Джонс, Тамала

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Тамала Джонс
Tamala Jones

Тамала Джонс в 2012 году.
Дата рождения:

12 ноября 1974(1974-11-12) (49 лет)

Место рождения:

Пасадина, Калифорния, США

Профессия:

актриса

Карьера:

1990 — наст. время

Тамала Джонс (англ. Tamala Jones, род. 12 ноября 1974) — американская актриса.





Жизнь и карьера

Тамала Джонс родилась и выросла в Пасадене, штат Калифорния. В конце восьмидесятых она начала осваивать профессию актрисы, а в 1990 году снялась в серии рекламных роликов для национального телевидения[1]. В общей сложности она появилась в более шестидесяти телешоу и фильмах, начиная с середины девяностых.

Джонс дебютировала в 1995 году с небольшой роли в фильме «Лоскутное одеяло». В 1997 году она снялась в комедии «Зов плоти», а после играла роли второго плана в таких фильмах как «Не могу дождаться» (1998) и «Бриллиантовый полицейский» (1999). Тем не менее карьера Джонс в основном была сосредоточена на телевидении, где она добилась известности благодаря главной женской роли в ситкоме For Your Love, в котором она снималась с 1998 по 2002 год[1]. Ранее она снялась с Энни Поттс в сериале «Опасные мысли», снятому по одноимённому фильму, а также имела второстепенную роль в сериале «Скорая помощь»[1].

С 2009 по 2016 год Джонс играла роль медицинского эксперта Лэнни Пэриш в сериале ABC «Касл»[2]

Фильмография

Напишите отзыв о статье "Джонс, Тамала"

Примечания

  1. 1 2 3 [movies.yahoo.com/person/tamala-jones/biography.html Tamala Jones- Biography]. Yahoo!. Проверено 12 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fi3nWF7O Архивировано из первоисточника 8 апреля 2013].
  2. [www.buddytv.com/info/tamala-jones-info.aspx Tamala Jones - Biography]. Buddy TV. Проверено 12 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fi3o8eLK Архивировано из первоисточника 8 апреля 2013].

Ссылки

Отрывок, характеризующий Джонс, Тамала

Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.