Джон Денвер

Джон Денвер John Denver
Денвер в 1975 году
Основная информация
Имя при рождении	Henry John Deutschendorf, Jr.
Полное имя	Генри Джон Дойчендорф-младший
Дата рождения	31 декабря 1943(1943-12-31)
Место рождения	Розуэлл, Нью-Мексико, США
Дата смерти	12 октября 1997(1997-10-12) (53 года)
Место смерти	Монтерей, Калифорния
Годы активности	1962–1997
Страна	США США
Профессии	Музыкант, певец, автор песен, продюсер, активист.
Инструменты	Вокал, гитара, клавишные, скрипка
Жанры	Кантри, фолк, поп
Лейблы	Mercury, RCA Records, Windstar, Sony Wonder
[www.johndenver.com ndenver.com]

Джон Де́нвер (англ. John Denver, настоящее имя Генри Джон Дойчендорф-младший, англ. Henry John Deutschendorf Jr., 31 декабря 1943, Розуэлл, Нью-Мексико — 12 октября 1997, Монтерей, Калифорния) — американский бард, который является самым коммерчески успешным сольным исполнителем в истории фолк-музыки. За свою карьеру он записал более 300 песен, большинство из которых сам же и написал (пример — Take Me Home Country Roads).

В конце 1960-х годов Денвер выступал в составе трио Чэда Митчелла, однако с 1969 года посвятил себя сольной карьере. Его песни отличали чувство родства с природой и внимание к экологическим проблемам. Вышедший в 1974 году альбом величайших хитов десять раз становился платиновым, а написанная для жены песня «Annie’s Song» дошла до первого места в Billboard Hot 100.

После триумфа середины 1970-х годов Денвер стал записываться гораздо реже. Он изредка играл в кино, служил в качестве поэта-лауреата штата Колорадо, но большую часть времени посвящал борьбе за экологию. После Чернобыльской катастрофы выступал в Киеве, написал песню про Пискарёвское кладбище. Погиб в 1997 году при катастрофе находившегося под его управлением экспериментального самолёта.

Во время киевского концерта Денвер заявил: «Я хочу, чтобы все знали, что я уважаю и люблю советских людей. Для меня очень важно быть здесь, в Советском Союзе, и петь для вас, и не просто петь, а делиться с вами моей музыкой. Я хочу, чтобы все знали, что я испытываю огромное уважение к жителям Киева и жителям Чернобыля — я уважаю их смелость, их мужество».

Биография

Ранние годы

Генри Джон Дойчендорф родился в Розуэлле. Его мать — Эрма Луиза Своуп, отец — Генри Джон Дойчендорф офицер ВВС США. Работа отца вынуждала семью переезжать с места на место, поэтому у Денвера возникали проблемы с друзьями и сверстниками. Возможно поэтому, он не мог найти себе место в жизни. Его бабушка по материнской линии привила в нём любовь к музыке. В своей автобиографии, Take Me Home, Денвер описывает жизнь самого старшего сына в семье — себя, о строгом отце, который не мог подарить достаточно любви своим детям.

В 11 лет Денвер получает гитару от своей бабушки и учится на ней играть, что получалось очень даже неплохо. Он выступает в клубах время от времени, пока прибывает в колледже, тогда и принимает фамилию «Денвер» в честь столицы своего любимого штата — Колорадо. Он решает поменять имя по совету Рэнди Спаркса, основоположника «The New Christy Minstrels». Рэнди считал его фамилию «Дойчендорф» не очень удобной для сцены. Денвер обучался в Техасском техническом университете в Лаббоке и пел в группе «The Alpine Trio», в то же время посещая архитектурные занятия. Так же он был членом студенческой организации Delta tau Delta, однако в 1963 бросил университет и отправился в Лос-Анджелес, где выступал в фолк-клубах. В 1965 Джон присоединяется к фольклорному ансамблю «Chad Mitchell Trio» который был переименован в «Mitchell Trio» до ухода Чада Митчелла, а затем, с приходом в ансамбль Денвера переименован в «Denver, Boise, and Johnson» (Джон Денвер, Дэвид Бойс, и Майкл Джонсон).

Джон Денвер оставляет свою команду в 1969 году для того, чтобы начать сольную карьеру, а затем и создает свой первый альбом RCA Records: Rhymes & Reasons. Он самостоятельно записал демо некоторых своих песен, с которыми выступал на концертах. Этот альбом включал в себя песню «Babe I Hate to Go», позже переименованную в «Leaving on A Jet Plane». Джон переписал несколько копий своего альбома и раздал их в качестве подарка. Милт Оукон (англ. Milt Okun) — продюсер группы «Mitchell Trio», а также другой известной фолк-группы «Peter, Paul and Mary» начал работать и с Денвером.

Джоном Денвером создаются ещё два альбома в 1970 году: Take Me to Tomorrow и Whose Garden Was This, которые включали в себя песни, записанные Джоном Денвером, а также кавер-версии песен других исполнителей.

Пик карьеры

Следующий альбом Poems, Prayers & Promises (апрель 1971 г.) стал невероятно успешным для Денвера, в частности благодаря одной песне «Take Me Home, Country Roads», при том даже, что запись была искажена, она поднялась на вторую строчку в хит-парадах. Отчасти, песня стала успешной благодаря новому продюсеру Денвера, будущему Голливудскому продюсеру Джерри Вайнтраубу. Ваинтрауб настаивал на том, чтобы повторно выпустить песню.

Ссылки

• [johndenver.com Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Джон Денвер

– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.