Дзержинское (ПМР)

Село Дзержинское молд. Dzerjinscoe Страна ПМР/МолдавияПМР/Молдавия Район Дубоссарский район (Приднестровская Молдавская Республика) Координаты 47°13′22″ с. ш. 29°10′45″ в. д.47.22278° с. ш. 29.17917° в. д. / 47.22278; 29.17917    Высота центра 34 м Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Дзержинское Дзержинское

К:Статьи о населённых пунктах без категории на Викискладе

Дзержи́нское — село в Дубоссарском районе непризнанной Приднестровской Молдавской Республики.

География

Село Дзержинское - административный центр Дзержинского сельсовета, находится в 7 км от центра г.Дубоссары. Северные строения села примыкают вплотную к г.Дубоссары в районе перекрёстка ("круг"а) автомобильной трассы Полтава-Кишинёв (составляющая часть международная автотрасса М-21 Волгоград-Бухарест) и республиканской приднестровской автомобильной трассы Тирасполь-Рыбница (у дамбы на реке Днестр).

Центральная улица села - ул.Свердлова (идёт с центра г.Дубоссары до Карантинской горки, на окраине с.Дзержинское), по которой и происходит республиканская приднестровская автомобильная трасса Тирасполь-Рыбница.

История

Между сёлами Дзержинское и Дороцкое исследованы курганы с хорошо сохранившимся погребением и утварью белозерской культуры. В 1981—1983 г.г. на плато, северо-восточнее с. Дзержинское в сторону села Новая Лунга были исследованы многочисленные скифские курганы, c погребениями, скифским вооружением, аттическими чернолаковыми скифосом; и канфаром, женскими украшениями,. В 1994 году внутри села было исследовано Черняховское погребение. Так же исследованы остатки славяно-молдавских поселений XVI—XVIII веков в сёлах Дороцкое и Дзержинское.

Хутор Карантин был основан в 1793 году на месте бывшей карантинной службы и таможни, затем Карантин был объединён с посёлком колхоза Большевик в 1968 году в село Дзержинское (посёлок Большевик в 1958—1968 г.г. был временно объединён с селом Лунга).

"Прибывших из-за Днестра направляли прямо с переправы в карантин выдерживать «определённый к безопасности от язвительной болезни шестидневный термин». После этого срока, а также «очистки и окурки», приезжий считался «несумнительным». Главная дубоссарская пограничная таможня официально прекратила свои действия с 28 февраля 1831 года. Карантинная линия на Днестре была окончательно упразднена только в 1846 г. Поселение же осталось".

Храмовый праздник села — 14 октября, церковь восстановлена в 2009 году. В Дубоссарах 5 мая 2010 года были открыты гранитные бюсты Героям Советского Союза, похороненным на Кургане Славы: Ивану Красикову, Григорию Корнееву, Ивану Шикунову, Николаю Алферьеву и Ивану Федосову (в честь них названы улицы в г.Дубоссары).

Дзержинское в Приднестровском конфликте

События 2 ноября 1990 года

2 ноября 1990 в городе около 13-00 в г.Дубоссары пришло сообщение, что колонны ОПОНа Молодовы и волонтёров-националистов Молдовы идут захватывать город по трассе Кишинёв-Дубоссары (проходящей через село Дзержинское).

Около 13-30 на дубоссарском мосту у села Дзержинское произошло столкновение между молдавским ОПОНом и вышедшими его охранять местными жителями города Дубоссары и села Дзержинское. Сотрудники ОПОНа применили дубинки и газ «черёмуха» и смогли через полчаса мимо села Дзержинское войти в микрорайон Лунга, но там ОПОНу дорогу преградила дорогу 3-тысячная толпа дубоссарцев, и продвинуться ОПОН смог лишь на 100 метров вглубь Лунги к 14-00 с южной стороны въезда в город Дубоссары. С тыла ОПОН начали окружать вновь подходившие жители села Дзержинское.

Между 13-30 и 14-00 в Дубоссарах начался несанкционированный сбор граждан возле фабрик и заводов против ввода молдавской полиции. ОПОНовцы попробовали в 15-00 прорваться в город уже с восточной стороны через микрорайон Большой Фонтан, рассчитывая тем самым обойти толпу народа с тыла. В ходе столкновения после нескольких выстрелов в воздух огнестрельное оружие было применено против митингующих около 15-30, из-за чего погибли трое жителей Дубоссар (Валерий Мицул, Владимир Готка [оба - рабочие дубоссарского табакзавода] и 18-летний Олег Гелетюк). Это были первые погибшие в Приднестровском конфликте.

"Переправившись на левый берег реки, волонтеры и полиция двинулись в сторону Лунги, где дорогу им преградили дубоссарцы, прорваться в город, как они задумали, им не удалось. Тогда опоновцы решили обойти город по объездной трассе и все же зайти в Дубоссары через Большой Фонтан. Но защитники города, разгадав их маневр, погрузились в автобусы, успели и здесь собой закрыть въезд в город. Если на кругу было тысячи людей, то на въезде со стороны Большого Фонтана к моменту нападения нас оказалась лишь горстка. Встретив и здесь сопротивление и решив, что нас можно запугать, опоновцы открыли стрельбу. Мы с ребятами, едва подъехав, хватая на бегу первое, что попадало под руку - палки, камни - побежали на звуки выстрелов. Картина была страшная - стреляли по безоружным людям, а те в свою очередь, стояли непроходимой стеной, и даже вид раненых и убитых не поколебал их уверенность в том, что стоять надо до конца. В тот день погибло трое дубоссарцев - Владимир Готко, Владимир Мицул, Олег Гелетюк. 16 человек получили огнестрельные ранения. Я был ранен в ногу"

Вечером того же дня ОПОН, испугавших смертям мирных жителей, покинул подступы к городу с наступлением заката солнца, а пути к Дубоссарам блокировал. Уже к 19-00 пост ОПОНа между г.Дубоссары и селом Красный Виноградарь был разогнан приехавшими на прицепе, подсоединённом к трактору женщинами-пенсионерками из села Красный Виноградарь, вооружёнными лишь граблями и вилами. И уже к 21-00, получив сообщения, что местные жители села Дзержинского (работники птицефабрики) готовятся взять силы ОПОНовцев в кольцо на "круг"у, были вынуждены ОПОНовцы бежать без приказа за Днестр в город Криуляны.

События 13 декабря 1991 года

Предтечей боевых столкновений стал факт перехода 06.12.1991 в полном составе Слободзейского РОВД и 13-ти сотрудников Григориопольского РОВД под юрисдикцию Приднестровской Молдавской Республики. Обстановка накалялась, но единственным мостом, связывающим Молдову с Григориополем был мост на трассе Кишинёв-Дубоссары у с ела Дзержинское, который взяло под охрану Дубоссарское ГОВД 07.12.1991. Им в усиление из г.Рыбница прибыли рыбницкие гвардейцы.

13 декабря 1991 года в 06.00 на въезде в село Дзержинское у "круг"а на трассе Кишинёв-Дубоссары внезапно на рассвете ОПОН Молдовы атаковал совместный пост милиционеров Дубоссарского ГОВД и рыбницких гвардейцев, уничтожив троих из них, и взяв в плен ещё 17 человек. Бой длился до 06.05. Одновременно ОПОН Молдовы обстрелял в 06.20 проезжавший мимо "круг" а рейсовый автобус Дубоссары-Кишинёв, испугавшись, что это якобы едут казаки Дубоссарского Казачьего округа (ДКО) освобождать пленных, тяжело ранив водителя в грудь. Лёгкие ранения получил так же один пассажир автобуса. Остальные пассажиры отделались испугом и прострелянными сумками с личными вещами в багажном отделении автобуса. СМИ Молдовы в этом преступлении обвинили приднестровскую сторону.

Население

Количество жителей – 1182 человека (на 2013 год). Количество дворов – 354 (в т.ч. два четырёхэтажных дома по ул.Совхозной). Площадь села - 414 гектаров.

Экономика

В селе действуют обслуживающие как село, так и г.Дубоссары, 6 сельских производственных фирм: ООО "Амио", ООО "БСД", ООО "Интер-Аква", ООО "Сагрос", ООО "Темп-Групп", ООО "ДЛС". Село электрофицировано, телефонизировано (городские номера телефонов), газифицировано и подключено к городским системам водоснабжения и теплоснабжения. В селе находятся три автозаправочных станции (одна - внутри села у реки Днестр, другие две: у "круг"а на международной автотрассе М-21 Волгоград-Бухарест и у "круг"а на республиканской приднестровской автомобильной трассе Тирасполь-Рыбница). В советское время в селе размещался, ныне розданный арендаторам под отдельные птичники Госплемптицезавод и часть НПО "Молдптицепром". Внутригородское автобусное сообщение представлено маршрутами микро-автобусов ПМР № 3,4,5, связывающих центральный рынок г.Дубоссары и автостанцию г.Дубоссары со всеми микрорайонами г.Дубоссары и селом Дзержинское.

Социальная сфера

В селе находится общеобразовательная школа с русским языком обучения (открыта в 1913 году) и детский садик "Дюймовочка", библиотека (её заведующая и лучший читатель - обладатели Гран-при конкурса "Русское слово"), клуб и почта, ресторанно-гостиничный комплекс"Берёзка", банкетный зал "Версаль".

Отрывок, характеризующий Дзержинское (ПМР)

– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.