Рейнольдс, Джошуа

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Джошуа Рейнолдс»)
Перейти к: навигация, поиск
Сэр Джошуа Рейнольдс
англ. Joshua Reynolds

Сэр Джошуа Рейнольдс. Автопортрет.
Дата рождения:

16 июля 1723(1723-07-16)

Место рождения:

Плимптон (графство Девон, Великобритания)

Дата смерти:

23 февраля 1792(1792-02-23) (68 лет)

Место смерти:

Лондон, Великобритания

Гражданство:

Великобритания Великобритания

Работы на Викискладе

Сэр Джошуа Рейнольдс (англ. Joshua Reynolds, 16 июля 1723 — 23 февраля 1792) — английский исторический и портретный живописец, представитель английской школы портретной живописи XVIII века. Теоретик искусства. Первый президент Королевской академии художеств, член Лондонского королевского общества. Член Общества дилетантов, созданного с целью изучения античного искусства.





Биография

Родился 16 июля 1723 года в Плимптоне (англ.), в графстве Девоншир. Отец предназначал его к карьере медика, но рано обнаружившаяся любовь юноши исключительно к искусству и чтение трактатов портретиста Дж. Ричардсона (16651745) о живописи определили его настоящее призвание. Поступив в 1741 году в ученики к портретисту Т. Гудсону, в Лондоне, Рейнольдс занимался под его руководством три года, а затем провел ещё три года в Девонпорте и явился снова в Лондон в 1746 году. В 1749 году он отправился в Италию, где изучал произведения великих мастеров, преимущественно Тициана, Корреджо, Рафаэля и Микеланджело. По возвращении в Лондон, в 1752 году, он вскоре составил себе громкую известность, как необычайно искусный портретист, и занял высокое положение среди английских художников.

По инициативе Рейнольдса в Лондоне впервые появились публичные художественные выставки. В 1763 году он, вместе с Джонсоном, Голдсмитом и др., основал литературное общество, а в 1768 году был избран в президенты новоучрежденной королевской академии художеств и по этому случаю возведен в дворянское достоинство. В 1784 году пожаловано ему звание первого королевского ординарного живописца.

За год до своей смерти он лишился зрения.

Творчество

Рейнольдса можно считать родоначальником настоящей английской школы живописи — основателем того отличающего её направления, которое стремится, главным образом, к глубине тона и к сочности письма и не осталось без влияния на другие новейшие школы, особенно на французскую и английскую. Рейнольдс был эклектик, умевший в своем творчестве разумно соединять качества нескольких излюбленных им мастеров, одновременно подражавший Тициану, Рубенсу, Рембрандту и КорреджоК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4786 дней]. Всего лучше удавались ему портреты, замечательные по сходству, выразительности, изящной постановке фигур, умному подбору аксессуаров и смелой, сочной манере письма. Как на главные произведения Рейнольдса в портретном роде следует указать на «Лорда-изгнанника» (в Лондонской национальной галерее), портреты герцога Мальборо с женой и шестью детьми (в Бленгеймской галерее), лорда Гитфильда, виконта Дж. Альтгорна, графини Бют, герцогини Бюкклейх, трагической актрисы Сиддонс, Нелли Обрин, леди Гамильтон, леди Кеппель, автопортрет художника, портреты Китти Фишер, «Девушку с клубникой» (у маркиза Гертфорда), «Девушку с муфтой», «Мистрис Мейер в виде Гебы» (у барона Ротшильда, в Лондоне), «Маленького Самуэля» (в музее Монпелье) и др.

Что касается исторических картин Рейнольдса, то они значительно уступают его портретамК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4786 дней]; композиция страдает в них принужденностью, недостатком благородства и отсутствием истинной жизни, хотя среди них встречается немало таких, в которых видно мастерство первоклассного живописца, каковы, например, «Смерть кардинала Бофорта» (в Дульвичской коллегии, близ Лондона), «Смерть Уголино и его сыновей», «Амур, развязывающий пояс Венеры» (в лондонской национальной галерее) и некоторые др. В Эрмитаже имеются три картины Рейнольдса: «Младенец Геркулес, удушающий змей» (№ 1391), «Воздержанность Сципиона» (№ 1392) и повторение вышеозначенного «Амура» национальной галереи (№ 1390). Многие из произведений Рейнольдса потеряли первоначальный блеск красок и потрескались вследствие того, что, исполняя их, он пробовал употреблять, вместо масла, другие веществаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4786 дней].

Речи, произнесенные им в качестве председателя королевской академии, изданы в Лондоне впервые в 1778 году, потом ещё несколько раз (последнее издание 1884 года; в немецком переводе Лейшинга — «Zur Aesthetik und Technik der bildenden Künste», Лейпциг, 1893). Полное собрание литературных произведений Рейнольдса издано в Лондоне в 1797 и 1835 годах.

Портрет семилетней аристократки леди Карлайл Говард, срывающей бутон розы был создан по заказу её отца, 5-го графа Карлайла, который говорил, что она «всегда его фаворитка», несмотря на её упрямый характер. Леди Кэролайн носит плащ и рукавицы, чтобы защитить её кремовую кожу от солнечного света. Неизвестно, художник или семья выбрала позу ребёнка, но тот факт, что девочка сидит или стоит на коленях на земле были сразу признаны современниками, как знак силы простоты. Один газетный критик заявил, что «она, кажется, приседает на розовый куст».

Картина «Эпоха невинности», представленная в Национальной галерее в 1847 году, и впоследствии переданная в Тейт в 1951 году, на протяжении многих лет остается среди самых известных работ Рейнольдса. Картина не была заказана в качестве портрета. Настоящее название было придумано не Рейнольдсом, оно вытекает из гравюры, сделанной из оригинального произведения в 1794 году, впечатление от которой было начертано, как «эпоха невинности». Считается, что картина была написана в 1788 году. Однако, очень вероятно, что в 1785 году, картина называлась просто «маленькая девочка». Личность модели Рейнольдса остается невыясненной.

Галерея

Цитаты

Истинный характер человека можно определить по тому, как он развлекается.

Напишите отзыв о статье "Рейнольдс, Джошуа"

Литература

  • Farrington, «Memoires of the life of Sir Joshua Reynolds» (Лондон, 1809);
  • Leslie and Taylor, «Life and times of Reynolds» (2 т., Л., 1864—1865).
  • Collins, «Sir Joshua Reynolds as portrait-painter» (Л., 1873).
  • Chesneau, «Joshua Reynolds» (П., 1887).
  • Cl. Phillips, «Sir Joshua Reynolds» (Л., 1893).

См. также

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Рейнольдс, Джошуа

– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.