Джонсон, Алан

Алан Джонсон Alan Johnson<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр внутренних дел
5 июня 2009 — 11 мая 2010
Предшественник:	Джеки Смит
Преемник:	Тереза Мэй
Министр здравоохранения Великобритании
28 июня 2007 — 5 июня 2009
Предшественник:	Патрисия Хьюитт
Преемник:	Эндрю Бёрнэм
Министр образования и профессиональной подготовки
5 мая 2006 — 28 июня 2007
Предшественник:	Рут Келли
Преемник:	Эд Болс
Министр торговли и промышленности
6 мая 2005 — 5 мая 2006
Предшественник:	Патрисия Хьюитт
Преемник:	Алистер Дарлинг
Министр труда и пенсий
8 сентября 2004 — 6 мая 2005
Предшественник:	Эндрю Смит
Преемник:	Дэвид Бланкетт
Рождение:	17 мая 1950(1950-05-17) (73 года) Лондон, Великобритания
Партия:	Лейбористская партия

Алан Артур Джонсон (англ. Alan Arthur Johnson; 17 мая 1950, Лондон) — британский политик-лейборист. Министр внутренних дел с 5 июня 2009 по 11 мая 2010. До этого он занимал широкий спектр министерских должностей в обоих правительствах Блэра и Брауна, в том числе министра здравоохранения и министра образования. Джонсон является членом парламента с 1997 года.

Биография

Он происходит из семьи рабочего класса. Осиротев в раннем возрасте (к 12 годам), он был воспитан своей старшей сестрой. Джонсон оставил школу в 15 лет и устроился на работу сборщиком в Tesco, а затем стал почтальоном. В юности играл в двух музыкальных группах.

Он участвовал в профсоюзной деятельности и в 1987 году стал официальным представителем Союза работников связи, был избран генеральным секретарем Союза в 1992.

Когда он вступил в Лейбористскую партию в 1971 году, то считал себя марксистом, идеологически близким к Коммунистической партии, однако вскоре сместился к правому крылу лейбористов и был единственным из лидеров крупных профсоюзов, поддерживавших отмену IV пункта партийной программы, отстаивавшего идею общественной собственности на средства производства.

Посты в правительствах

С 2003 по 2004 гг. — министр высшего образования.

С 2004 по 2005 гг. — министр труда и пенсий.

С 2005 по 2006 гг. — министр торговли и промышленности.

С 2006 по 2007 гг. — министр образования и профессиональной подготовки.

С 2007 по 2009 гг. — министр здравоохранения.

Джонсон был дважды женат, имеет четверых детей.

Ссылки

• [www.alanjohnson.org/ Официальный сайт]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Джонсон, Алан

Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.