Джонсон, Батч

Батч Джонсон Общая информация Полное имя Ричард Эндрю «Батч» Джонсон Оригинальное имя англ. Richard Andrew "Butch" Johnson Гражданство США США Дата рождения 30 августа 1955(1955-08-30) (68 лет) Место рождения Вустер, Массачусетс, США Вид стрелкового спорта стрельба из лука

Медали Олимпийские игры Золото Атланта 1996 Командное первенство Бронза Сидней 2000 Командное первенство Чемпионат мира Бронза Рьом 1999 Командное первенство Чемпионат мира в помещении Золото Флоренция 2001 Командное первенство Серебро Флоренция 2001 Личное первенство Панамериканские игры Золото Виннипег 1999 Командное первенство Бронза Виннипег 1999 Личное первенство Золото Рио-де-Жанейро 2007 Командное первенство Панамериканский чемпионат Золото Рио-де-Жанейро 2006 Командное первенство

Ричард Эндрю «Батч» Джонсон (англ. Richard Andrew "Butch" Johnson, род. 30 августа 1955 года в Вустере, штат Массачусетс, США) — американский стрелок из лука, олимпийский чемпион 1996 года в команде, многократный чемпион США, чемпион Панамериканских игр 2007 года в команде.

Джонсон добился успехов как в стрельбе из олимпийского лука, так и в стрельбе из блочного. Кроме участия в соревнованиях Джонсон также управляет центром по стрельбе из лука в Коннектикуте.

Дебютировал на Олимпийских играх в 1992 году в Барселоне в возрасте 36 лет. Занял 18-е место в личном первенстве и 6-е в командном. В 1996 году на домашней Олимпиаде в Атланте выиграл золото в команде (вместе с Родом Уайтом и Джастином Хайшом). Интересно, что 40-летнему Джонсону тогда было столько же лет, сколько Уайту (19) и Хайшу (21) вместе взятым. В личном первенстве в Атланте Батч стал 11-м.

В 1999 году Джонсон выиграл бронзу чемпионата мира в команде.

В 2000 году в Сиднее Джонсон выиграл бронзу в команде (вместе с Родом Уайтом и Виком Вандерле). В личном первенстве в Сиднее Батч занял 19-е место, победив в первом раунде словенца Петера Копривникара 164—151 и уступив во втором раунде корейцу О Гёмуну 160—166.

В 2004 году в Афинах сборная США была близка к ещё одной награде в командном первенстве, но уступила в матче за 3-е место украинцам 235—237. В личном первенстве Джонсон занял 52-е место, уступив в первом же раунде Рону ван дер Хофу из Нидерландов 135—145.

В 2008 году в Пекине 52-летний Джонсон был самым возрастным участником олимпийского турнира по стрельбе из лука. В личном первенстве он стал 28-м: в первом раунде он лишь после третьего дополнительного выстрела сумел победить россиянина Андрея Абрамова, а во втором круге уступил корейцу Им Дон Хьюну. В команде американцы уступили в первом же раунде стрелкам из Тайваня 218—222.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/jo/butch-johnson-1.html Батч Джонсон на Олимпийских играх]  (англ.)
• [www.hallsarrow.com/ Сайт центра Джонсона Hall’s Arrow]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Джонсон, Батч

– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.