Джудитта (оперетта)
Поделись знанием:
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
| Джудитта | |
| Giuditta | |
 Сцена из постановки 2003 г. | |
| Композитор | |
|---|---|
| Автор(ы) либретто |
Пауль Кнеплер, Фриц Лёнер |
| Количество действий |
5 |
| Год создания |
1934 |
| Первая постановка | |
| Место первой постановки | |
«Джуди́тта» (нем. Giuditta) — оперетта в пяти актах австро-венгерского композитора Франца Легара, последняя из написанных им оперетт. Впервые поставлена в Венской государственной опере 20 января 1934 года. Авторы либретто: Пауль Кнеплер, Фриц Лёнер. По музыкальному стилю ближе к опере, чем к традиционным опереттам; сюжет несколько напоминает оперу Бизе «Кармен», счастливый конец также отсутствует. Широчайшую популярность приобрела ария Джудитты: «Meine Lippen, sie küssen so heiß».
Основные действующие лица
| Персонаж | Имя в оригинале | Голос |
|---|---|---|
| Джудитта | Giuditta | сопрано |
| Октавио, армейский капитан | Octavio | тенор |
| Мануэле Биффи, муж Джудитты | Manuele Biffi | баритон |
| Анита, рыбачка | Anita | сопрано |
| Антонио, лейтенант | Antonio | баритон |
Сюжет
Красавица Джудитта бросает своего мужа и вместе с Октавио скрывается в Южной Африке. Но вскоре Октавио как офицера призывают на службу, и обиженная Джудитта разрывает их связь. Много лет спустя они встречаются вновь и понимают, как много потеряли.
Музыкальные номера
- Vorspiel und Ensemble (Pierrino,Street Singers,Chorus)
- Ein brauner Bursch,ein braunes Maedel (Anita,Pierrino)
- Alle Tag' nichts als Muehr und Plag (Manuele,Sebastiano)
- Freunde,das Leben ist lebenswert (Octavio,Antonio)
- Wohin,wohin will es mich treiben (Giuditta,Octavio,Antonio)
- O Signora, o Signorina (Octavio,Manuele,Chorus)
- Finale I Akt - Weit uebers Meer mit dir
- Keine Angst,lieber Schatz (Anita,Pierrino)
- Schoen wie die blaue Sommernacht (Giuditta,Octavio)
- Zwei,die sich lieben (Anita,Pierrino)
- Intermezzo, Finale II Akt
- Chor der Soldaten, Duett Uns're Heimat ist die Wueste (Octavio,Antonio)
- Du bist meine Sonne (Octavio)
- Finale III Akt
- Entr'acte
- In einem Meer von Liebe (Giuditta)
- Ich bin nicht schoen (Martini)
- Schaut der Mond (Anita,Pierrino)
- Meine Lippen, sie küssen so heiß (Giuditta)
- Melodram
- Finale IV Akt - So wie um den Sonnenball
- Vorspiel
- Schoenste der Frau'n (Octavio)
- Octavio! Octavio! (Giuditta,Octavio)
- Finale
Напишите отзыв о статье "Джудитта (оперетта)"
Литература
- Владимирская А. Р. [sunny-genre.narod.ru/books/lehar/contents.html Франц Легар]. — 2-е изд., испр.. — М.: Лань. Планета музыки, 2009. — 224 с. — ISBN 978-5-8114-0878-8.
- Владимирская А. Р. [sunny-genre.narod.ru/books/zcho/contents.html Звёздные часы оперетты]. — Л.: Искусство, 1975. — 136 с.
- Трауберг Л. Жак Оффенбах и другие. Глава 11: Легар. — М.: Искусство, 1987. — 320 с.
- Ярон Г. М. [sunny-genre.narod.ru/books/olzj/contents.html О любимом жанре]. — М.: Искусство, 1960. — 255 с.
Отрывок, характеризующий Джудитта (оперетта)
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
