Джон Булль

Джон Булль (Джон Буль, Джон-Буль; англ. John Bull — буквально Джон Бык) — собирательный образ типичного англичанина.

Происхождение

Персонаж произошёл от простоватого фермера, появившегося в памфлете английского публициста Джона Арбетнота «История Джона Булля» (1727). Стал более популярным после театральной пьесы Джона Колмена Младшего «Джон Булль, или Семейная жизнь англичанина» (1803), поставленной в театре Хеймаркет.

Иногда образ используется для отображения всей Великобритании, но он не был принят в Шотландии и Уэльсе, так как в нём больше Англии, чем Британии. В Северной Ирландии, в противоположность националистам, к Буллю хорошо относятся унионисты.

Обобщающий портрет

Джон Бул(л)ь — краснолицый низкорослый толстяк с хитрой физиономией, с непременными бакенбардами, в красном сюртуке, белых брюках или лосинах (обязателен костюм цветов британского флага) и коротком цилиндре или шапокляке, иногда с подзорной трубой, через которую он в безопасности и комфорте рассматривал со своего острова через Ла-Манш происходящие на континенте события. В период правления Георга персонаж одет в красный жилет и/или фрак королевского синего цвета.

В этом его отличие (противоположность внешнего вида) от своего «родственника» американского дяди Сэма, обычно изображавшегося худым, долговязым, бледным, с тонкими вытянутыми хищными чертами лица, с козлиной бородкой, дельцом в синей ливрее и высоком узком цилиндре.

См. также

• Бош
• Марианна
• Янки
• Дядя Сэм

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Джон Булль

– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.