгием. Тем не менее на реверсе российских копеек образца 1997 года, а также на золотой инвестиционной монете «Георгий Победоносец» изображён всадник, рисунок которого практически идентичен изображению святого Георгия на новгородской иконе XV века.

Изображение святого Георгия, сделанного гравёром Бенедетто Петруччи, также присутствует на британских соверенах с 1816 года.

• 4 Copecs Russia 1762.jpg

  Монета России 4 копейки 1762 года

• 1914 Sydney Half Sovereign - St. George.jpg

  Британский полусоверен, выпущенный в Сиднее в 1914 году

• RR5216-0060R.png

  Аверс монеты «Георгий Победоносец» (2006—2010)

• AM 2000 dram Ag 2000 Millennium b.png

  Реверс армянской монеты «Новое тысячелетие» (2000) номиналом в 2000 драмов.

См. также

• Орден Святого Георгия
• Георгиевская лента
• Святая Нина Каппадокийская — по преданию грузинской церкви, двоюродная сестра св. Георгия
• Хидр
• Дионис
• Добрыня Никитич
• Егорий Вешний
• Егорий Осенний
• Зелёный Юрий
• Фракийский всадник

Литература

• [www.pravenc.ru/text/162188.html Георгий, великомученик] // Православная энциклопедия. Том X. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2005. — С. 665-692. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-016-1
• Васильев П. П. Георгий святой, великомученик, победоносец // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.krotov.info/acts/06/3/georgiy.htm Чудеса святого Георгия] (Текст VII—IX вв.) / Пер. Софьи Поляковой // Жития византийских святых.— СПб.: Corvus, Terra Fantastica, РоссКо, 1995.— с. 112—125.
• Кирпичников А. И. Святой Георгий и Егорий Храбрый. Исследование литературной истории христианской легенды.— Спб.: Тип. В. С. Балашева, 1879.— 193 с.
• Рыстенко А. В. Легенда о Св. Георгии и драконе в византийской и славяно-русской литературе. — Одесса, 1909
• Шеппинг Д. О. [vrn-id.ru/filzaps841.htm Св. Егорий храбрый / Этюды из народных сказаний] // Филологические записки.— Воронеж, 1884.
• Дорошевич В. М. У гробницы Георгия Победоносца // В земле обетованной.— М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1900
• Вилинбахов Г. В., Вилинбахова Т. Б. [dragons-nest.ru/def/st_george.php Образ святого Георгия Победоносца в России]. — СПб: «Искусство-СПБ», 1995. — 157 с. — ISBN 5-210-01482-7.
• Пропп В. Я. [ec-dejavu.ru/g-2/Saint_George.html Змееборство Георгия в свете фольклора] // Фольклор. Литература. История. (Собрание трудов).— М.: Лабиринт, 2002.— с. 92—114
• Соболева Н. А. Образ св. Георгия в атрибутике Российского государства // Проблема святых и святости в истории России: Материалы ХХ Международного семинара исторических исследований «От Рима к Третьему Риму». Москва, 6-7 сент.; Санкт-Петербург, 11 сент. 2000 г. / Институт российской истории РАН; под ред. А. Н. Сахарова.— М.: Наука, 2006.
• Скворцов К. В. «Георгий Победоносец», драма / в кн. «Сим победиши».— М.: ИХТИОС, 2010.— ISBN 978-5-8402-0206-7
• Святой великомученик Георгий Победоносец / Сост. Е. О. Фоминой.— М.: Сиб. Благозвонница, 2011.— 158 с.— 7000 экз.— ISBN 978-5-91362-357-7
• Георгий / Толстой H. И. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 1995. — Т. 1: А (Август) — Г (Гусь). — С. 496–498. — ISBN 5-7133-0704-2.

Ссылки

• [days.pravoslavie.ru/Life/life3228.htm Освящение церкви святого великомученика Георгия в Киеве]
• Woods D. [www.ucc.ie/archive/milmart/George.html St. George] (англ.). // UCC (May 2002). Проверено 14 февраля 2015.
  • Woods D. [www.ucc.ie/archive/milmart/grgorig.html The Origin of the Cult of St. George] (англ.). // UCC (May 2002). Проверено 14 февраля 2015.
  • Woods D. [www.ucc.ie/archive/milmart/grgsrcs.html Sources for the Cult of St. George] (англ.). // UCC (November 2003). Проверено 14 февраля 2015.

Отрывок, характеризующий Георгий Победоносец

Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.