Джугашвили, Галина Яковлевна

Галина Яковлевна Джугашвили
Г. Я. Джугашвили (2005 год)
Псевдонимы:	Галина Джугашвили-Сталина
Дата рождения:	19 февраля 1938(1938-02-19)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	27 августа 2007(2007-08-27) (69 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Род деятельности:	прозаик, мемуарист, литературовед
Язык произведений:	русский

Гали́на Я́ковлевна Джугашви́ли (19 февраля 1938 — 27 августа 2007) — российский филолог, литератор и мемуарист. Внучка И. В. Сталина.

Биография

Галина Джугашвили родилась в Москве в семье старшего сына И. В. Сталина — Якова Джугашвили и балерины Юлии Мельцер. Последний раз она видела отца, когда ей было 3 года, перед его уходом на фронт. После того, как пришло известие о том, что Яков Джугашвили попал в плен, мать Галины была арестована и провела в тюрьмах полтора года. В дальнейшем Галина Джугашвили в своих интервью отрицала принятую историками версию судьбы своего отца.

Галина Джугашвили окончила филологический факультет МГУ, кандидат филологических наук. Работала младшим научным сотрудником в Институте мировой литературы. В 1970 году вышла замуж за Хусейна бен Саада — гражданина Алжира, работавшего экспертом ООН по чрезвычайным ситуациям. В браке родился единственный ребёнок, Селим (1970), страдавший врождённым заболеванием. При Горбачёве она смогла побывать на родине мужа.

Скончалась в Главном военном клиническом госпитале им. Бурденко в Москве.

Похоронена на Новодевичьем кладбище.

Научная и творческая деятельность

Как филолог Галина Джугашвили занималась изучением литературы Алжира, написанной как на французском, так и на арабском языках. Ею была опубликована монография «Алжирский франкоязычный роман» (1976), составлены и откомментированы сборники «Поэзия Магриба» (1978, совместно с Н. Луцкой) и «Из алжирской поэзии XX века» (1984).

В 1990-е гг. Джугашвили дебютировала как прозаик и мемуарист, выпустив две книги художественной прозы (в соавторстве с Галой Краевой) и несколько раз переизданные воспоминания о своей семье. Была принята в члены Союза писателей России.

Сочинения

• Галина Джугашвили-Сталина. Тайна семьи вождя. — М.: АСТ, Зебра Е, 2007. — 352 с. — 5000 экз. — ISBN 978-5-17-042392-7.
• Гала Краева, Гала Джугашвили. Пейзаж на тёмных обоях. — М.: Б. и, 1999. — 217 с. — 3600 экз. — ISBN 5-900230-08-2.
• Гала Краева, Гала Джугашвили. Исповедь красивой… Голография времени. Повести, сборник. — М.: Внешторгиздат, 1999. — 188 с. — 1000 экз.

• Джугашвили, Галина Яковлевна. Дед, отец, Ма и другие. — М.: Ред.-произв. агентство «Олимп» : ППП, 1993. — 62 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-7390-0241-9. + переиздание Галина Джугашвили-Сталина. Внучка вождя: дед, отец, Ма и другие. — М.: Вече, 2003. — 352 с. — (Особый архив). — 5000 экз. — ISBN 5-94538-306-6.
• Сост., вступ. ст., справки об авторах и примеч. Г. Джугашвили. Из алжирской поэзии XX века : Пер. с фр. и араб. — М.: Худож. лит, 1984. — 175 с. — 25 000 экз.
• Сост. Г. Я. Джугашвили, Н. С. Луцкая. Поэзия Магриба : [Сборник] : Пер. с фр. и араб. — М.: Прогресс, 1978. — 231 с. — 10 000 экз.
• Джугашвили Г. Я. Алжирский франкоязычный роман. — М.: Наука, 1976. — 141 с. — (АН СССР, Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького). — 1200 экз.

См. также

• Потомки Сталина

Ссылки

• [web.archive.org/web/20130430090613/www.novodevichye.narod.ru/djugashvili-g-ya.html Фото могилы Г. Джугашвили на Новодевичьем кладбище]

Интервью

• [ug.ru/archive/9901 Трухина Л. Без приставок «спец» и «vip»] // «Учительская газета», 1 ноября 2005.
• [gazeta.aif.ru/online/aif/1306/63_01 Сварцевич В. Галина Джугашвили: «Мне до сих пор не хватает отца»] // «Аргументы и факты», № 45 (1306) от 9 ноября 2005.
• [www.kp.ru/daily/23915/68365/ Коц А., Бойко А. Галина Джугашвили-Сталина, дочь Якова Джугашвили: «Мой отец не был в плену»] // «Комсомольская правда», 7 июня 2007.
• [kp.ru/daily/23920/68847/ Гамов А. Галина Джугашвили-Сталина: «Моего отца в плену изображал агент-двойник из абвера»] // «Комсомольская правда», 20 июня 2007.
• [www.ogoniok.com/archive/2002/4755/27-34-37/ Галина Яковлевна Джугашвили: «Я не сестра Саддама Хусейна»] // «Огонёк», № 52, 2008.

Отрывок, характеризующий Джугашвили, Галина Яковлевна

В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.