Джонсон, Гарри Гордон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гарри Джонсон
Harry G. Johnson
Научная сфера:

экономика

Награды и премии:

премия Бернарда Хармса (1976)

Гарри Гордон Джонсон (англ. Harry G. Johnson; 26 мая 1923, Торонто9 мая 1977, Женева) — канадский экономист.





Биография

Гарри родился 26 мая 1923 года в Торонто в Канаде. Отец Генри Герберт Джонсона был журналистом, а позднее секретарём либеральной партии Онтарио. Мать Фрэнсис Лили Муат была преподавателем кафедры детской психологии в Исследовательском Институте матери и ребенка Торонтского университета.

В 1943 году получил степень бакалавра в Торонтском университете. Преподавательскую деятельность начал в 1943—1944 годах в должности и.о. профессора в университете Зейвира[en] в Антигониш, Новая Шотландия[en].

В 1944 году отправился добровольцем в Канадские вооружённые силы, а 1945 году был отправлен в Англию для службы в Канадском доме[en].

После завершении Второй мировой войны был демобилизован, остался в Англии, поступил в Джизус-Колледж Кембриджского университета[en], где в 1946 году повторно получил степень бакалавра. После чего вернулся в Канаду, в Торонтский университет, где в 1947 году получил степень магистра. В 1948 году получил вторую магистерскую степень в Гарвардском университете, после чего вернулся в Англию, чтобы начать преподавать в Королевском колледже Кембриджского университета до 1956 года. В 1956—1958 годах в качестве профессора преподавал в Манчестерском университете. В 1958 году получил степень доктора философии в Гарвардском университете. В 1959—1977 годах преподавал в Чикагском университете, параллельно в 1966—1974 годах преподавал в Лондонской школе экономики, а в 1976—1977 годах преподавал в Женевском институте международных отношений. Он был редактором журналов: «Review of Economie Studies», «The Manchester School», «Económica», «Journal of Political Economy» и «Journal of International Economies» [1].

Гарри умер 9 мая 1977 года в Женеве от второго инсульта.

Память

Канадская экономическая ассоциация[en] с 1977 года ежегодно вручает премию Джонсона за лучшую статью опубликованную в Canadian Journal of Economics[en][2].

Награды

За свои достижения в области экономической теории был неоднократно награждён:

Библиография

  • Johnson H.G. Optimum Tariffs and Retaliation//Review of Economic Studies 21, no.2 1953 pp.142–153
  • Johnson H.G. International Trade and Economic Growth: Studies in pure theory, 1958
  • Johnson H.G. British Monetary Statistics//Economica 26 (February) 1959, pp.1–17
  • Johnson H.G. The ‘General Theory’ After Twenty-five Years//American Economic Review 51 (May), 1961 pp.1–17
  • Johnson H.G. The Canadian Quandary: Economic Problems and Policies. — Toronto: McGraw-Hill, 1963
  • Johnson H.G. Essays in Monetary Economics, 1967
  • Johnson H.G. The Keynesian Revolution and the Monetarist Counter-revolution// American Economic Review, 61 (May), 1971, pp.1–14
  • Johnson H.G. Further Essays in Monetary Economics. — London: George Allen and Unwin, 1972.
  • Johnson H.G. On Economics and Society, 1975.

Напишите отзыв о статье "Джонсон, Гарри Гордон"

Примечания

  1. Блауг М. [www.seinst.ru/page739/ 100 великих экономистов после Кейнса]. — СПб.:Экономикус, 2009. — С. 86-89. — ISBN 978-5-903816-03-3.
  2. Canadian Journal of Economics [economics.ca/cje/en/johnson.php The Harry Johnson Prize].

Отрывок, характеризующий Джонсон, Гарри Гордон

– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.