Сири, Джузеппе

Его Высокопреосвященство кардинал Джузеппе Сири Giuseppe Siri<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-священник с титулом церкви Санта-Мария делла Виттория.</td></tr>
Кардинал-протопресвитер
18 сентября 1982 года — 2 мая 1989 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Карлуш Кармелу де Вашконшелош Мотта
Преемник:	Кардинал Поль-Эмиль Леже
Архиепископ Генуи
14 мая 1946 года — 6 июля 1987 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Пьетро Боэтто
Преемник:	Кардинал Джованни Канестри
Рождение:	20 мая 1906(1906-05-20) Генуя, королевство Италия
Смерть:	2 мая 1989(1989-05-02) (82 года) Вилла Кампостано, Альбаро, Генуя, Италия
Похоронен:	Кафедральный собор Святого Лоренцо
Принятие священного сана:	22 сентября 1928 года
Епископская хиротония:	7 мая 1944 года
Кардинал с:	12 января 1953 года
Награды:

Джузе́ппе Си́ри (итал. Giuseppe Siri; 20 мая 1906, Генуя, королевство Италия — 2 мая 1989, Вилла Кампостано, Альбаро, Генуя, Италия) — один из крупнейших кардиналов Римско-католической церкви XX века. Титулярный епископ Ливьяде и вспомогательный епископ Генуи с 14 марта 1944 по 14 мая 1946. Архиепископ Генуи с 14 мая 1946 по 6 июля 1987. Кардинал-священник с 12 января 1953, с титулом церкви Санта-Мария-делла-Витториа с 15 января 1953. Кардинал-протопресвитер с 18 сентября 1982 по 2 мая 1989.

Начало пути

Родился Сири в приходе Святой Девы Марии Пренепорочной в Генуе, Италия, его родителями были Николо и Джулия (в девичество Беллависта) Сири. Поступил в Младшую семинарию Генуи 16 октября 1916 года, Главную семинарию Генуи в 1917 году, Папский Григорианский университет (Рим) в 1926 году, где получил степень доктора богословия. Был посвящён в священника 22 сентября 1928 года в кафедральном соборе Генуи кардиналом Карло Миноретти, архиепископом Генуи. Сири продолжил своё обучение и пастырскую работу в Риме с 1928 года по осень 1929 года. С 1930 года по 1946 год — профессор догматического богословия в Архиепископской семинарии Генуи. Одновременно с 1930 года по 1944 год — на пастырской работе в генуэзской митрополии. С 1937 года занимал пост ректора Богословского колледжа св. Фомы Аквинского.

Архиепископ Генуи и кардинал

Избран титулярным епископом Ливьяде и назначен вспомогательным епископом Генуи 14 марта 1944 года. 7 мая того же года он был рукоположен в сан кардиналом Пьетро Боэтто, S.J., в кафедральном соборе Святого Лоренцо. 14 мая 1946 года, вскоре после смерти кардинала Боэтто, он был назначен архиепископом Генуи. 12 января 1953 года папой Пием XII возведён в кардиналы. Был одним из самых молодых кардиналов на этой консистории. Был близок к Пию XII.

В 1959—1964 годах занимал пост председателя Итальянской епископской конференции.

Сири и II Ватиканский собор

Архиепископ Генуи был одним из членов большой группы консервативных прелатов на Втором Ватиканском соборе, наряду с кардиналом Оттавиани возглавляя на нём интегристов.

Ходили слухи, что Сири получил большинство голосов на Папских Конклавах дважды: в 1958 году и 1963 году (и по некоторым сведениям он даже заявлял, что после избрания папой римским желал бы принять имя Григорий XVII). Однако в обоих случаях кардинал Сири отклонял папскую тиару, столкнувшись с угрозами, что католики в Восточной Европе в случае его возведения на папский престол станут жертвами преследований со стороны коммунистических властей из-за его ярых антисоветских высказываний.

Учитывая, что проведение папских конклавов строго конфиденциально и что любой кардинал, раскрывающий детали этих мероприятий, столкнулся бы с мгновенным отлучением от Церкви, никаких документальных свидетельств такого поведения Сири не было. Сам же он неоднократно опровергал эти слухи.

Папабиль

Кардинал Сири был ведущим кандидатом на папство (папабилем) и на августовском, и на октябрьском Конклавах 1978 года, которые последовали за смертями римских пап Павла VI и Иоанна Павла I соответственно. Судя по сообщениям средств массовой информации Сири был лидером и после первого подсчёта голосов на Конклаве августа 1978, но в конечном счете победу одержал кардинал Альбино Лучани, который стал папой римским Иоанном Павлом I.

Последовавшая через 33 дня смерть Иоанна Павла I, вернула кардиналов на Конклав. Сири был главным кандидатом консерваторов в противовес кардиналу Джованни Бенелли, главному кандидату либералов. Ватиканологи предполагают, что победитель, краковский архиепископ кардинал Кароль Войтыла, ставший папой римским Иоанном Павлом II, был выбран именно как компромиссный вариант между кандидатурами правых и либералов.

Среди седевакантистов ходит много слухов о том, что Сири был всё-таки избран папой на Конклавах 1958 года и 1963 года. Но, несмотря на свой консерватизм, верность Тридентской мессе и многим другим постулатам традиционного католицизма, Сири был в полном общении с Католической церковью и отказывался поддерживать любую седевакантистскую католическую организацию. Кардинал Сири признал Иоанна XXIII, Павла VI, Иоанна Павла I и Иоанна Павла II законными папами римскими, он служил мессу по новому обряду, введённому в 1970 году, подписал все документы Второго Ватиканского собора, защищал его и занимал высокие посты в Церкви.

Кардинал-протопресвитер с 18 сентября 1982 года и до своей смерти. Покинул кардинал Сири архиепископскую кафедру Генуи 6 июля 1987 года.

Кавалер высших государственных наград Мальтийского ордена, Бельгии и Италии.

Джузеппе Сири умер 2 мая 1989 года в возрасте 82 лет на Вилле Кампостано, в Альбаро и похоронен в кафедральном соборе Святого Лоренцо в Генуе.

Награды

• Кавалер Большого креста ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой» (1963)

Ссылки

• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bsiri.html Информация]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сири, Джузеппе

– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.