Прингл, Джон

Джон Прингл
Sir John Pringle, 1st Baronet
Шотландский врач и физиолог
Дата рождения:	10 апреля 1707(1707-04-10)
Место рождения:	Stichill, Роксбургшир, Шотландия
Дата смерти:	18 января 1782(1782-01-18) (74 года)
Место смерти:	Лондон, Англия

Джон Прингл (англ. John Pringle; 10 апреля 1707, графство Роксбургшир, Шотландия — 18 января 1782, Лондон) — шотландский врач и физиолог, один из основоположников военной медицины. Лауреат медали Копли (1752).

Биография

Джон Прингл (англ. Sir John Pringle) родился в семье баронета в поселении Стикхилл в графстве Роксбургшир на юго-востоке Шотландии, за несколько недель до создания Королевства Великой Британии.

Учился Сент-Эндрюсском и Лейденском университетах, где в 1730 году получил диплом врача. Ученик Г. Бурхаве. Позже работал одновременно врачом и профессором этики в университете.

В 1744—1748 годах работал главным врачом английской армии в Нидерландах, а до 1758 года — придворным королевским врачом, в это время написал книгу «Наблюдения над болезнями солдат в лагерях и гарнизонах» (англ. Observations on the Diseases of the Army in Camp and Garrison), позже вышедшую на нескольких языках, а в Великобритании неоднократно переиздававшуюся.

В 1758 году стал членом Лондонского королевского общества, Президентом которого был в 1772—1778 годы.

После смерти учёному в Вестминстерском аббатстве был установлен памятник. В XIX веке в честь Прингли назван род крестоцветных Pringlea, к которому принадлежит кергеленская капуста (сначала в 1776 году Принглеей назвали именно кергеленскую капусту).

Значение в науке

Прингла многие называют «отцом военной медицины», он одним из первых установил значение гнилостных процессов в возникновении болезней, глубоко изучил сыпной тиф, установил, что больничная и тюремная формы сыпного тифа тождественны. Показал, что разные формы дизентерии представляют собой одно заболевание. Разработал систему санитарно-гигиенических мероприятий в госпиталях, казармах, походах, достигнув снижения числа жертв эпидемий среди военных. Большое внимание уделял и профилактике в боевых и походных условиях.

Библиография

• 1750, Observations on the Nature and Cure of Hospital and Jayl Fevers
• 1750, Experiments on Septic and Antiseptic Substances
• 1752, Observations on the Diseases of the Army in Camp and Garrison

См. также

• Джон Прингл // Медицинская служба Вооруженных сил Великобритании

Отрывок, характеризующий Прингл, Джон

Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.