Джура Махотин

Джура Махотин
Юрий Алексеевич Махотин
Имя при рождении:	Юрий
Род деятельности:	Поэт, журналист, общественный деятель, Певец
Дата рождения:	30 января 1951(1951-01-30)
Место рождения:	Калинин, СССР
Гражданство:	Россия
Дата смерти:	11 февраля 2004(2004-02-11) (53 года)
Место смерти:	Тверь
Дети:	Махотина Илона Юрьевна

Джура (Юрий) Алексеевич Махотин (30 января 1951, Калинин, СССР — 11 февраля 2004, Тверь Россия) — цыганоязычный поэт, писал стихи на языке романи, музыкант, журналист, переводчик, общественный деятель, автор-исполнитель цыганских романсов и песен. Первым перевёл на цыганский язык Новый и Ветхий завет. Этнолог. Изучал закономерность развития человеческой культуры, говорил на нескольких языках. Корреспондент польской цыганской газеты «Ром По Дром» («Цыган в пути»). В 1993 году стал призёром на международном конкурсе цыганской поэзии, лауреат международного конкурса фольклорной песни, постоянный сотрудник-корреспондент библейского центра. Автор учебного пособия по цыганскому языку.

Автор более тридцати публикаций по различным вопросам культуры и социальным проблемам, нескольких поэтических сборников, сборников сказок и др.

Биография

Джура Махотин родился 30 января 1951 года в городской семье и всю жизнь прожил в городе Калинин (ныне — Тверь). После окончания школы испробовал много профессий, был даже художником в народном театре при ДК Химволокно (Калинин). В 1972 году окончил Калининское областное культурно-просветительское училище. Эстрадную карьеру начал в возрасте шестнадцати лет, выступая на танцах. Несколько лет выступал в цыганском ансамбле в Запорожье. В 1970-х—1980-х годов руководил цыганским варьете «Бахтиёр» (Счастье). В это же время стал пробовать свои силы в литературном творчестве. Его пьесу «Пойди за девять дорог» взяли в постановку в театр «Ромэн». Это определило дальнейшую судьбу — в 1975 году Джура Махотин поступил в Литературный институт имени Горького. Однако позже пришлось оставить обучение, чтобы зарабатывать на жизнь.

На рубеже 1980-х—1990-х годов — методист, а затем заведующий сектором национальных культур в ДК Профсоюзов (Тверской Народный дом) города Твери. Возникший на базе ДК Профсоюзов сводный коллектив, а позднее театр цыганской песни «Бахтори ромэн» (Счастьице цыган), возглавляемый Джурой Махотиным неоднократно становился призёром международных фестивалей цыганского фольклора в Польше (города Белосток и Гожув-Велькопольский) и Германии (город Оснабрюк).

В 1989 году организовал и возглавил Тверской Клуб Цыганской Письменности и Культуры «Ромэнгро лав» (Цыганское слово). В качестве режиссёра, сценариста и исполнителя Джура Махотин участвовал в постановках цыганских концертов, фестивалей, празднованиях Дня Города.

В 1990-х годах — сотрудник и директор ряда тверских частных рекламных предприятий. В 1993 году вышел популярный самоучитель цыганского языка Джуры Махотина «Аджутипе прэ романи чиб» («Пособие по языку романи») (Тверь, 1993).

В 1995 году Джура Махотин стал лауреатом Международного конкурса поэзии имени цыганской поэтессы Брониславы Вайс (Папуши) в городе Гожув-Велькопольский (Польша).

В ноябре 1995 года в эфир местного радио вышла авторская ежемесячная информационно-музыкальная программа Джуры Махотина «Эй, ромалэ!» (Эй, цыгане!), просуществовавшая около полугода. Программу вели Джура Махотин и сотрудница ГТРК «Тверь» Виолетта Дмитриевна Минина.

В 1990-х—2000-х годах — создатель и сопредседатель регионального общества цыганской культуры «РРОМАНИМОС» (Тверь) и внештатный корреспондент цыганского журнала «RROM P-O DROM» (Польша).

Консультировал исследователей и журналистов по вопросам истории и этнографии цыган. Принимал участие и оказывал помощь в организации съемок документальных фильмов (документальный фильм «Цыгане», реж. С. Пинигин, Восточно-сибирская студия кинохроники, 1991) и тематических телепрограмм («До и после полуночи» и др.).

Сотрудничал с писателями-этнографами Ефимом Друцем и Алексеем Гесслером, был их информантом и проводником в фольклористических экспедициях по Тверской области. Поддерживал дружеские и профессиональные отношения с представителями европейского и российского профессионального и дилетантского цыгановедения.

Стихи и заметки Джуры Махотина регулярно появлялись в тверской и зарубежной прессе. В его лирике стихи о цыганской любви и характере, переживания о прошлом и будущем цыганского народа, стихотворения-загадки для детей различного возраста. Он также автор и исполнитель цыгански песен и романсов.

По предложению международного Пен-Клуба писателей и поэтов В.Калинин перевел на английский язык несколько стихотворений Джуры Махотина, которые, которые вошли в англоязычный сборник мировой цыганской поэзии «Roads of the Rome» (Дороги Цыган), опубликованный в Англии в 1998 году.

В коллективе из нескольких переводчиков Джура Махотин работал над переложением Нового Завета на цыганский язык, окончательной редакцией которого остался недоволен. Джура Махотин всю жизнь занимался самообразованием, был исключительно начитан, свободно общался на десяти языках и большинстве европейских диалектов цыганского языка.

На свои средства Джура Махотин ограниченным тиражом издал ряд собственных поэтических сборников на нескольких диалектах цыганского и русском языках. Неизданными остались: стихи, песни, проза, переводы и пьеса «Пойди за девять дорог».

Скоропостижно скончался 11 февраля 2004 года, похоронен в Твери.

Дочь — Илона Юрьевна Махотина — кандидат филологических наук, поэтесса, этнограф, художница — продолжает дело отца.

Музыкальные сочинения

• Махотин Джура. Две дюжины романсов. Тверь: РОМАНИМОС, 2003. [На русском языке].
• Песни:
  • Скрипинэ ё ротэнца (на русско-цыганском диалекте)
  • Щяе (на балкано-цыганском диалекте)
  • Ашунэс ту мамэ (на крымском диалекте)
  • Пираниё
  • Ту, фери ту
  • Нэшты ром (на чорраском диалекте)
  • Покровский романс

Литературное наследие

• Пособие:
  • Махотин Джура. Аджутипэ прэ романи чиб. Пособие по языку романи. Тверь: Юджис, 1993.
• Переводы:
  • Нэво завето. Псалмы. Притчы / Пер. на цыганский Т. В., Н. К., Д. М. [Джура Махотин], Л. М., Л. Ч. [Лев Черенков], К. К.; Под ред. В. Калинина, Я. Романенко. 2001. [На цыганском языке].
  • Federico Garcia Lorca: Gitara // Amboldas pe rromani O Džuro la Turqiniako Makhotin. Tverj, 2003. [На цыганском языке].
• Сборники стихов:
  • O Džuro la Turqinăko. So tephenava me… Тверь: Юждис, [1994]. [На цыганском языке].
  • O Džuro la Turqiniako (Makhotin). Jasvengo sabe: Romane gilja. Tver, [2002]. [На цыганском языке].
• Стихотворения:
  • Махотин Д. Неповторима юности весна! // Смена. [Калинин]. 1 июля, 1985. № 66 (4356). С. 4.
  • Mahotin Dżura. Rromane anegdoty // RROM P/O DROM. 1993. # 2—3. S. 9. [На цыганском языке].
  • Maxotin A. Džura. Wierszy // Znikneły z dróg ostatnie tabory: Romane Dyvesa. Gorzów Wlkp, 1995. S. 15—17. [На цыганском языке].
  • Maxotin Džura. Džidi gili // RROM P/O DROM. 1996. # 5. S. 17. [На цыганском языке].
  • Makhotin Džura. Piranyjo // RROM P/O DROM. 1997. # 5. S. 19. [На цыганском языке].
  • Machotin Džura. Dadeskiro lav // RROM P/O DROM. 1997. # 6. S. 21. [На цыганском языке].
  • Makhotin Djura. Vaš o Lajko Čerenkovosqe // International Roma Calendar. [Britain]. 1998. S. 21. [На цыганском и английском языках].
  • Maxotin Džura. Ande kirčima // RROM P/O DROM. 2000. # 3—4. S. 21. [На цыганском языке].
• Литературные сказки и публикации фольклора:
  • Цыганские плутовские сказки и анекдоты / Вступ., пер. с цыг. Е. Друца и А. Гесслера. М.: Агентство печати имени Сабашниковых, 1991. С. 24—25, 41, 42—45, 52, 66, 67, 70, 70, 75, 76. [на русском языке: «Медвежий „вожатый“ и „волшебная коряга“», «Домик для черта», «Чубучко», «Цыганская пицца», «Мужик на цыганской свадьбе», «Чужая бесхозяйственность», «Цыганская мова», «Что легче?», «Про подкову», «Непьющий кнут», «Случай на свадьбе»].
  • Золотые мониста: Сказки и песни цыган / Перевод с цыган. Е. Друца, А. Гесслера и В. Савельева. М.: Современник, 1992. С. 266—272, 274—280, 294—298, 376—381, 392—393, 418, 474. [на русском языке: «Цыган и гуль», «Подарок старого шейха», «Желтая змея», «Про лешего и брата-добряка», «Баро, Шаходат, Хурд и барышник-гяур», «Медвежий „вожатый“ и „волшебная коряга“», «Чубучко», «Случай на свадьбе», «Непьющий кнут», «Про подкову»; песни: «Плывет лодка по Дунаю…», «Патрина», «Вайда и Руза», «Марица», «Песня сибирских цыган», «Тюремная песня»].
  • Machotin Džura. Bengitko biav // RROM P/O DROM. 1995. # 9—10. S. 14. [На цыганском и польском языках].
  • Maxotin Džura. Baga amenca // RROM P/O DROM. 1999. # 3. S. 22. [На цыганском языке].

Публикации в прессе

• Статьи и заметки (под собственным именем и псевдонимом):
  • Махотин Дж. «Ехали цыгане…»: Резонанс // Смена. [Тверь]. 1990. 27 июля. № 30.
  • Махотин Дж. Звени, цыганская струна! // Позиция. [Тверь]. 14 февраля, 1991. № 6 (29).
  • Махотин Дж. «Цыганское счастье» на польской сцене // Позиция. [Тверь]. 1991. № 32 (55).
  • Махотин Дж. Живёт такой народ — рома // Позиция. [Тверь]. 1991. 7 ноября. № 39 (62). С. 6.
  • Махотин Дж. Владимир Молчанов у тверских цыган // Позиция. [Тверь]. 1991. № 40 (63). С. 6.
  • Махотин Дж. «Крутые» берут разбег // Позиция. [Тверь]. 1992. № 6 (75). С. 6.
  • Сатырджи М. Начали — «за упокой», а кончили… // Позиция. [Тверь]. 1992. № 9 (78).
  • Алексеев Ю. По поводу одной рекламы // Позиция. [Тверь]. 1992. № 39 (108). С. 6.
  • Алексеевич Ю. Письмо спокойного читателя // Позиция. [Тверь]. 1992. № 47 (116).
  • Maxotin Djura. Kaj sy škola ȓomenge? // RROM P/O DROM. 1993. # 2. S. 9. [На цыганском языке].
  • Махотин Дж. А культуру — под залог // Позиция. [Тверь]. 1993. № 7 (128).
  • Махотин Д. Воспитан в армии // Вече Твери. Март, 1993.
  • Алексеевич Ю. Букет… из Роз // Позиция. [Тверь]. 1993. № 10 (130).
  • Махотин Дж. Три песенных дня // Позиция. [Тверь]. 1993. № 27 (148).
  • Алексеев Ю. О «колдунах» без мистики // Позиция. [Тверь]. 1993. № 28 (149).
  • Холямов М. Ни слова русского, ни русского лица… // Позиция. [Тверь]. 1993. № 31 (152). С. 6.
  • Джура М. По главной улице со вздохом… // Вече Твери. 23 сентября, 1993.
  • Алексеевич Ю. Послание к ущемленным в трамвае // Позиция. [Тверь]. 1993. № 42 (163).
  • Алексеевич Ю. Хочется жить по-людски // Позиция. [Тверь]. 1994. № 1 (174). С. 2.
  • Махотин Дж. О рома без романтики // Вече Твери. 18 мая, 1994. С. 4.
  • Mahotin Džura. Gdzie jest szkoła dla Romóv? // RROM P/O DROM. 1994. # VIII—IX. S. 6.
  • Алексеев Д. Не гадая на судьбу // Позиция. [Тверь]. 1995. № 45 (114).
  • Aleksiejew D. Na przekór losowi // RROM P/O DROM. 1995. # 9—10. S. 15.
  • Алексеев Ю. У последней черты // Тверь-Экспресс. Ноябрь, 1998. С. 7.
  • Maxotin Džura. Korespondencija Rucijatyr // RROM P/O DROM. 1999. # 1—2. S. 10. [На цыганском и польском языках].
  • Махотин Дж. Реплика по существу: Наркомания // Караван+Я. [Тверь]. 1999. № 47.
  • Махотин Дж. Письмо неравнодушного обывателя // Караван+Я. [Тверь]. 9 ноября, 2000. № 89. С. 7.
  • Махотин Д. Тверь — город разрушенных кладбищ // Караван+Я. [Тверь]. № 17 (269). 25 апреля, 2001.

См. также

• Культура цыган
• Русские цыгане

Литература

• Антонюк Я. В гостях у сонковцев // Заводская правда. 13 февраля, 1975. № 7. [о выступлении Махотина на концерте в пос. Сонково Калининской обл.].
• Белугина Н. Цыганская подкова: О празднике национальной музыки и танца // Калининская правда. [Калинин]. 20 мая, 1989.
• [Без подп.] Звени, душа цыганская! // Смена. [Тверь]. 1991. № 6 (5420). С. 4
• Чумакова Н. Цыганский фестиваль // Вышневолоцкая правда. 2 февраля, 1991. № 19. С. 3.
• (rrom) Machotin Džura: Nasi korespondenci // RROM P/O DROM. 1993. # 7. S. 8. [На польском языке].
• Линина А. Две гитары, зазвенев… // Вече Твери. [Тверь]. 29 апреля, 1993. С. 3. [25-летие творческой деятельности Джуры Махотина].
• Каплан Л. Из искры возгорится… // Вече Твери. 31 августа, 1994. С. 4. [О перспективах создания в Твери цыганского печатного органа].
• Митякова Н. Джура Махотин: «У меня всё ещё впереди» // Караван+Я. [Тверь]. 31 января, 2001. № 5 (257).
• Белугiна Надiа. Джура Махотiн // Романi яг. № 4 (46). 2004.[На украинском языке].

Ссылки

• [tver-narod.ucoz.ru/index/sketches_of_tver_land_01/0-8 Зарисовки о Тверской земле (часть 1)]
• [archive.rrc-tver.ru/articles/144 Храму Рождества Богородицы. Д. Махотин Тверь, 1980г]
• [www.kp.ru/daily/25665.4/826969/ Ирина ТАРАСОВА Роковых цыганок-соблазнительниц нет, а цыгане-конокрады — миф времен царя Гороха. Комсомольская правда. 7 Апреля 2011]

Отрывок, характеризующий Джура Махотин

– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.