Джонсон, Джек Хоуди
| Джек Джонсон | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Имя при рождении |
Джек Хоуди Джонсон |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Профессии |
Музыкант, сёрфингист, владелец музыкального лейбла |
| Инструменты |
вокал, гитара, укулеле, фортепиано, барабаны |
| Жанры | |
| Лейблы |
Everloving/Brushfire/Universal |
| [www.jackjohnsonmusic.com/ jackjohnsonmusic.com] | |
Джек Хоуди Джонсон (18 мая 1975 года) — гавайский автор и исполнитель собственных песен, музыкант, создатель фильмов и сёрфер, известный по своим композициям в жанре софт-рок и акустической музыки. В 2001 получил широкую известность после успешного выхода дебютного альбома под названием Brushfire Fairytales. В последующие годы издал ещё 5 альбомов, несколько мини-альбомов и саундтреков к фильмам о серфинге. Также известен как один из организаторов ежегодного фестиваля под названием «The Kōkua Festival». Джек известен по таким популярным песня: "Upside Down"; "Flake"; "I Got You"; "Sitting, Waiting, Wishing"; "If I Had Eyes"; "You and Your Heart"; "Taylor"; "Better Together; "Good People" и "Breakdown."
Биография
Джек Джонсон родился и вырос в Оаху (Гавайи)[1]. Сын известного серфингиста Джефа Джонсона, Джек с раннего возраста проявлял интерес к спорту. Начал заниматься серфингом в 5 лет. В 17 лет его пригласили для участия в финале в Billabong Pipeline Masters на северном берегу Оаху он был самым молодым участником в истории соревнования. Однако, спустя неделю, его карьера, как профессионального серфингиста, закончилась. В результате несчастного случая в Pipeline, Джонсон получил более 150 швов на лбу и потерял несколько зубов, что позже вдохновило его на песню «Drink the Water»[2][3].
Джек Джонсон учился в Kahuku High School, в Оаху. Позже он поступил в Калифорнийский университет в Санта-Барбаре и получил диплом в области продюсирования кинофильмов и музыки. Джонсон учился играть на гитаре (в 8 лет) и в 12 лет начал писать песни. Его страсть и любовь к музыке росла очень быстро, и одним из толчков явилась игра на ритм-гитаре в группе Soil (не путать с хеви-металл группой Soil) в колледже. На творчество Джонсона оказали влияние такие музыканты как Боб Дилан, Джими Хендрикс, Radiohead, Отис Реддинг, G. Love and Special Sauce, Ben Harper, Sublime, The Beatles, Боб Марли, Нил Янг и A Tribe Called Quest[4]. Джонсон назвал Джими Хендрикса своим любимым гитаристом[5].
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Jack_Johnson_(musician) (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Напишите отзыв о статье "Джонсон, Джек Хоуди"
Примечания
- ↑ [music.aol.com/artist/jack-johnson/biography Jack Johnson Biography]. Music.aol.com. Retrieved on 2012-08-30.
- ↑ [geocities.com/jackjohnsononline/interviews.htm Jack Johnson Interviews]. Проверено 21 февраля 2013. [web.archive.org/web/20091026224929/geocities.com/jackjohnsononline/interviews.htm Архивировано из первоисточника 26 октября 2009].
- ↑
[www.rollingstone.com/news/story/18684236/cover_story_jack_johnson__the_dude_abides Cover Story: Jack Johnson - The Dude Abides]. [web.archive.org/web/20090724202220/www.rollingstone.com/news/story/18684236/cover_story_jack_johnson__the_dude_abides Архивировано из первоисточника 24 июля 2009].
[archive.rollingstone.com/Desktop?s=2008030675#/20080306/41 Jack Johnson – The Dude Abides] (англ.). Rolling Stone (5 March 2008). - ↑ [www.jackjohnsonmusic.com/band/jack_johnson Jack Johnson Music – Band] (англ.). Jackjohnsonmusic.com. Проверено 22 сентября 2010.
- ↑ [www.rollingstone.com/music/news/jack-johnson-plugs-in-for-electric-new-disc-to-the-sea-20100524 Jack Johnson Plugs In for Electric New Disc 'To the Sea'] (англ.). Rolling Stone Music (May 24, 2010). Проверено 13 июня 2013.
Отрывок, характеризующий Джонсон, Джек Хоуди
«Et mele une douceur secrete«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
