Джордж Плантагенет, 1-й герцог Кларенс

Джордж Плантагенет, 1-й герцог Кларенс George Plantagenet, 1st Duke of Clarence<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
герцог Кларенс
28 июня 1461 — 18 февраля 1478
Предшественник:	новая креация
Преемник:	титул конфискован
граф Уорик
25 марта 1472 — 18 февраля 1478
Предшественник:	новая креация
Преемник:	Эдуард Плантагенет
граф Солсбери
25 марта 1472 — 18 февраля 1478
Предшественник:	новая креация
Преемник:	титул конфискован
Рождение:	21 октября 1449(1449-10-21) Дублинский замок, Лордство Ирландия
Смерть:	18 февраля 1478(1478-02-18) (28 лет) Тауэр, Лондон, Королевство Англия
Род:	Йорки
Отец:	Ричард, герцог Йоркский
Мать:	Сесилия Невилл
Супруга:	Изабелла Невилл
Дети:	Анна Йоркская Маргарет Поул, 8-я графиня Солсбери Эдуард Плантагенет, 17-й граф Уорик Ричард Йоркский

Джордж Плантагенет, 1-й герцог Кларенс (21 октября 1449 — 18 февраля 1478) — герцог Кларенс с 28 июня 1461 года, 1-й граф Уорик и 1-й граф Солсбери с 25 марта 1472 года, кавалер ордена Подвязки с 1461 года, кавалер ордена Бани с 27 июня 1461 года, наместник Ирландии в 1461/1462 — марте 1470 года, главный камергер Англии с 20 мая 1472 года, третий сын Ричарда Плантагенета, 3-го герцога Йоркского и Сесилии Невилл, брат королей Эдуарда IV и Ричарда III. Он сыграл важную роль в династической борьбе, известной как война Алой и Белой розы. Герцог Кларенс известен также как персонаж хроники Шекспира «Ричард III». Герцог был казнён за измену и, по легенде, выбрал в качестве смерти утопление в бочке со сладким вином — мальвазией.

Биография

Джордж Плантагенет родился 21 октября 1449 года в Дублине, когда его отец, Ричард Йоркский, только начинал соперничество за корону с Генрихом VI. Он был третьим из четырех сыновей Ричарда и Сесилии, доживших до совершеннолетия. После того, как погиб его отец, а старший брат Эдуард стал королём, Джорджу присвоили титул герцога Кларенса.

11 июля 1469 года Джордж женился на Изабелле Невилл, старшей дочери Ричарда Невилла, графа Уорика («Делатель королей»).

Кларенс активно поддерживал притязания старшего брата на английский трон, но после женитьбы начал более рискованную игру. Когда его тесть, граф Уорик, стал проявлять признаки неудовольствия, зависти и покинул Эдуарда, чтобы стать союзником Маргариты Анжуйской, королевы-консорт Англии, жены низложенного Генриха VI, герцог Кларенс присоединился к нему во Франции, взяв с собой свою беременную жену Изабеллу. Она родила первого ребёнка, Анну, 16 апреля 1470 года, находясь на корабле неподалёку от Кале. Девочка вскоре умерла.

Генрих VI вознаградил Кларенса тем, что сделал его следующим в очереди на престолонаследие после Эдуарда Вестминстерского. Исключение из очереди старшего брата герцога, Эдуарда IV, было обосновано либо лишением гражданских и имущественных прав за государственную измену, либо тем, что якобы отцом Эдуарда был вовсе не Ричард Йоркский.

Очень скоро Кларенс осознал, что его преданность тестю не принесла ожидаемых выгод. Уорик выдал свою младшую дочь, Анну, замуж за Эдуарда Вестминстерского, прямого наследника Генриха VI. С этого момента стало ясно, что граф Уорик не станет менять Эдуарда IV на герцога Кларенса, и поэтому Кларенс перешёл обратно на сторону Йорков.

Усилия Уорика по возврату Генриху VI его короны не увенчались успехом, а сам Уорик погиб в битве. Джордж вернул расположение своего брата короля Эдуарда. Поскольку его тесть умер, Джордж стал графом Уориком по праву своей жены (jure uxoris), однако не унаследовал всего состояния тестя, так как его младший брат, герцог Ричард Глостерский, женился на овдовевшей Анне Невилл, за что Джордж возненавидел брата.

В 1475 году его жена Изабелла, сестра Анны, родила сына, Эдуарда, который и стал 17-м графом Уориком.

Подобно первым лордам Ричмонда, Петру II Савойскому и Ральфу де Невиллу, 1-му графу Уэстморленду до него, Джордж был наделён званием графа Ричмонда, но без пэрства.

Смерть

Сёстры Невилл были наследницами обширного состояния их матери, их мужья соревновались друг с другом за высоту положения, и это соревнование выиграл Ричард. Кларенс, который сделал ошибку, ввязавшись в заговор против своего брата Эдуарда IV, был заключён в Тауэр и предстал перед судом по обвинению в измене. Вслед за признанием его виновным герцог был «казнён в частном порядке» в Тауэре 18 февраля 1478 года. По преданию, герцог выбрал себе в качестве смерти утопление в бочке со сладким вином — мальвазией. Предание, вероятно, основывается на шутке, поскольку герцог имел репутацию большого пьяницы. Как бы то ни было, объём пипы (бочки) вина равнялся 477,3 литра — вполне достаточно для того, чтобы утонуть. Предполагаемое тело Кларенса было позднее эксгумировано, на нём не было никаких следов обезглавливания — обычного в то время способа казни знатных персон. Согласно другому преданию, останки герцога Кларенса были отправлены в аббатство для захоронения в бочке с мальвазией, подобно тому, как тело Горацио Нельсона было отправлено домой в бочке с бренди.

Семья

Джордж Кларенс женился 11 июля 1469 года на Изабелле Невилл, дочери Ричарда Невилла, 16-го графа Уорика, и Энн де Бошан. В этом браке родились:

• Энн (около 17 апреля 1470 года) (умерла вскоре после рождения)
• Маргарет (1473 - 1541); муж - сэр Ричард Поул
• Эдуард (1475 - 1499)
• Ричард (1476 - 1477)

Образ в культуре

Джордж, герцог Кларенс, является персонажем пьесы В.Шекспира «Ричард III» и её экранизаций.

Литература

• Hicks Michael. [dx.doi.org/10.1093/ref:odnb/10542 George, duke of Clarence (1449–1478), prince] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford: Oxford University Press, 2004—2014.
• Tait James. Plantagenet, George // Dictionary of National Biography / Edited by Sidney Lee. — London: Elder Smith & Co, 1896. — Vol. XLV. Pereira – Pockrich. — P. 404-407.

Ссылки

• [thepeerage.com/p10164.htm#i101637 Sir George Plantagenet, 1st Duke of Clarence] (англ.). thePeerage.com. Проверено 11 августа 2011.

Отрывок, характеризующий Джордж Плантагенет, 1-й герцог Кларенс

На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.