Дзвончик, Иосиф Анисимович

Дзвончик Иосиф Анисимович
англ. Joseph Dzvonchik
Род деятельности:	священник
Дата рождения:	20 января 1888(1888-01-20)
Место рождения:	Австро-Венгрия (ныне Малопольское воеводство, Польша)
Дата смерти:	6 марта 1966(1966-03-06) (78 лет)
Место смерти:	Элизабет (штат Нью-Джерси)
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Иосиф Анисимович (Онисимович) Дзвончик (англ. Joseph Dzvonchik, польск. Józef Dzwonczyk; 8 (20) января 1888, село Лосе, ныне Малопольское воеводство, Польша — 6 марта 1966, город Элизабет, штат Нью-Джерси, США) — священнослужитель Русской православной церкви, митрофорный протоиерей, управляющий делами Экзархата Московской патриархии в США.

Биография

Родился в 1888 году в Галиции (Австро-Венгрия) в крестьянской семье.

В 1888 году семья Иосифа выехала в США. Иосиф воспитывался при храме святого Иоанна Предтечи в городе Мейфилд (штат Пенсильвания), был алтарником-пономарём, затем певчим; ходил в городскую школу.

После получения общего среднего образования был направлен в 1903 году епископом Алеутским и Североамериканским Тихоном (Беллавиным) на учёбу в Житомирское духовное училище.

Рапортом от 3 (16) февраля 1905 года за № 329 преосвященный Волынский Антоний (Храповицкий) донёс Святейшему Синоду, что воспитанники первого класса Волынской духовной семинарии Иосиф Дзвончик и Иван Адамяк отчислены за неблагонадёжность в поведении и малоуспешность в учебе и отправлены назад в Америку, так как Правление семинарии признало их пребывание в учебном заведении вредным. В 1906 году Дзвончик продолжил свое богословское образование в духовной семинарии в Миннеаполисе (штат Миннесота).

По окончании Миннеаполисской духовной семинарии в 1911 году вступил в брак с Еленой Репич.

19 июля 1911 года рукоположен епископом Аляскинским Александром (Немоловским) во диакона в Свято-Николаевском соборе Нью-Йорка, на следующий день — во иерея архиепископом Платоном (Рождественским) в храме Свято-Тихоновского монастыря.

Пастырское служение начал на приходе в городе Бруксайд (штат Алабама). Более 40 лет служил на разных приходах Русской Церкви в Северной Америке. С целью оказывать действенную юридическую помощь приходам поступил на курсы по адвокатуре в юридический колледж в городе Янгстаун (шт. Огайо) и по социальным наукам — в Уэстерн-Резерв-колледж в Кливленде. При многих храмах создавал воскресные школы, преподавал в них Закон Божий и русский язык. В 1926 году участвовал в создании «Федерации русских клубов молодых людей».

В 1932 году стал членом Митрополичьего совета Русской православной греко-кафолической церкви в Америке (Северо-Американской митрополии), с 1934 по 1947 год — секретарь этого совета.

В 1945 году сопровождал епископа Алеутского и Аляскинского Алексия (Пантелеева) в поездке в Москву на Поместный Собор РПЦ, где встречался с Патриархом Московским и всея Руси Алексием I. По возвращении в США вызвал недовольство советских властей, сделав заявление об отсутствии религиозной свободы в Советском Союзе. Однако, на Кливлендском соборе 1946 года выступил за воссоединение с Московской патриархией и в 1948 году перешёл в её юрисдикцию. Назначен настоятелем кафедрального Николаевского собора новосозданного зкзархата Северной и Южной Америки Русской православной церкви.

Сопровождал экзарха Московской патриархии в Северной и Южной Америке архиепископа Алеутского и Северо-Американского Макария на праздновании 500-летия автокефалии Русской православной церкви в Москве в 1948 году.

До 1958 года оставался настоятелем собора, занимаясь судебным процессом по поводу права собственности на него между приходской общиной в юрисдикции Московской патриархии и Северо-Американской митрополией (той её части, которая вместе с Феофилом (Пашковским) отказалась принять решения Кливлендского собора). Вызывал неудовольствие функционеров Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР, подозревавшим его в преднамеренном разрушении нормальной работы Американского экзархата Московской патриархии в связи с конфликтом между архиепископом Макарием (Ильинским) и архиепископом Адамом (Филипповским).

9 сентября 1960 года за ревностную церковную службу в Американском экзархате и «во внимание к церковным заслугам перед Матерью-Церковью» был награждён Патриаршим крестом и орденом святого князя Владимира первой степени.

В 1960 году переведён настоятелем из Нью-Йорка в Петропавловский приход города Элизабет (штат Нью-Джерси).

Умер 6 марта 1966 года, будучи митрофорным протоиереем, настоятелем Петропавловского собора в г. Элизабет (штат Нью-Джерси).

Источники

• ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 24; Д. 76.
• ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 2. Д. 196. Л. 280—281.
• Illinois Univ. of Urbana-Champaign Archives (IUUC Archives). F. 15/35/54. P. B. Anderson Papers. Box 22, 29.

Литература

• Дмитриев Н., протодиак., Овсянников В. Пастырь-труженик // Журнал Московской патриархии. — 1967. — № 3. — С. 18-24.
• Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров--Совете министров СССР, 1945-1953 гг. / Составители: Н. А. Кривова, Ю. Г. Орлова, О. В. Лавинская, К. Г. Ляшенко. — РОССПЭН, 2009. — С. 753.
• [www.pravenc.ru/text/171895.html Дзвончик Иосиф Онисимович]. Православная энциклопедия. [www.webcitation.org/6JICjK1J7 Архивировано из первоисточника 1 сентября 2013].

Ссылки

• [zarubezhje.narod.ru/gi/D_194.htm Протоиерей Иосиф Дзвончик (Дзвончик Иосиф Анисимович) (Joseph Dzvonchik) (1888 — ?) // zarubezhje.narod.ru]

Отрывок, характеризующий Дзвончик, Иосиф Анисимович

В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.


У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.