Уаймен, Дж. Х.
Поделись знанием:
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
(перенаправлено с «Дж. Х. Уаймен»)
| Дж. Х. Уаймен | |
| J. H. Wyman | |
 Уаймен на WonderCon в марте 2012 года | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
Джоэл Ховард «Дж. Х.» Уаймен (англ. Joel Howard "J. H." Wyman; род. 5 января 1967) — канадский актёр, продюсер, сценарист и режиссёр.
Он известен по своим ролям в канадских и американских сериалах и фильмах, среди которых роли Билли К. (Уильям Крамер) в «Catwalk», Кори Роббинса в «Тихих палисадах» и Лайла Спрингера в «Сиренах».
Уаймен создал недолговременный сериал канала Fox «Кин Эдди».[1] Он затем работал над научно-фантастическим сериалом FOX «Грань» в качестве исполнительного продюсера, сценариста, режиссёра и шоураннера. В 2013 году Уаймен стал сценаристом и продюсером полнометражного фильма «Одним меньше».
Уаймен также является создателем, исполнительным продюсером и шоураннером научно-фантастического сериала FOX «Почти человек». После первого сезона Fox отменило сериал 29 апреля 2014 года.[2]
Жизнь и карьера
Уаймен родился 5 января 1967 года в Окленде, Калифорнии, но вырос в Монреале, Квебеке.[1] Он уехал из Торонто, чтобы следовать мечте стать актёром, и он позже стал учиться в Американской академии драматического искусства в Лос-Анджелесе, Калифорнии. Теперь он сформировал карьеру как перед камерой, так и за нею.
Его первая роль в кино была в фильме «Выпускной 4: Избавь нас от зла», где он сыграл Марка, вместе с Николь де Бур, с которой он позже снова работал в сериале «Catwalk». Помимо появления в фильмах, у него также были некоторые заметные роли в популярных сериалах, среди которых «Кунг-фу: Возрождение легенды» и «Контрудар». Джоэл также появился во втором сезоне «Горца» в роли Бессмертного Грегора Пауэрса. Уаймен пожалуй известен по роли лейтенанта Лайла Спрингера в сериале «Сирены» и позже появился в недолговременной мыльной опере «Тихие палисады» в 1997 году, но ушёл из сериала после шести эпизодов. Он также был сценаристом и продюсером фильма 2001 года «Мексиканец».[1]
Он также является музыкантом и выступает с альтернативной рок-группой «Angels of Mercy».[3]
«Грань»
В 2008 году Уаймен присоединился к первому сезону сериала «Грань» в качестве сценариста и со-исполнительного продюсера. В начале второго сезона он был повышен до исполнительного продюсера и со-шоураннера (вместе с Джеффом Пинкнером). Эпизоды, в которые он внёс вклад, включают:[1][4]
- Полночь / Midnight (1.18) (вместе с со-исполнительным продюсером Эндрю Крайсбергом)
- Нет ничего уникального / There's More Than One of Everything (1.20) (Уаймен и Пинкнер написали телесценарий, по сюжету исполнительного продюсера Брайана Бёрка и консультирующего продюсера Акивы Голдсмана)
- Ночь вожделенных предметов / Night of Desirable Objects (2.02) (вместе с Пинкнером)
- Землянин / Earthling (2.06) (вместе с супервайзовым продюсером Джеффом Вламингом)
- Август / August (2.08) (вместе с Пинкнером)
- Питер / Peter (2.16) (Уаймен, Пинкнер и супервайзовый продюсер Джош Сингер написали телесценарий, по их сюжету наряду с Голдсманом)
- Белый тюльпан / White Tulip (2.18) (вместе с Вламингом)
- Каштанка Бетти / Brown Betty (2.20) (вместе с Голдсманом и Пинкнером)
- На той стороне (Часть I) / Over There (Part 1) (2.22) (вместе с Пинкнером и Голдсманом)
- На той стороне (Часть II) / Over There (Part 2) (2.23) (вместе с Голдсманом и Пинкнером)
- Оливия / Olivia (3.01) (вместе с Пинкнером)
- Переход / Entrada (3.08) (вместе с Пинкнером)
- Светлячок / The Firefly (3.10) (вместе с Пинкнером)
- Объект 13 / Subject 13 (3.15) (вместе с Пинкнером и Голдсманом)
- Безбилетник / Stowaway (3.17) (Даниэль Диспалтро написал телесценарий, по сюжету Уаймена, Голдсмана и Пинкнера)
- Диэтиламид D-лизергиновой кислоты / Lysergic Acid Diethylamide (3.19) (Уаймен и Пинкнер написали телесценарий, по их сюжету наряду с Голдсманом)
- День нашей смерти / The Day We Died (3.22) (Уаймен и Пинкнер написали телесценарий, по их сюжету наряду с Голдсманом)
- Ни тут, ни там / Neither Here Nor There (4.01) (Уаймен и Пинкнер написали телесценарий, по их сюжету наряду с Голдсманом)
- Объект номер 9 / Subject 9 (4.04) (вместе с Голдсманом и Пинкнером)
- Сотворяя ангелов / Making Angels (4.11) (вместе с Пинкнером и Голдсманом)
- История о любви / A Short Story About Love (4.15) (вместе с со-продюсером Грэмом Роландом; также режиссёр)
- Письма транзита / Letters of Transit (4.19) (вместе с Голдсманом и Пинкнером)
- Дивный новый мир (Часть 1) / Brave New World (Part 1) (4.21) (вместе с Пинкнером и Голдсманом)
- Дивный новый мир (Часть 2) / Brave New World (Part 2) (4.22) (вместе с Пинкнером и Голдсманом)
- Разделитель мыслей Модель №11 / Transilience Thought Unifier Model-11 (5.01)
- В отсутствие / In Absentia (5.02) (вместе с Дэвидом Фьюри)
- Настоящая история / An Origin Story (5.05)
- Враг судьбы / An Enemy of Fate (5.13) (также режиссёр)
«Почти человек»
В 2013 году Уаймен стал создателем, исполнительным продюсером и шоураннером сериала «Почти человек». Эпизоды, в которые он внёс вклад, включают:
- Пилот / Pilot (1.01)
- Вы здесь / You Are Here (1.08) (вместе с исполнительным продюсером Нареном Шанкаром)
Фильмография
- Выпускной 4: Избавь нас от зла / Prom Night IV: Deliver Us from Evil (1992)
- Клуб / The Club (1994)
- Мексиканец / The Mexican (2001)
- Одним меньше / Dead Man Down (2013)
Напишите отзыв о статье "Уаймен, Дж. Х."
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [foxflash.com/div.php/main/page?aID=1z2z2z248z5z4&bioid=2777 J.H. Wyman Bio]. Fox Broadcasting Company. Проверено 15 мая 2011.
- ↑ Bibel, Sara [tvbythenumbers.zap2it.com/2014/04/29/almost-human-canceled-by-fox-after-one-season/259069/ 'Almost Human' Canceled by FOX After One Season]. TV By The Numbers. Проверено 29 апреля 2014.
- ↑ [wjoel.online.fr Joel Wyman Fan Site – Filmography, Pictures and News]
- ↑ [foxflash.com/div.php/main/page?aID=1z2z2z248z5z3 Fringe Synopsis]. Fox Broadcasting Company. Проверено 15 мая 2011.
Ссылки
- Дж. Х. Уаймен (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Уаймен, Дж. Х.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
