Макнот, Джудит

Джудит Макнот
Judith McNaught
Дата рождения:	10 мая 1944(1944-05-10) (79 лет)
Место рождения:	США, Сент-Луис-Обиспо
Род деятельности:	писательница
Направление:	сентиментальная проза
Жанр:	исторический и современный любовный роман
Язык произведений:	английский
Дебют:	1983 год

Джудит Макнот (англ. Judith McNaught; родилась 10 мая 1944) — американская писательница, автор 17 любовных романов. Именно Макнот является основоположником жанра исторического любовного романа эпохи Регентства.

Биография

В школьные годы из-за динамичной работы отца, девушке пришлось сменить множество домов. К 14 годам она уже побывала в 14 штатах и жадно мечтала лишь об одном: спокойной, оседлой жизни и уютном доме.

Карьера автора сентиментального жанра никогда не входила в её планы. В 1966 году Джудит окончила колледж со степенью бизнес-администратора и собиралась стать менеджером по персоналу в одной из крупных авиакомпаний. Однако вместо этого девушке предложили место стюардессы, что, по мнению самой Джудит, было не лучшей идеей, поскольку она страдала аэрофобией.

В 1968 году Джудит вышла замуж, в этом браке родилось двое детей. Однако союз был несчастливым и скоро распался. Дети остались с матерью. Она назвала их Клейтон и Уитни — знаковые имена в её будущей писательской карьере.

В поисках работы Джудит пришла на радиостанцию СиБиЭс и стала секретарём. Впоследствии она стала административным ассистентом, а через год — продюсером эфирных программ. Однако активный рабочий график не давал молодой матери возможности заниматься детьми и поэтому через 3 года она уволилась и начала поиски новой работы. На этот раз Джудит получила работу интервьюера по персоналу, где проработала 6 месяцев. Позднее, эти моменты её жизни легли в основу романа Джудит «Битва желаний» (англ. Double Standards).

Вышла замуж за Майкла Макнота, одного из клиентов фирмы, в которой она работала ассистентом режиссёра. На двоих у Майкла и Джудит было 7 детей: 2 её и 5 — от его предыдущего брака. Будучи замужем уже 5 лет, Джудит впервые начала задумываться о писательской деятельности. В этот же период у её мужа появился новый бизнес, и стремясь занять себя Джудит начала писать. Новое хобби приносило удовлетворение. Джудит жаждала писать романы, наполненные юмором и нежностью, романы, которые заставят читателя улыбнуться и громко засмеяться, а потом почувствовать горечь слёз от истинной радости истории. В 1983 г. в результате несчастного случая муж Джудит Макнот погиб. Последующие месяцы она провела в путешествиях, пытаясь вновь упорядочить свою жизнь. Именно тогда она снова начала писать.

В последующие годы Джудит Макнот вышла замуж ещё раз, однако в 2003 г. она развелась со своим третьим мужем, профессиональным игроком в гольф Доном Смитом. После развода Смит и Макнот сохранили мирные и дружественные отношения. Последние годы Джудит живёт в Техасе, активно занимается благотворительностью. Её деятельность лежит в сфере борьбы с раком молочной железы. Она также поддерживает движение за ликвидацию неграмотности. Последнее направление стало очень актуальным для самой Джудит, поскольку она начала заниматься это проблемой со времени написания романа «Само совершенство» (англ. Perfect).

Писательская карьера

Начало писательской деятельности Джудит было обусловлено сменой деятельности её мужа. Стремясь занять себя во время его частых отлучек, она стала писать. Первые литературные неудачи не сломали её. Майкл всегда поддерживал Джудит в её начинаниях, когда издатели один за другим отвергали рукописи. Первой из них была «Уитни, любимая». Макнот писала этот роман в период с 1978 по 1982 гг. Не сумев продать рукопись, Джудит пишет «Триумф нежности», который был принят издательством. Она получила пробный выпуск 20 июня 1983 г. — на следующий день после гибели мужа.

Уитни, любимая был опубликован в 1986 г. До этого в 1983 и 1984 гг. были изданы два её романа, принёсших Джудит первый успех — «Триумф нежности» и «Битва желаний». Ещё не зная, что в жанре исторического романа эпохи Регентства существуют определённые каноны, Макнот создала нечто уникальное. Её романы сначала представляли героя, а не героиню, как это было принято раньше. В отличие от типичных романов об эпохе Регентства, "легкий флирт без сексуальных сцен, " её романы были «чувственными и остроумными».

Именно роману «Уитни, любимая» приписывают звание основоположного в жанре исторического романа о Регентстве. Его объём, чувственность и эмоциональная интенсивность были новинкой, более присущей традиционным историческим романам. С момента издания романа прошло почти 25 лет, однако он популярен до сих пор и его успех положил начало новой моде, новому стилю в написании исторических романов. Начиная с 1985 г. появилось более 50 авторов сентиментального жанра, пишущих в подобном стиле.

Сама Макнот к 1990 г. решила попробовать себя в написании современных любовных романов, мотивируя это меньшей насыщенностью этой ниши литературного рынка. Однако независимо от жанра, её книги обладают тенденцией быть динамичными, с сильными, верными, сострадательными и интеллектуальными героинями. Эта феминистическая черта красной нитью проходит через всё творчество Макнот.

Джудит Макнот стала первой из авторов этого жанра, кто подписал многомиллионный контракт с правом публикации книг в твердом переплёте. В 1988 г. она впервые попала в список бестселлеров The New York Times, и все последующие её романы также попадали в эту престижную категорию.

В начале 1990-х пивоваренная компания Coors Brewing обратилась к Джудит с просьбой написать книгу, которая была бы направлена на женщин и могла бы использоваться компанией, чтобы продвинуть её женскую программу грамотности. Потрясенная открытием, что каждая пятая женщина является практически безграмотной, Макнот решила переписать уже почти оконченную рукопись «Само совершенство», добавив в неё проблему безграмотности среди женщин. Внесение правок заняло около 6 недель и после выхода романа Джудит решила пожертвовать часть своего гонорара для развития специальных программ по ликвидации неграмотности. Она настояла на том, чтобы каждая её книга содержала в себе методическое указание для тех, кто хочет помочь в решении этой проблемы.

Джудит Макнот была основным докладчиком на конференции Romance Writers of America в 1996 г., а в 1997 г. Texas Women’s Monthly назвал её лидером среди других авторов, например, Джона Гришэма, Патриции Корнуэлл и Дина Кунца. Также Макнот была названа лидером по версии Romantic Times Career Achievement Award за роман «Ночные шорохи».

Джудит Макнот написала 17 романов, а также 2 дополненные версии к ранее изданным.

Цитаты

• «— И в твоей жизни будут такие моменты, когда ты забудешь о логике и планах, отдашься властному зову своего внутреннего голоса. Конечно, со стороны это может показаться безумием. Но в таких ситуациях человек слушает только своё сердце.» Помнишь ли ты
• «— Я подарю тебе рай на золотом блюде, — мучительно нежно шепнул он. — Все, что захочешь, все, что пожелаешь. В придачу со мной, конечно. Это комплексная сделка.» Рай
• «— Я хотел бы, чтобы вы подарили мне дочерей с вашими волосами и вашим характером, — начал он. — И чтобы у сыновей были ваши глаза и ваше мужество. Но если ваши пожелания не совпадут с моими, я буду вам благодарен за любого ребенка, которого вы мне подарите.

— Я хочу, чтобы вы носили мое имя, и тогда разом прекратятся все сплетни и кривотолки. — Он ласково гладил её руки, глядя ей прямо в глаза. — Я хочу получить право делить с вами ложе сегодня и всегда, всю жизнь. Хочу каждую ночь слышать ваши страстные стоны и просыпаться в ваших объятиях. — Стивен обхватил ладонями её лицо и осторожно смахнул слезинки с её ресниц. — И ещё хочу услышать, что вы любите меня до безумия. Но с последней просьбой вы можете не спешить, я готов подождать до ночи. В обмен на все это обещаю выполнить любое ваше желание, если только это будет в моей власти» Что я без тебя...

• «- Ну вот, моя радость… — произнес он тихим многозначительным тоном, посматривая, куда она собирается метнуться на этот раз.

Беглянка с обожанием взглянула на его прекрасное бледное лицо, а затем метнулась.., прямо к Джейсону, приникнув к нему и крепко обняв. С минуту Джейсон стоял абсолютно неподвижно, борясь с раздирающими его сердце чувствами, затем потихоньку расслабился. Его руки обхватили тонкую талию, с невероятной силой сжали её, и он трепетно прижал жену к себе. — Я люблю тебя, — хрипло прошептал он, зарывшись лицом в её волосы. — О Господи! Я так тебя люблю!» Раз и навсегда

Премии

• 1985 — Romantic Times Award за лучший исторический роман «Уитни, любимая»
• 1986 — Romantic Times Critic’s «Лучший выбор»
• 1987 — Affaire de Coeur Golden Pen Certificate за роман «Раз и навсегда»
• 1987 — Affaire de Coeur Reviewer’s в номинации «лучший выбор» за роман «Раз и навсегда»
• 1997 — Romantic Times Career Achievement Award «лучший роман» — «Ночные шорохи»

Библиография

Серия «Уэстморленды»

• Королевство грёз (A kingdom of dreams, 1989)
• Уитни, любимая (Whitney, my love, 1985)
• Что я без тебя… (Until You, 1994)
• Чудо с замужеством Джулианны ( Miracles, 1995—1997)

«Романтическая» серия

• Раз и навсегда (Once and Always, 1987)
• Нечто чудесное (Something wonderful, 1988)
• Благословение небес (Almost heaven, 1990)

«Современная серия»

• Триумф нежности (Tender Triumph, 1983)
• Битва желаний (Double Standards, 1984)
• Рай (Paradise, 1991)
• Само совершенство (Perfect, 1993)
• Искусство фотографа, 1995
• Помнишь ли ты (Remember when, 1996)
• Ночные шорохи (Night Whispers, 1998)
• Каждый твой вздох (Every breath you take, 2003)
• Наконец-то вместе (Someone to watch over me, 2003)

Ссылки

• [new.aldebaran.ru/author/maknot_dzhudit/?q=%D0%BC%D0%B0%D0%BA%D0%BD%D0%BE%D1%82 Произведения Д. Макнот в Библиотеке Альдебаран]
• [www.judithmcnaught.com/ Официальный сайт Джудит Макнот]  (англ.)
• [www.mcnaughtized.com/ Сайт поклонников Джудит Макнот]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Макнот, Джудит

Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов: