Джузеппе де Сакко
| Джузеппе де Сакко | |
| Giuseppe de Sacco | |
 Памятник Джузеппе де Сакко в Гродно | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах | |
| Архитектурный стиль | |
| Нереализованные проекты | |
Джузеппе де Сакко (итал. Giuseppe de Sacco; 1735, Верона, Италия — 1798, Гродно, Беларусь) — один из крупнейших архитекторов развитого барокко и классицизма, работавших на территории современной Беларуси, в XVIII веке. Придворный архитектор короля Станислава Августа Понятовского. [1] Также работал в других регионах Речи Посполитой. В творчестве выделяются ансамбли дворцово-парковых резиденций.
Биография
В 1768 году Джузеппе де Сакко был приглашён в Варшаву, где занимался гробницей королевы Марии Лещинской и проектом перестройки костёла святого Яна. [1]
В 1771 году был приглашён в Гродно, гродненским старостой Антонием Тизенгаузом. В этом же году был принят на службу, в качестве королевского архитектора, с установленным окладом в 600 злотых. В Речи Посполитой Сакко получает ряд воинских званий ВКЛ, а в 1775 году — шляхетство. [1]
Преступив к работе в Гродно, Сакко разрабатывает проекты многочисленных зданий Городницы: градостроительного ансамбля, являвшегося частью амбициозного экономического проекта мецената Антония Тизенгауза, призванного поднять экономику региона и приблизить уровень социальной жизни к лучшим европейским образцам. В ансамбль Городницы входил и собственный дворец Тизенгауза,[1] также спроектированный Сакко. Кроме того, архитектор создаёт несколько королевских резиденций вокруг Гродно, и занимается реконструкцией королевского Нового замка, построенного для короля Августа III, по проекту М. Д. Пёппельмана.
В 1771-1780 годах Джузеппе де Сакко выполнил ряд заказов местных магнатов, спроектировав несколько известных дворцово-парковых ансамблей и городских резиденций, в частности: Святский дворец магнатов Воловичей, Щорсовский дворец Хрептовичей, дворцы Тизенгауза в Поставах и Вильнюсе.
Сакко умер в 1798 году, предположительно в гродненском доме масонов. Похоронен на гродненском католическом кладбище.
Значительные работы
| # | Изображение | Название | Примечания | Расположение | Дата |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 
|
Дворец в Цёнжени | Сохранился | Цёнжень Польша
|
XVIII век |
| 2 | 
|
Дворец Хрептовичей в Щорсах | Не сохранился | Щорсы Белоруссия
|
XVIII век |
| 3 | 
|
Театр Тизенгауза | Сохранился | Гродно Белоруссия
|
XVIII век |
| 4 | 
|
Ансамбль площади Тизенгауза | Сохранился | Гродно Белоруссия
|
XVIII век |
| 5 | 
|
Дворец Тизенгауза | Не сохранился | Гродно Белоруссия
|
XVIII век |
| 6 | 
|
Святский дворец | Сохранился | Святск Белоруссия
|
XVIII век |
| 7 | 
|
Станиславово (усадьба) | Сохранилась | Гродно Белоруссия
|
XVIII век |
Напишите отзыв о статье "Джузеппе де Сакко"
Примечания
Литература
- Вялікае княства Літоўскае: Энцыклапедыя. У 2 т. Т.2. Мінск, 2006. ISBN 985-11-378-0
- Аляксеев Л.В. Гродна i помнiкi Панямоння- Мн.:Беларуская навука,1996.-191 с.:iл.ISBN 5-343-01410-0
Ссылки
- [perspektiva-info.by/index.php?option=com_content&view=article&id=1051%3A0y&Itemid=43|О Джузеппе де Сакко]
Отрывок, характеризующий Джузеппе де Сакко
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
