Джон Стид
Поделись знанием:
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.
В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.
| ♂Джон Стид John Steed | |
| Появление | |
|---|---|
| Исчезновение |
«Эмили» (Новые Мстители) |
| Исполнитель роли | |
| Создатель |
Сидни Ньюмен |
| Информация | |
| Прозвище |
Кошачий глаз |
| Вид (раса) |
человек (европеоид) |
| Род занятий |
агент британской разведки |
| Звание |
Майор |
| Прототип |
Скарлет Пимпернелл |
Джон Стид — вымышленный шпион, персонаж телесериала «Мстители», придуманный продюсером Сидни Ньюменом и разработанный сценаристом Брайеном Клеменсом в 1960 году. Роль исполнена актером Патриком Макни.
Подчеркнутый стиль героя выражается в его экстравагантных манерах, а также в одежде от Пьера Кардена, котелке со стальной подкладкой и зонтиком со множеством приспособлений.
Содержание
Биография
Джон Стид — английский правительственный агент, работающий на разведку British Intelligence, выпускник Итонского колледжа. Отец его погиб при неизвестных обстоятельствах.
Джон Стид был зачислен в штаб во время Второй мировой войны. Первое время их база размещалась рядом с аэродромом в лагере 472, где Стид осваивал навыки пилота истребителя, а также проходил военное обучение. Уже тогда он был опытным начинающим разведчиком и смышленым учеником, отчего получил звание «Кошачий глаз». В течение войны он нередко спасал положение лагеря и его людей при нападении немцев, будучи «завербован» в их доверие. Его авторитет был непоколебим, пока однажды немцы его не разоблачили и не сослали в концлагерь. Пробыв в нем около полгода, ему удается бежать вместе с другими военнопленными. Как он говорил позже: «Мы потеряли счет времени, и праздновали Рождество в феврале». Вернувшись в свой штаб, ему фактически пришлось начинать все с нуля. Благодаря важным персонам, имеющим влияние в министерстве, и его подвигу по спасению военнопленных, он остался работать в разведке. В конце войны Стид получил звание майора и работал в военном трибунале.
До встречи с доктором Дэвидом Килом в 1961 году, он работал с агентами Джорджем Невеллом и Полом Райдером. Их объединяло то, что они вместе учились и служили в разведке, а также проходили курс подготовки на шпионов на заброшенном стеклокомбинате. Они же спасли Стиду репутацию, когда он вернулся из плена, поговорив с вышестоящими инстанциями. Последняя встреча с ними произошло у Стида на дне рождения, когда сначала Джорджа Невелла, а на следующий день и Пола убили наемные убийцы.
В начале 1950-х гг. он знакомится с Кэти Гейл, с которой работает вплоть до 1964 года. В течение этого периода он также расследует дела с доктором Мартином Кингом и позже с Венерой Смит. Когда Кэти его покидает, он знакомится с Эммой Пил, которая его сопровождает вплоть до конца 1967 года. Впоследствии её заменяет Тара Кинг, и позже — Майк Гэмбит и Парди.
С 1978 года сведения о дальнейших событиях в жизни Джона Стида теряются в архивах министерства, хотя известно, что секреты многих дел хранятся в тайниках и станут известны только после его смерти.
Интересные факты
Приспособления, встроенные в зонт Стида:
- парализующий газ (эпизод «Вовремя скрыться»);
- фотокамера (эпизод «Киберноты»);
- рапира (эпизод «Убийство и старые дамы» и заставка к пятому сезону);
- диктофон (эпизод «Странный случай по пути на станцию»).
Приспособления, встроенные в котелок Стида:
- медная подкладка;
- радиопередатчик (эпизод «Гнездо орла»);
- парирующее устройство (эпизоды «Раскол» и «Мертвые люди опасны»).
Тетушки Джона Стида
- Эмили (упоминается в 3 эпизодах): «Игра» (Стид рассказывает Таре о будильнике тети с одной стрелкой); «Фальшивое свидетельство» (Стид рассказывает Таре о фольге, которая скопилась у тети в таком количестве, что пришлось раздавать соседям; часть фольги хранится в его кухонном столе); «Пандора» (Стид говорит по телефону Таре о холодных закусках, которая должна придвезти ему тетя);
- Пенелопа: «Сокровища мертвеца» (Стид получает по почте коробку с печеньем от тети); «H2O в избытке» (Стид говорит о луже, похожей на печенье тети);
- Арментруда: «Ты найдешь свою смерть» (Стид ищет Таре лекарство от простуды, рассказывая о тете, которая придумала рецепт);
- Флора: «Туман» (Стид говорит о дневнике тети, в котором он вел дело о преступнике «Газовая лампа»);
- Сибил Пибоди: «Цена истории» (в колледже Стид рассказывает Эмме о тете, любящей выпить);
- Клава: «Туман» (Стид рассказывает Таре пословицы тети: «жизнь прожить — не поле перейти» и «если хочешь победить врага, присоединяйся к нему»).
Друзья и подруги
- 4 сезон (1965 -66):
- Слишком много Рождественских елок: Фредди Маршалл (агент, убит с помощью гипноза)
- Тринадцатая лунка: Тед Марфи (агент, убит на задании)
- 5 сезон (1967):
- Вовремя скрыться: Клэвэм (информатор министерства)
- Джокер: Джордж Фэнси (майор, убит на квартире Стида, порезавшись ядовитым лезвием)
- Возвращение Кибернода: Пол Армстронг (брат доктора Армстронга, познакомились на аукционе, где он представил миссис Пил, убит кибернодом)
- Дверь в смерть: Эндрю Стэпли (делегат, убит проезжавшим мимо автомобилем)
- 6 сезон (1968-69):
- Средство для побега: Джордж Невилл (агент, учился и работал вместе со Стидом, убит)
- Пол Райдер (агент, учился и работал вместе со Стидом, убит)
- Ты найдешь свою смерть: Генри Пэдли (орнитолог, убит весной 1968 г.)
- Что-то такое: Тедди Шелли (викар)
- Захват: Билл Бассетт (познакомились в 1950-е в закрытой тюрьме Нанкин, Манчурия, где оба сидели как пленные шпионы)
- Новые Мстители (1976-77):
- Прикосновение Мидаса: Фредди (экс-агент, был заражен химическим вирусом в апреле 1976, сбросился в автомобиле с высокого холма)
- Карточный домик: Дэвид Миллер (агент, был убит во время попытки передать сообщение Стиду)
- Джоанна Харрингтон (познакомился в середине 50-х)
- Последний из Киберов: Терри Маркхэм (агент, был застрелен двойным агентом Феликсом Кейном, умер на дне рождения Стида)
- Триччи (подруга)
- Том Фитцрой (информатор министерства)
- Лора (подруга детства)
- Мишень: Джордж Майерс (агент, ученик Стида, убит на стрельбище)
- Лица: Марк Клиффорд (политик, убит стрелой из лука)
- Спящий: Фрэнк Харди (агент, убит на задании)
- Заложница: Сьюзи (почтальон)
- Мертвые люди опасны: Марк Крэйфорд (агент, умер от пули Стида)
- Джордж Калвер (врач министерства)
- Таинственный оракул: Фредди Мэйсон (казначей министерства, убит клиентом Уолласом, сбросившим его с моста)
- Ангелы смерти: Питер Мандерсон (агент, умер от сердечного приступа)
- Томсон (полковник, умер от сердечного приступа)
- Саймон Картер (должностное лицо министерства)
- Лев и Единорог: Иветта (балерина, познакомился в середине 60-х)
- Ка от слова Килл: Той (французский посол, убит в 1977 г. на крыше здания во время разговора со Стидом)
- Гладиаторы: Чак Петерс (канадский шеф секретной разведки, познакомился в начале 60-х)
- Борис Тарнакофф (русский атташе)
- Передовая база: Бэйли (агент, убит на задании в 1977 г.)
Другие актеры, игравшие Стида
- В театральной постановке (1971) Стида сыграл Саймон Оутс.
- В шоу Бенни Хилла № 29 (1977) Стида сыграл сам Бенни Хилл.
- В шоу Лили Сэведж (1997) Стида сыграл Саймон Уильямс.
- В кинофильме «Мстители» (1998) Стида сыграл актёр Рэйф Файнс.
Стидомания
- В музыкальном клипе «Don’t get me wrong» (1986) группы The Pretenders использованы кадры Джона Стида из эпизода «Операция Незабудки» (1968) сериала «Мстители».
- В анимационном мультфильме «Желтая субмарина» (1968) в поп-арт комнате группы Beatles использована фигура Стида.
- В «The Gadget Show» (27 октября 2008) ведущий программы Джон Бентли переоделся в костюм Джона Стида.
- Стид также упоминался в сериалах «Dead Ringers» (2002), «Frasier» (эпизод Radio Wars, 1999), в эпизоде Kelly Breaks Out (1994) сериала «Женаты… с детьми», телепередаче «Mystery Science Theater 3000» (эпизод Master Ninja II, 1992) и «Жизнь на марсе» (эпизод 2.5, 2007)
- В некоторых сериалах и фильмах обыгрывался характер Стида: сериалы «Напряги извилины» (1965), «Виртуальное убийство» (1992), «A Bit of Fry and Laurie» (1995), мультсериал «Тайная команда нашего двора» (2002—2008) и др.
- На шоу-конкурсе Мисс Франция 2009 присутствовали танцоры в костюмах, изображающие Стида.
- Композиции некоторых ансамблей упоминали мистера Стида: The Londonaires 'Dearest Emma' (1966) (имеется видео); The Allies 'Emma Peel' (1982); Tahiti 80 'John Steed' (1999); Brigadier Ambrose 'Mrs Peel We’re Needed' (2008).
Напишите отзыв о статье "Джон Стид"
Ссылки
- [www.joodiff.com/articles.php?cat_id=1 Steedophilia] (англ.)
- [theavengers.tv/forever/bio-steed.htm Биография] (англ.)
- [calwestray.tripod.com/Avengers/john_steed_facts.htm Интересные факты] (англ.)
- [steedumbrella.ru/john_steed_index.html Стидамбрелла] (рус.)
Отрывок, характеризующий Джон Стид
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.
В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.
