Олтон, Джон
| Джон Олтон | |
| John Alton | |
 Слева направо: Аллан Двон, Арлин Дал и Джон Олтон на съёмках фильма «Оттенок алого» (1956) | |
| Имя при рождении: |
Йоханн Якоб Альтманн |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
| Награды: | |
Джон О́лтон (англ. John Alton, имя при рождении Йоханн Якоб Альтманн, венг. Johann Jacob Altmann) — американский кинооператор венгерского происхождения. Первый венгр, получивший премию «Оскар» (за фильм «Американец в Париже» 1951 года).
Биография
Йоханн Якоб Альтманн родился 5 октября 1901 года в Шопроне, Австро-Венгрия (ныне — Венгрия). В 1919 году переехал в Нью-Йорк чтобы учиться в колледже в США, жил у своего состоятельного дяди Эмиля.
Однажды, когда он проходил по 2-й авеню (Second Avenue), его окликнул сотрудник Hearst’s Cosmopolitan Studios и предложил прямо сейчас сняться в небольшом эпизоде с участием известной актрисы Мэрион Дэвис. За эту роль Джон получил двенадцать с половиной долларов, и навсегда «заболел» кино. Он немедленно бросил учёбу, и в начале 1924 года прибыл в Голливуд, где устроился техником в только что открытую киностудию Metro-Goldwyn-Mayer.
Вскоре получил должность кинооператора и отправился во Францию вместе с известным режиссёром Эрнстом Любичем для натурных съёмок к фильму «Принц-студент в Старом Гейдельберге», где остался на целый год, возглавив Paramount Pictures's Joinville Studios. После Европы отправился в Аргентину, где выступил оператором двух десятков фильмов, в том числе в одной из этих лент (El hijo de papá) стал также режиссёром, продюсером и сценаристом, а в ещё двух — режиссёром. Также одна из этих восемнадцати картин известна как первый аргентинский звуковой фильм. Олтон рассчитывал проработать в Южной Америке около года, но остался там на семь лет, так как женился на местной журналистке Розалии Кисс.
В 1939 году вернулся в Голливуд, но вскоре был призван в армию (войска Signal Corps) в связи с началом войны, дослужился до звания капитана. После возвращения с войны продолжил снимать фильмы, в основном в жанре нуар, в 1952 году получил «Оскар» за фильм «Американец в Париже» — свой первый цветной фильм.
В 1949 году свет увидела его книга по операторскому искусству «Живопись светом» (Painting with Light).
Был членом Американского общества кинооператоров, но добровольно вышел из него, чего раньше не делал ни один человек, в связи со следующим: в 1962 году Джон Олтон и режиссёр Чарльз Крайтон (Charles Crichton) внезапно были уволены в процессе работы над фильмом «Любитель птиц из Алькатраса», их имена в титрах не появились. После этого случая Олтон занялся живописью и теорией кино, в 1966 году снял свою последнюю работу: пилотный (первый) эпизод телесериала «Миссия невыполнима», после чего на много лет исчез вместе с женой. В 1993 году, увидев документальный фильм Visions of Light, в котором много говорилось о его работах, он вышел на связь с режиссёром и сценаристом этой ленты. 92-летний Джон Олтон вернулся в США и заявил, что ничего загадочного в его исчезновении нет, просто они с женой «решили немного попутешествовать», и все эти годы жили во Франции, Германии и Аргентине и «отлично проводили время».
Скончался 2 июня 1996 года в Санта-Монике на 95-м году жизни.
Избранная фильмография
За свою кинокарьеру длиной 39 лет Джон Олтон снял более 100 фильмов, в единичных случаях также выступал как режиссёр, сценарист и продюсер.
- 1927 — Принц-студент в старом Гейдельберге / The Student Prince in Old Heidelberg
- 1947 — Агенты казначейства / T-Men
- 1948 — Он бродил по ночам / He Walked by Night
- 1948 — Грязная сделка / Raw Deal
- 1948 — Бессмысленный триумф / Hollow Triumph
- 1949 — Случай на границе / Border Incident
- 1950 — Загадочная улица / Mystery Street
- 1950 — Отец невесты / Father of the Bride
- 1951 — Маленький дивиденд отца / Father’s Little Dividend
- 1951 — Американец в Париже / An American In Paris (балетные сцены)
- 1953 — Арена боя / Battle Circus
- 1954 — Королева скота из Монтаны / Cattle Queen of Montana
- 1954 — Серебряная жила / Silver Lode
- 1955 — Большой ансамбль / The Big Combo
- 1956 — Чайная церемония / The Teahouse of the August Moon
- 1956 — Оттенок алого / Slightly Scarlet
- 1956 — Свадебный подарок, или Всё как у людей / The Catered Affair
- 1956 — Чай и симпатия / Tea and Sympathy
- 1957 — Создавая женщину (Модельерша) / Designing Woman
- 1958 — Братья Карамазовы / The Brothers Karamazov
- 1960 — Элмер Гантри / Elmer Gantry
- 1962 — Любитель птиц из Алькатраса / Birdman of Alcatraz (в титрах не указан)
- 1966 — Миссия невыполнима / Mission: Impossible (пилотный эпизод)
Напишите отзыв о статье "Олтон, Джон"
Ссылки
- [www.filmreference.com/Writers-and-Production-Artists-A-Ba/Alton-John.html Джон Олтон] (англ.) на сайте filmreference.com
- [www.cinematographers.nl/GreatDoPh/alton.htm Джон Олтон] (англ.) на сайте cinematographers.nl
- [cinema.encyclopedie.personnalites.bifi.fr/index.php?pk=30307 Джон Олтон] (фр.) на сайте cinema.encyclopedie.personnalites.bifi.fr
- [www.imagesjournal.com/issue02/reviews/mannoirs.htm Kino Releases Three Anthony Mann Film Noir Classics to Video] (англ.) на сайте imagesjournal.com
Отрывок, характеризующий Олтон, Джон
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
