Джонсон, Николай Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Николаевич (Брайан) Джонсон
англ. Brian Johnson

Брайан Джонсон (справа) и Михаил Александрович. Апрель 1918 года
Место рождения:

Санкт-Петербург

Подданство:

Дата смерти:

13 июня 1918(1918-06-13)

Место смерти:

Пермь

Никола́й Никол́аевич (Бра́йан) Джо́нсон (англ. Brian Johnson) — последний личный секретарь и друг Великого князя Михаила Александровича. Отправился добровольно вместе с ним в ссылку в Пермь. Отказавшись жить отдельно от князя, был убит вместе с ним пермскими чекистами.





Биография

Происходил из семьи Крутиковых-Джонсонов. Об отце сведений нет. Мать Анна была англичанкой, преподавала музыку при царском дворце и, по другим сведениям, ещё до Первой мировой войны служила экономкой в доме, купленном Великим князем Михаилом Александровичем в Англии. Сам Коко (так ласково звали ребёнка) Джонсон считал себя русским. Принял православие[1].

Джонсон окончил Михайловское артиллерийское училище, как и Великий князь Михаил, служил в Русской императорской армии. После того, как в 1912 году от Михаила уволился его секретарь Анатолий Мордвинов, отрицательно относившийся к отношениям Великого князя с Натальей Шереметьевской, Михаил Александрович нашёл себе нового секретаря в кругу своих бывших товарищей по училищу[1], который приступил к службе в декабре 1912 года[2].

Из Джонни — как его звал Великий князь — получился незаменимый секретарь и хороший друг. По воспоминаниям современников Джонсон знал три языка, причем на английском он говорил с акцентом и гораздо хуже самого Великого князя. Николай Николаевич был очень музыкален — играл на гитаре, балалайке и пианино и прекрасно пел. Они с Михаилом Александровичем и сблизились благодаря любви к музыке. Джонсон часто аккомпанировал Михаилу на рояле[1], включая те мелодии, которые сочинил сам великий князь[2].

Джонсон умел поддержать разговор и выполнял различные щепетильные поручения Михаила, в его отсутствие находился рядом с его супругой, стараясь поддерживать её в трудных ситуациях и умея «разгонять тоску» Натальи[1].

В. П. Зубов, близко сошедшийся с Джонсоном во время их совместного нахождения в Гатчине в зимой 1917—1918 годов, так описывал его внешность: «…человек невысокого роста, пухленький и еще молодой, был английским подданным и когда-то собирался стать оперным певцом…»[3]. В Гатчине Джонсон жил отдельно от Великого князя на квартире по ул. Багговутской. В дни Февральской революции Джонсон неотступно следовал за Михаилом Александровичем, присутствуя на переломных событиях российской истории — арест Великого князя — Джонсон пошёл с ним под арест; потом — в Мариинский дворец, затем в Таврический, затем в Зимний. Присутствовал в квартире князя Путятина на улице Миллионной, где в присутствии депутатов Госдумы и министров Временного правительства состоялось решающее обсуждение деталей предстоящего Манифеста Михаила. Именно Джонсон в августе 1917 года убедил премьера Временного правительства А. Ф. Керенского разрешить Михаилу увидеться с братом Николаем перед убытием семьи последнего в ссылку в Сибирь[1].

В августе 1917 года Михаил был подвергнут домашнему аресту. На почве всех волнений у Князя началось обострение застарелой болезни — язвы. Кипучая деятельность Джонсона выправила положение: поехав в Петроград в штаб военного округа, он добился перевода Михаила под домашний арест в квартиру его юриста Алексея Матвеева на Фонтанке, вошёл в контакт с послом Великобритании в России Бьюкененом и именно благодаря ходатайствам посла Михаил был выпущен из-под ареста[1].

7 марта 1918 года Великий князь и лица его окружения были арестованы по постановлению Гатчинского совета, в связи с тревожной обстановкой и возможным наступлением немцев на Петроград. Арестованных доставили в Комитет революционной обороны Петрограда, штаб которого возглавлял М. С. Урицкий, который и предложил выслать арестованных в Пермь. 9 марта 1918 года на заседании Малого Совнаркома было рассмотрено предложение М. С. Урицкого о высылке Михаила Александровича и других арестованных в Пермскую губернию. В результате было вынесено решение, подписанное В. И. Лениным: «…бывшего великого князя Михаила Александровича, его секретаря Николая Николаевича Джонсона… выслать в Пермскую губернию вплоть до особого распоряжения. Место жительства в пределах Пермской губернии определяется Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, причём Джонсон должен быть поселён не в одном городе с бывшим великим князем Михаилом Романовым». Посол Бьюкенен рекомендовал Джонсону покинуть Россию, но тот ответил: «Я не оставлю великого князя в такой тяжелый момент»[2].

Узнав о том, что по приезде в Пермь их собираются разлучить, Джонсон со станции Шарьи отправил председателю Совнаркома В. И. Ленину следующую телеграмму[4]:
15 марта 1918 г.
Постановлением Совнаркома по прибытии в Пермь меня распоряжением разлучают с тем, у кого я состою секретарём; не прибыл еще даже в Вятку несмотря на четырехдневное томительное путешествие, совершающееся при самых тяжёлых условиях. Прошу Вас и Совет Народных Комиссаров принять во внимание расстроенное его здоровье, усугубленное таким путешествием.

Прошу телеграммой отменить состоявшееся постановление о разлучении.

Джонсон.

— ГА РФ. ф. 130, оп. 2, д. 1109, л. 3. Телеграф, бланк.

В Перми

По прибытии в Пермь, вопреки указаниям центра, все ссыльные были помещены в одиночные камеры тюремной больницы. Потребовались дополнительные указания центральных властей, что «Михаил Романов и Джонсон имеют право жить на свободе под надзором местной Советской власти». Они были отпущены под обязательство регулярно являться в советские органы для регистрации. На некоторое время Великий князь и его секретарь поселились в номерах гостиницы при бывшем Благородном собрании, а затем перебрались в новую пермскую гостиницу «Королёвские номера», заняв две комнаты на последнем этаже[5].

В Перми Великий князь вёл свободный образ жизни, встречался со многими лицами, некоторые из которых приезжали специально, чтобы с ним увидеться, ездил с шофёром на своём Роллс-Ройсе, который был лучшим автомобилем в городе. Всё это не могло не вызывать раздражения и даже зависти местной советской и большевистской верхушки[5].

Убийство

В ночь с 12 на 13 июля 1918 года в номер к Михаилу Александровичу явились участники задуманного убийства и, применив физическое насилие, заставили его следовать за ними. Великий князь попросил разрешения сопровождать его своему секретарю. Так как это входило в планы убийц, такое разрешение было получено. Н. Н. Джонсон не колеблясь последовал за Великим князем. Их вывели из гостиницы и усадили раздельно в два разных фаэтона. Как вспоминал А. В. Марков, Н. Н. Джонсон сразу понял, что их везут на расстрел, но был спокоен. Он говорил А. В. Маркову[6]:
Зачем вам расстреливать меня. Богатством я не обладаю, живу на жалование. У меня одна лишь старуха-мать. Романова Михаила также расстреливать не за что. Он человек либеральный. Его любит народ.
Отъехав от города около пяти вёрст, убийцы остановились в безлюдном месте и приступили к совершению преступления. Убийством Джонсона занялись В. А. Иванченко, А. В. Марков и И. Ф. Колпащиков. По воспоминаниям А. В. Маркова, его выстрел, произведённый в висок Н. Н. Джонсона, открыл стрельбу и убил секретаря. В тот же момент другой убийца стрелял в Михаила Александровича, но после первого выстрела, только ранившего Великого князя в правое плечо, его револьвер заклинило. Раненый «Романов с растопыренными руками побежал по направлению ко мне, прося проститься с секретарём». Вещи убитого были разделены между убийцами А. В. Марковым и И. Ф. Колпащиковым[7]. Маркову достались серебряные часы Джонсона. Уже незадолго перед своей смертью, в 1964 году, Марков хвастался перед бравшей у него интервью журналисткой, рассказывая об убийстве и показывая часы: «идут хорошо, ни разу не ремонтировал, только отдавал в чистку несколько раз»[8].

Н. Н. Джонсон реабилитирован постановлением Генеральной прокуратуры Российской Федерации 8 июня 2009 года[9].

Дальние родственники

Наталья Крутикова — внучатая племянница[10].

См. также

Напишите отзыв о статье "Джонсон, Николай Николаевич"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 Гладышев В. Ф. [www.raga.org/czar_mikhail_romanov/publication/5%20-%20Gladichev.html «Верный Джонсон» Новые данные о секретаре великого князя Михаила Александровича Романова, погибшего вместе с ним в Перми] (рус.). Сайт «Царь Михаил Романов». Проверено 5 декабря 2012. [www.webcitation.org/6CjHxSnUt Архивировано из первоисточника 7 декабря 2012].
  2. 1 2 3 Хрусталёв В. М. Великий князь Михаил Александрович. — М.: Вече, 2008. — С. 211. — 544 с. — (Царский дом). — 3000 экз. — ISBN 978-5-9533-3598-0.
  3. Зубов В. П. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=12878 I. Гатчина] // Страдные годы России : Воспоминания о революции (1917-1925) / сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. Т. Д. Исмагуловой. — 1-е. — Москва: Индрик, 2004. — 320 с.
  4. [www.raga.org/czar_mikhail_romanov/doc/1918/150318.html Телеграмма Н. Н. Джонсона со станции Шарьи Председателю Совнаркома В. И. Ленину с просьбой об отмене постановления о разлучении его с Михаилом Романовым] (рус.). Сайт «Царь Михаил Романов». Проверено 5 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DuolmXgQ Архивировано из первоисточника 24 января 2013].
  5. 1 2 Соловьёв В. Н. [www.nik2.ru/documents.htm?id=269 Постановление о прекращении уголовного дела № 18/123666-93 «О выяснении обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918-1919 годов», пункты 10-13. 10.1. Гибель Великого князя Михаила Александровича и лиц из его окружения] (рус.). Интернет-проект «Царская семья: последние дни, расстрел, обретение останков» (17.07.1998). Проверено 5 декабря 2012. [www.webcitation.org/6CjHwrDTt Архивировано из первоисточника 7 декабря 2012].
  6. Лыкова Л. А. Пермь: Тайна гибели Михаила Романова. — 1-е. — Достоинство, 2010. — 72 с. — (Царское дело). — 3000 экз. — ISBN 978-5-904552-05-3.
  7. [www.raga.org/czar_mikhail_romanov/Museum/romanov/rus/fond/razd4/90.htm Отношение Пермского истпарта в Уралистпарт о роли И. Г. Новоселова в похищении и убийстве Михаила Романова] (рус.). Сайт «Царь Михаил Романов». Проверено 6 декабря 2012. [www.webcitation.org/6CjHwJPiS Архивировано из первоисточника 7 декабря 2012].
  8. Тополянский В. [magazines.russ.ru/continent/1999/100/to12.html «Величие Смердяковых»: партийный отчет об убийстве] (рус.) // Континент : Журнал. — 1999. — Т. 100.
  9. [newsru.com/russia/08jun2009/rehab.html Генпрокуратура реабилитировала нескольких членов царской семьи Романовых, репрессированных большевиками] (рус.). newsru.com. Проверено 6 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DuomFL1N Архивировано из первоисточника 24 января 2013].
  10. Краснов В. Г. [www.raga.org/czar_mikhail_romanov/publication/7%20-%20Vladislav%20Krasnov%202010.html 12 июня День памяти Михаила Александровича Романова] (рус.). Сайт «Царь Михаил Романов». Проверено 5 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DuooXZZG Архивировано из первоисточника 24 января 2013].

Литература

  • Тополянский В. [magazines.russ.ru/continent/1999/100/to12.html «Величие Смердяковых»: партийный отчет об убийстве] (рус.) // Континент : Журнал. — 1999. — Т. 100.

Мемуары

  • Зубов В. П. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=12878 I. Гатчина] // Страдные годы России : Воспоминания о революции (1917-1925) / сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. Т. Д. Исмагуловой. — 1-е. — Москва: Индрик, 2004. — 320 с.
  • [ldn-knigi.lib.ru/R/Mich_Roman_ubist.htm Воспоминания участников убийства Михаила Романова] (рус.). Пермский краеведческий музей. Проверено 6 декабря 2012. [www.webcitation.org/6Duop3fWs Архивировано из первоисточника 24 января 2013].

Ссылки

  • Гладышев В. Ф. [www.raga.org/czar_mikhail_romanov/publication/5%20-%20Gladichev.html «Верный Джонсон» Новые данные о секретаре великого князя Михаила Александровича Романова, погибшего вместе с ним в Перми] (рус.). Сайт «Царь Михаил Романов». Проверено 5 декабря 2012. [www.webcitation.org/6CjHxSnUt Архивировано из первоисточника 7 декабря 2012].
  • Соловьёв В. Н. [www.nik2.ru/documents.htm?id=269 Постановление о прекращении уголовного дела № 18/123666-93 «О выяснении обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918-1919 годов», пункты 10-13. 10.1. Гибель Великого князя Михаила Александровича и лиц из его окружения] (рус.). Интернет-проект «Царская семья: последние дни, расстрел, обретение останков» (17.07.1998). Проверено 5 декабря 2012. [www.webcitation.org/6CjHwrDTt Архивировано из первоисточника 7 декабря 2012].

Отрывок, характеризующий Джонсон, Николай Николаевич

Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.