Джун Эллисон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Джун Эллисон
June Allyson

Промофото 1944 года
Место рождения:

Бронкс, Нью-Йорк, США

Место смерти:

Оджай, Калифорния, США

Профессия:

актриса, певица, танцовщица

Карьера:

1937—2001

Джун Эллисон (англ. June Allyson, урожд. Элеанор (Элла) Гейсман (англ. Eleanor (Ella) Geisman)[1]; 7 октября 1917 — 8 июля 2006) — американская актриса, певица и танцовщица, обладательница премии «Золотой глобус» (1952).





Биография

Эллисон родилась в семье Роберта Гейсмана и Клары Провост. Родители её отца были иммигрантами из Германии,[1] хотя сама Эллисон утверждала что голландцами.[2] В 1918 году её отец-алкоголик бросил семью и её матери пришлось работать на нескольких работах, чтобы содержать себя с дочерью.

В 1925 году, когда Элле Гейсман было восемь лет, на неё упала крупная ветка дерева, в результате чего она получила несколько переломов. Врачи заявили, что она уже никогда не сможет ходить, но после многих месяцев упражнений и плавания ей удалось восстановиться.[3] Также её вдохновителями стали Джинджер Роджерс и Фред Астер, на примере которых Элла Гейсман намеревалась научиться танцевать.

В 1938 году, будучи уже окончательно здоровой, она была принята в музыкальный хор в бродвейском шоу «Поющие новости»,[4] где хореограф поменял ей имя на Джун Эллисон.[3] Вскоре ей удалось найти работу на одной из нью-йоркских киностудий, где и началась её кинокарьера. Первые свои годы в кинематографе Джун Эллисон играла небольшие роли в музыкальных фильмах, где ей часто доставались «шумливые» персонажи. Актриса Маргарет О’Брайен позже вспоминала, что из-за этого она даже получила прозвище «глашатай». Эллисон также продолжала играть и на театральной сцене, где в то время в большей степени проявила свой актёрский талант.

На экране актриса дебютировала в экранизации бродвейского мюзикла «Лучшие ножки вперёд», где повторила свою роль, которую уже играла в театре. Первые крупные роли в кино у Эллисон стали появляться с середины 1940-х годов. В те годы она снялась в таких фильмах, как: мюзиклы «Две девушки и моряк» и «Музыка для миллионов» (оба — 1944), романтическая комедия «Её высочество и посыьный» (1945), музыкальная биография композитора Джерома Керна «Пока плывут облака» (1946), драма «Тайное сердце» (1946), мюзикл «Хорошие новости» (1947), приключенческий фильм «Три мушкетёра» (1948), музыкальная биография тандема 1920-х и 1930-х — композитора Ричарда Роджерса и поэта Лоренса Харта «Песня в сердце» (1948), «Маленькие женщины» (1949) — ремейк одноимённого фильма 1933 года, биографическая драма «История Страттона» (1949) и других.

В 1952 году актриса была удостоена премии «Золотой глобус» за роль Синтии Поттер в фильме «Слишком молода, чтобы целоваться». В 1956 году актриса снялась в двух музыкальных ремейках голливудской киноклассики 30-х — «Противоположный пол» (ремейк фильма 1939 года «Женщины») и «Тебе не убежать от этого» (ремейк фильма 1934 года «Это случилось однажды ночью»). В последнем фильме её партнёром был Джек Леммон.

В 1945 году Эллисон вышла замуж за знаменитого голливудского актёра Дика Пауэлла, от которого после родила двоих детей. Пара рассталась в 1961 году, а брак официально был расторгнут лишь после смерти Пауэлла в 1963 году. Джун ещё дважды выходила замуж. Её последним мужем стал стоматолог Дэвид Эшроу, за которого она вышла в 1976 году.

В 1955 году в ежегодном опросе «Exhibitors Poll» Джун Эллисон была включена в девятку самых популярных кинозвёзд, став по популярности второй актрисой после Грейс Келли. С началом 1960-х годов актриса в основном переместилась на телевидение, где с 1959 по 1961 год неё было собственное телешоу. Позже она сыграла небольшие роли в телесериалах «Правосудие Берка», «Лодка любви», «Невероятный Халк», «Она написала убийство» и многих других. Последний раз она снялась в кино в 2001 году в роли бабушки одного из героев в романтической комедии «Девушка, три парня и пушка».

В последние годы жизни у актрисы было слабое здоровье. Ей была проведена операция по замене бедра, а после она долгое время страдала от острого бронхита. Джун Эллисон умерла от дыхательной недостаточности 8 июля 2006 года в небольшом городке в Калифорнии.

За свой вклад в кино она удостоена звезды на Голливудской аллее славы на Вайн-стрит 1537.

Награды

  • Золотой глобус 1952 — «Лучшая актриса в музыкальном или комедийном фильме» («Слишком молода, чтобы целоваться»)

Избранная фильмография

Библиография

  • Allyson, June and Leighton, Frances Spatz. June Allyson by June Allyson. New York, G.P. Putnam’s Sons, 1982. ISBN 0-399-12726-7.

Напишите отзыв о статье "Джун Эллисон"

Примечания

  1. 1 2 [www.ancestry.com/default.aspx?o_iid=19250&o_lid=19250&offerid=0%3a7858%3a0 Ancestry.com] According to the 1920 U.S. census.
  2. [transcripts.cnn.com/TRANSCRIPTS/0107/04/lkl.00.html CNN LARRY KING LIVE: June Allyson Discusses Her Career]
  3. 1 2 [www.cnn.com/2006/SHOWBIZ/Movies/07/10/obit.allyson.ap/index.html CNN]
  4. [www.ibdb.com/person.php?id=29730 June Allyson at Internet Broadway Database]

Ссылки

  • [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=14878295 Джун Эллисон] (англ.) на сайте Find a Grave
  • [www.legacy.com/ladailynews/Obituaries.asp?Page=LifeStory&PersonID=18425456 Некролог] в Los Angeles Daily News

Отрывок, характеризующий Джун Эллисон

Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.