Джонс, Мик
| Мик Джонс | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Майкл Джеффри «Мик» Джонс |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Инструменты | |
| Жанры | |
| Коллективы |
The Clash |
| Лейблы | |
Майкл Джеффри «Мик» Джонс (англ. Michael Geoffrey "Mick" Jones; родился 26 июня 1955) английский гитарист, вокалист и автор песен, известный своими работами с The Clash до 1983 года, работой с Доном Литсом в Big Audio Dynamite после Big Audio Dynamite II и, наконец, Big Audio. Джонс играет в Carbon/Silicon вместе с Тони Джеймсом, так же ездил по всему миру с группой Gorillaz как участник живых выступлений (в том числе на концертах участвовал бывший участник The Clash Пол Симонон).
Содержание
Ранняя жизнь
Джонс родился в Уондсворт, Лондон, Англия отец валлиец по происхождению, мать русская еврейка. Он провел большую часть своего детства у бабушки по материнской линии, Стеллы, в Южном Лондоне. Двоюродный брат Джонса Грант Шэппс, консервативный депутат парламента в Уилвун Хэтфилд. Джонс учился в «Strand School», а затем в художественной школе.
Он получил признание в качестве гитариста в начале 70-х со своей глэм-рок-группой, The Delinquents. Через некоторое время он познакомился с Тони Джеймсом и сформировал прото-панк-группу London SS. К 1976 году эта группа распалась, а остальные члены Джонс, Пол Симонон и Кейт Левин искали новое звучание.
The Clash
Когда Мику Джонсу был 21 год, он и Пол Симонон были познакомлены Берни Родсом с Джо Страммером (самопровозглашённый создатель панк-рока), в грязной забегаловке «Shepherd’s Bush». Образовавшаяся группа репетирует на заброшенном железнодорожном складе в городе Камден, в результате чего появилась группа The Clash. Джонс играл на гитаре, пел и был соавтором песен до 1983 года. Изгнание осенью 1983 г. Джонса из группы сыграло решающую роль в распаде The Clash.
В 2003 г. The Clash с Джонсом, и остальными участниками группы, были включены в Зал славы рок-н-ролла.
Проекты после The Clash
General Public
После ухода из The Clash, Джонс некоторое время играл в General Public. Джонс принял участие в записи их дебютного альбома «All the Rage» 1984 года, в этих песнях «Tenderness», «Where’s the Line», «Never You Done That», «Hot You’re Cool», «As a Matter of Fact».
Big Audio Dynamite
Оставив позади General Public, в 1984 году Джонс создает Big Audio Dynamite с Доном Литсом. Дебютный альбом группы This is Big Audio Dynamite был выпущен в 1985 году, песни «E=MC²» и «Medicine Show» ротировались в танцевальных клубах в Великобритании.
Для продюсирования второго альбома Big Audio Dynamite, No. 10, Upping St. Джонс объединился с Джо Страммером. Вместе они написали несколько песен для альбома, в том числе Beyond the Pale", «V. Thirteen», and «Sightsee M.C.». Их встреча длилась недолго, и после этого сотрудничества, они не работали вместе ещё в течение некоторого времени.
Обложку для третьего альбома Big Audio Dynamite, «Tighten Up Vol. 88», написал экс-басист The Clash Пол Симонон. Вскоре после его выхода, Джонс заработал ветряную оспу, а также пневмонию и провел несколько месяцев в больнице. После выздоровления Джонс выпустил ещё один альбом с Big Audio Dynamite, «Megatop Phoenix», до перестановок в составе и переименование группы в Big Audio Dynamite II и выпуск альбомов «Kool-Aid» и «The Globe».
В 1990 году Джонс участвовал в записи «Good Morning Britain» группы «Aztec Camera».
В 1994 году в группе снова произошли перестановки и они выпустили альбом «Higher Power» под сокращенным названием Big Audio. В 1995 году сборник лучших хитов, Planet B.A.D., а также студийный альбом под названием «F-Punk» в соответствии с первоначальным Big Audio Dynamite. Ещё альбом, «Entering a New Ride» была записан в 1997 году, но был выпущен только в Интернете, из-за разногласий с Radioactive Records, а затем их звукозаписывающего лейбла. Ещё один релиз, называется Super Hits, и был выпущен в 1999 году.
Джонс объявил о воссоединение Big Audio Dynamite в январе 2011 года, и они выступили на фестивале Lollapalooza в 2011 году.
Последние проекты
Carbon/Silicon
В 2002 году Джонс объединился со своим бывшим коллегой по London SS (Generation X и Sigue Sigue Sputnik) Тони Джеймсом, чтобы сформировать новую группу под названием Carbon/Silicon. Группа гастролировала в Соединенном Королевстве и Соединенных Штатах и провела ряд антифашистских концертов, они также записали три альбома: A.T.O.M, Western Front and The Crackup Suite которые были доступны в режиме онлайн бесплатно. Их первый релиз на CD был The News EP.
В январе и феврале 2008 года Carbon/Silicon сыграли серию концертов в Inn On The Green. Так же, как Carbon/Silicon было много специальных гостей, в том числе выступления Пола Кука и Глена Мэтлока (Sex Pistols), барабанщик The Clash Топпера, и мульти-инструменталиста и бывший музыкант Mescalero Тимона Дога.
Мик как продюсер
В 1981 году Джонс выпустил второй альбом Эллен Фоли «The Spirit of St. Louis». Джонс был соавтором песен для альбома со Страммером. В записи альбома участвовали музыканты групп The Blockheads и The Clash.
В 1981 году Джонс также продюсировал первый альбом группы Theatre of Hate с названием «Westworld» выпущенный в 1982 году, написанный Кирком Брэндоном. Джонс также играл на гитаре в заглавном треке «Do You Believe In The Westworld». Джонс также записывал и продюсировал «Aria of the Devil» в 1982 году в Wessex Studios, которую не выпускали до 1998 года.
Он создал в Лондоне группу The Libertines с дебютным альбомом «Up The Bracket» 2002 года. Так же Джонс продюсировал второй и последний альбом группы The Libertines. Он также подготовил дебютный альбом «Down In Albion», бывшего гитариста и вокалиста Libertines Пита Доэрти для его новой группы Babyshambles.
В NME Shockwave 2007 авардс, Джонс вышел на сцену и исполнил «(White Man) In Hammersmith Palais» с Primal Scream.
Дружба с Ричардом Арчером
Ричард Арчер из Hard-Fi впервые встретился с Миком Джонсом, когда он был ещё с Contempo. Hard-Fi искали продюсера, когда один из членов звукозаписывающей компании предложили Джонса, на что группа согласилась.
Арчер год проработал на первой записи группы, но все пошло не так, как запланировано, из-за проблем со звукозаписывающей компанией.
Джонс сказал об Арчер:
|
"Мне очень весело на данном этапе моей карьеры, и я люблю работать с молодыми людьми, такими, как Рич, потому что они полны новых идей. Я бы не сказал, что я ему наставник, но все же. Я просто хотел, развлечься и сыграть несколько мелодий. | 
|
На NME Awards в клубе Koko 6 февраля 2008 года Джонс появился на сцене вместе с Hard-Fi и сыграли песню The Clash в «Should I Stay or Should I Go» и песню Hard-Fi «Stars of CCTV».
Gorillaz
Джонс и Симонон воссоединились в 2010 для альбома Gorillaz «Plastic Beach», на заглавный трек «Plastic Beach». Джонс также выступал в живую с Gorillaz в поддержку Plastic Beach, играя на ритм-гитаре, наряду с Симононом. Группа выступила в 2010 Coachella Festival, Glastonbury Festival Internacional и на Benicassim.
Мик Джонс и Пол Симонон в настоящее время работают в качестве исполнительных продюсеров нового фильма по мотивам записи The Clash классический альбом 1979 London Calling.
Дискография
The Clash
1977 — The Clash
1978 — Give 'Em Enough Rope
1979 — London Calling
1980 — Sandinista!
1982 — Combat Rock
General Public
1984 — All the Rage
Big Audio Dynamite
1985 — This is Big Audio Dynamite (Big Audio Dynamite)
1986 — No. 10, Upping St. (Big Audio Dynamite)
1988 — Tighten Up Vol. 88 (Big Audio Dynamite)
1989 — Megatop Phoenix (Big Audio Dynamite)
1990 — Kool-Aid (Big Audio Dynamite II)
1991 — The Globe (Big Audio Dynamite II)
1994 — Higher Power (Big Audio)
1995 — F-Punk (Big Audio Dynamite)
1997 — Entering a New Ride (Big Audio Dynamite)
Carbon/Silicon
2006 — A.T.O.M
2006 — Western Front
2007 — The Crackup Suite
2009 — The Carbon Bubble
Напишите отзыв о статье "Джонс, Мик"
Ссылки
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Джонс, Мик
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
