Крокер, Джон Уилсон

Джон Уилсон Крокер

Джон Уилсон Крокер (англ. John Wilson Croker; 20 декабря 1780, Голуэй — 10 августа 1857) — английский политический деятель и литератор.

Сын Джона Крокера, генерального контролёра Ирландии по налогам. Окончил дублинский Тринити Колледж как юрист. Практиковал как адвокат, был известен несколькими яркими речами. В 1817—1832 годах член парламента, где примыкал к тори.

Биография

Начиная с 1804 года опубликовал анонимно ряд стихотворных сатир: «Приятельские послания к Дж. Ф. Джонсу, эсквайру, о состоянии ирландской сцены» (англ. Familiar Epistles to J. F. Jones, Esquire, on the State of the Irish Stage, о положении в дублинских театрах), «Перехваченное письмо из Кантона» (англ. Intercepted Letter from Canton; 1805, о дублинском высшем свете) и др. Активно печатался в журнале Quarterly Review со времени его основания в 1809 году. Среди опубликованных Крокером статей была в том числе и вызвавшая большой резонанс разгромная рецензия на «Эндимиона» Джона Китса, по поводу которой в литературной полемике того времени принято было говорить, что она свела Китса в могилу (впрочем, авторство Крокера не было тогда раскрыто). В 1831 году подготовил новое издание «Жизни Босуэлла» Сэмюэла Джонсона. Среди других сочинений Крокера — «Рассказы для детей из истории Англии» (англ. Stories for Children from the History of England; 1817). Дневники и письма Крокера изданы в трёх томах в 1887 году.

Литература

• Крокер, Джон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Крокер, Джон Уилсон

– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.