Митчелл, Джони

Джони Митчелл Joni Mitchell
Джони Митчелл (1983 год)
Основная информация
Полное имя	Роберта Джоан Андерсон
Дата рождения	7 ноября 1943(1943-11-07) (80 лет)
Место рождения	Форт-Маклауд, Альберта
Годы активности	1967 — 2009
Страна	Канада Канада
Профессии	певица
Жанры	фолк-рок, джаз, фолк-джаз, поп
Награды
[www.jonimitchell.com/ Официальный сайт]

Джони Митчелл (англ. Joni Mitchell, урождённая Роберта Джоан Андерсон Roberta Joan Anderson; род. 7 ноября 1943, Форт-Маклауд, Альберта) — канадская певица и автор песен, «одна из самых важных исполнительниц рок-эры» (так она была названа в 2002 году в решении о присуждении премии «Грэмми» за жизненные достижения).

Ранние годы

В детстве будущая певица мечтала стать художником, по окончании школы поступила в художественный колледж, но быстро осознала, что рисовать можно не только кистью, но и словом. Музыка всегда была для неё естественным продолжением живописи. Её песни полны почти осязаемых образов. А петь она начала ещё в девять лет, когда лежала в больнице с полиомиелитом.

В начале 1965 года у Джони родилась дочь, которую она отдала на воспитание в чужую семью и смогла разыскать только через тридцать два года. В том же году она вышла замуж за исполнителя фолк-музыки Чака Митчелла, взяла его фамилию и уехала вместе с ним в Детройт, где стала выступать с песнями собственного сочинения, выдержанными в эстетике фолк-рока.

Музыкальные журналисты обнаружили в её текстах большие поэтические достоинства, впечатлил их и легко узнаваемый, как бы слегка затуманенный голос певицы. Изюминка её музыки состояла в том, что вместо традиционной настройки гитары она чуть ли не под каждую песню придумывала особенную. При содействии Дэвида Кросби из The Byrds она переехала в Нью-Йорк, где в 1967 году выпустила дебютный акустический альбом, который назвала своим именем.

В это время песни Митчелл начинают активно исполняться другими певцами. Так получилось, что многие из них стали известны вовсе не в её исполнении. Так, её классическая вещь «Both Sides Now» в 1968 году ворвалась в лучшую десятку Billboard Hot 100 в исполнении Джуди Коллинз, а вскоре её включил в свой репертуар сам Фрэнк Синатра. Песню про Вудстокский фестиваль, «Woodstock», с большим успехом исполняли Кросби и его товарищи по Crosby, Stills, Nash & Young.

На вершине успеха

Первым бестселлером в исполнении собственно Митчелл была оригинальная песня на тему необходимости сохранения окружающей среды, «Big Yellow Taxi» (1970). Впоследствии её исполнял Боб Дилан и многие другие музыканты, а Джанет Джексон в 1997 году переработала для своего хип-хоп-сингла «Got 'Til It’s Gone».

К 1971 году, когда вышел альбом «Blue», все только и говорили, что об авторской песне. Исповедальные произведения таких американских бардов, как Кэрол Кинг и Джеймс Тейлор, было сложно классифицировать — это был не рок, не поп-музыка, а нечто совершенно особенное. На этом фоне записанный не без помощи Тейлора «Blue» был воспринят как очень цельное произведение бардовского движения и логическая вершина творчества Митчелл. В 2004 г. журнал Rolling Stone назвал его одним из тридцати величайших альбомов всех времён.

Три года спустя, когда певица выпустила диск «Court and Spark», стало ясно, что она движется от задушевного пения под гитару в сторону экспериментальной джаз-музыки. Этот искрящийся альбом стал самым успешным за всю её карьеру, достигнув второго места в Billboard 200. Митчелл никогда не могла похвастаться рекордными цифрами продаж, однако в первой половине 1970-х её синглы — «You Turn Me On», «Help Me», «Free Man in Paris» — не залеживались на полках магазинов.

Годы экспериментов

На протяжении второй половины 1970-х Митчелл продолжала разрабатывать возможности джаза, тесно сотрудничала с выдающимися джазовыми музыкантами Джако Пасториусом, Херби Хэнкоком, Вэйном Шортером, Патом Мэтини и др. Она была последней, кому довелось поработать с Чарльзом Мингусом, памяти которого посвящён её альбом «Mingus» 1979 года. Три года спустя поклонников певицы ждал очередной стилистический разворот: она записала диск электронной музыки «Wild Things Run Fast». Пока Митчелл состояла в браке с электронщиком Ларри Клейном, в её записях преобладали синтезаторы и танцевальные ритмы. Это не мешало ей записываться с такими музыкантами «старой закалки», как Вилли Нельсон, Питер Гэбриел, Том Петти. По приглашению Боба Дилана, Вана Моррисона, Роджера Уотерса она охотно принимала участие в живых выступлениях этих легендарных музыкантов.

Возвращение к истокам

Разойдясь с Клейном, Митчелл стала больше времени посвящать своим занятиям живописью. Времени на музыку оставалось сравнительно немного. На обложке диска «Turbulent Indigo» (1994) она изобразила себя в облике Ван Гога. Этот альбом был воспринят как возвращение той Митчелл, которая полюбилась американцам в начале 1970-х, и выиграл «Грэмми» в номинации «лучший альбом популярной музыки».

Пора экспериментов была в прошлом, однако прежде звонкий и пластичный голос певицы заметно погрубел: многие поклонники подозревают в этом её необузданное пристрастие к сигаретам. На рубеже нового столетия она перестала записывать новые песни, ограничиваясь перепевками своих классических хитов (напр., записанный с оркестром альбом «Both Sides Now», 2000). Хотя отклики на эти работы были в основном благосклонными, сама Митчелл впоследствии признала, что для неё важным было выполнить обязательства по контракту, который предусматривал выпуск пластинок на ежегодной основе.

В 2002 году, давая интервью журналу Rolling Stone, певица обрушилась на современный музыкальный бизнес, обозвав его клоакой, и объявила о том, что отныне намерена полностью посвятить себя изобразительному искусству. Война в Ираке заставила её изменить свои планы. В начале 2007 года газета New York Times сообщила, что Митчелл работает над альбомом новых песен политического свойства.

Студийные альбомы

• 1968: Song to a Seagull
• 1969: Clouds
• 1970: Ladies of the Canyon
• 1971: Blue
• 1972: For the Roses
• 1974: Court and Spark
• 1975: The Hissing of Summer Lawns
• 1976: Hejira
• 1977: Don Juan's Reckless Daughter
• 1979: Mingus
• 1982: Wild Things Run Fast
• 1985: Dog Eat Dog
• 1988: Chalk Mark in a Rain Storm
• 1991: Night Ride Home
• 1994: Turbulent Indigo
• 1998: Taming the Tiger
• 2000: Both Sides Now
• 2002: Travelogue
• 2007: Shine

Факты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Среди поклонников группы Led Zeppelin существует поверье, что предметом их песни «Going to California» является увлечённость Джимми Пейджа певицей Джони Митчелл. Действительно, на концертных выступлениях Пейдж зачастую упоминает имя Джони после знаменитой строки «отыскать королеву без короля, которая по слухам играет на гитаре и плачет, и поёт».
• Своей творческой индивидуальностью Митчелл способствовала переосмыслению места женщины в музыкальной индустрии. Мадонна вспоминает, что в подростковом возрасте она была «совершенно, совершенно без ума от Джони Митчелл. Я знала наизусть каждое слово „Court and Spark“; я боготворила её, когда была в колледже. „Blue“ бесподобен. Я должна признать, что из всех женщин, записи которых я когда-либо слушала, в лирическом плане она оказала на меня наиболее глубокое воздействие».

Ссылки

• [www.rollingstone.com/artists/jonimitchell/biography Обозрение альбомов Митчелл от журнала Rolling Stone]

Отрывок, характеризующий Митчелл, Джони

– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.