Шнабель, Джулиан

Джулиан Шнабель
Дата рождения:	26 октября 1951(1951-10-26) (72 года)
Место рождения:	Бруклин, США
Гражданство:	США США
Профессия:	художник, кинорежиссёр
Карьера:	1979 - наст.время

Джу́лиан Шна́бель (англ. Julian Schnabel, р. 26 октября 1951) — американский кинорежиссёр и художник.

Жизнь и творчество

Джулиан Шнабель родился 26 октября 1951 года нью-йоркском районе Бруклин, в еврейской семье Эсты Гринберг и Джека Шнабеля.

В начале 1979 у Шнабеля состоялась первая персональная выставка в галерее Мэри Бун в Нью Йорке. В этом же году он показывает несколько своих «тарелочных» картин (в которые были вмонтированы осколки фарфора). Картины Шнабеля 1980-х годов, в основном очень большие, были сделаны наспех и отличались обилием материалов и стилей. В качестве холста художник часто использовал линолеум, бархат, звериные шкуры. Из картин выступали различные предметы. Например, оленьи рога, как на картине «Предыстория: Слава, Честь, Привилегия, Надежда», 1981 года. Шнабель создавал похожие на коллажи, с цитатами из старых мастеров, порой ребячливые картины. Следующие несколько лет он часто путешествует по Европе, где впечатлен работами Гауди, Сая Твомбли и Йозефа Бойса. Он участвует в Венецианском биеннале в 1980 и к середине 1980-х становится заметной фигурой среди неоэкспрессионистов. Живёт в Нью-Йорке с невестой Мэй Андерсен и их сыном.

Кинематограф

Джулиан Шнабель поставил пять фильмов, два из которых — по собственным сценариям. Его кинодебют Баския (1996) рассказывает об американском художнике Жан-Мишеле Баския, близком друге Энди Уорхола. Прототипом одного из героев этой картины — Альберта Мило/Albert Milo в исполнении Гари Олдмена является сам Джулиан Шнабель. Роль Энди Уорхола в этом фильме исполнил Дэвид Боуи.

Вторая картина «Пока не наступит ночь» (2000) представляет собой адаптацию мемуаров кубинского поэта Рейнальдо Аренаса, бежавшего со своей родины после прихода к власти Фиделя Кастро.

«Скафандр и бабочка» (2007) повествует о Жане-Доминике Боби, редакторе журнала ELLE, который в возрасте 43 лет оказался прикованным к постели. За этот фильм, основанный на автобиографии Боби, Шнабель получил награду за лучшую режиссуру на 60-м Каннском кинофестивале.

Фильмография

• 1996 — Баския / Basquiat
• 2000 — Пока не наступит ночь / Before Night Falls
• 2007 — Скафандр и бабочка / The Diving Bell and the Butterfly
• 2010 — Мирал / Miral

Ссылки

• Джулиан Шнабель (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.artcyclopedia.com/artists/schnabel_julian.html Джулиан Шнабель в Артциклопедии] (англ.)
• [www.leninimports.com/julian_schnabel.html Биография Джулиана Шнабеля] (англ.)

Отрывок, характеризующий Шнабель, Джулиан

– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».