Раунтри, Джозеф
Джозеф Раунтри (Joseph Rowntree, 24 мая 1836 — 24 февраля 1925) — квакер, бизнесмен и филантроп из города Йорк, Англия. Наиболее известен тем, что являлся одним из поборников социальных реформ и был партнером и другом Чарльза Бута, а в своё время — как шоколатье из семейного бизнеса династии Раунтри, одного из самых известных в Британии. Даже будучи успешным бизнесменом, Джозеф Раунтри проявлял глубокий интерес к улучшению условий жизни своих работников. Это стремление стало отправной точкой в его становлении как филантропа, не жалеющего денег на самые разные благотворительные цели. В 1904 году им были основаны три фонда: «Джозеф Раунтри Виллидж Траст» (JRVT), который изначально создавался с целью строительства и управления садами в Нью-Иерсвике, «Благотворительный фонд Джозефа Раунтри» (JRCT) и «Фонд социальных услуг Джозефа Раунтри» (JRSST). Последние две были основаны с целью содействия социальным реформам. При этом разница между ними была в том, что, если «Благотворительный фонд» был создан с целью ведения непосредственно благотворительной работы, то «Фонд социальных услуг» представлял собой коммерческую организацию, что позволяло ему при необходимости проводить общественную и политическую работу, не разрешенную благотворительной организации. Раунтри рассчитывал, что только первая из этих трех организаций будет работать на постоянной основе, однако, фактически, все они функционируют до сих пор, правда «Фонд социальных услуг» был впоследствии переименован в «Фонд содействия реформам», а из «Джозеф Раунтри Виллидж Траст» в 1968 году была выделена самостоятельная организация «Джозеф Раунтри Хаусинг Траст». Таким образом, в настоящее время действуют четыре фонда.
Содержание
Ранние годы
Его родителями были Сара и Джозеф Раунтри, которые проживали на Пэймент-Стрит в Йорке, где отец Раунтри владел собственной бакалеей. Образование Раунтри получил в квакерской школе Бутхем (Bootham School).[1] В четырнадцать лет, посетив вместе с отцом Ирландию, стал свидетелем последствий так называемого «Картофельного голода».[2] Произведенное этой поездкой впечатление впоследствии оказало значительное влияние на его политические взгляды и отношение к тому, как надо вести предпринимательскую деятельность.
Карьера
Джозеф начал работать в бизнесе своего отца в качестве ученика, после смерти которого в 1859 году он и его брат Джон Стивенсон Раунтри взяли на себя совместное управление всеми делами.
В 1869 году Раунтри присоединился к другому своему брату Генри Исааку Раунтри, который владел шоколадной фабрикой в Йорке, а когда в 1883 году Генри Исаак умер, стал владельцем компании. Управляя компанией «Rowntree’s», Джозеф старался воплотить свои прогрессивные идеи, в том числе при создании новой фабрики, открытой в 1881 году, для работников которой предусмотрел одну из первых профессиональных систем начисления пенсии.[2]
К концу XIX века численность персонала компании «Rowntree’s» выросла с 30 до 4000 работников, что поставило её в число восьмидесяти крупнейших работодателей среди промышленных предприятий Великобритании. В 1969 году «Rowntree’s» объединилась с фирмой «John Mackintosh and Co», а в 1988 году была присоединена к компании «Nestle».
Личная жизнь
Джозеф Раунтри был женат два раза, первый заключен в 1862 году с Джулией Элизой Сибом, которая умерла в 1863 и затем с её двоюродной сестрой Эммой Антуанеттой Сибом в 1867, которая родила ему шестерых детей, в том числе известного британского социолога Бенджамена Сибом Раунтри (7 июля 1871 – 7 октября 1954).[3]
Джозеф Раунтри похоронен на фамильном участке вместе с другими членами своей семьи на квакерском кладбище рядом с больницей для душевнобольных «Ретрит», находящейся на Хеслингтонском шоссе около города Йорк.
Философские и политические взгляды
Джозеф Раунтри разделял либеральные ценности. Он также стремился к улучшению качества жизни его работников. Достижению этой цели способствовало, например, открытие библиотеки, получение работниками бесплатного образования, выпуск корпоративного журнала, назначение управляющего по вопросам социального обеспечения, назначение корпоративного доктора и дантиста, учреждение пенсионного фонда.
Школа Джозефа Раунтри («The Joseph Rowntree School»)
Школа была построена в Йорке в 1942 году на средства «Джозеф Раунтри Виллидж Траст». Недавно она была отреставрирована за 29 миллионов фунтов стерлингов и получила своё нынешнее название. Среди студентов она известна как Джоу Роу («Jo Ro»).[4]
Напишите отзыв о статье "Раунтри, Джозеф"
Примечания
- ↑ [www.oup.com/view/article/35857 Oxford Dictionary of National Biography]
- ↑ 1 2 [www.jrf.org.uk/centenary/biography.html Joseph Rowntree Biography] Joseph Rowntree Biography, 2004
- ↑ [www.oxforddnb.com/view/article/35857 Joseph Rowntree Biography] – Oxford Dictionary of National Biography
- ↑ [www.josephrowntreeschool.co.uk/joomla/index.php?option=com_content&view=article&id=12&Itemid=11 Joseph Rowntree School website- History section.]
Отрывок, характеризующий Раунтри, Джозеф
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
