Кано, Дзигоро

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дзигоро Кано»)
Перейти к: навигация, поиск
Кано Дзигоро
嘉納 治五郎
Имя при рождении:

嘉納 治五郎

Место рождения:

Микаге, Япония

Место смерти:

Умер на корабле по пути из Европы в Японию

Гражданство:

Годы активности:

18821938

Школа:

Кодокан

Стиль:

дзюдо, дзю-дзюцу

Учителя:

Катагири Рюси, Фукуда Хатиносукэ, Исо Масамото, Инкубо Цутэноси

Степень мастерства:

Дзюдо: основатель, 12-й дан
Тенджзн Синё-рю: инструктор

Достижения

основатель Кодокан дзюдо

Известные ученики

Томита Цунэдзиро

[kodokan.org/ Kodokan Judo Institute]

Кано́ Дзи́горо (яп. 嘉納 治五郎 Кано: Дзигоро?), (28 октября 18604 мая 1938) — мастер боевых искусств, создатель дзюдо, основатель школы Кодокан.





Биография

Юношество и Образование

Кано родился 28 октября в 1860 году в городе Микаге (яп. 御影村, в настоящее время Хигасинада-ку, Кобе (англ.)), недалеко от Киото. В 1871 году, когда Кано было 10 лет, умерла его мать и его семья переехала в Токио. У Кано были способности к изучению языков, и в возрасте 15 лет он начал посещать школу иностранных языков в Токио. В 1877 году Кано поступил в Токийский университет, где изучал философию и политические науки.

В юношестве Кано был физически слаб и не выделялся хорошим телосложением, что давало повод для издёвок со стороны его сверстников. Кано решил самостоятельно начать развиваться и в возрасте 17 лет начал заниматься дзюдзюцу (дзюдо). Джиу-джитсу в то время в Японии было распространённым видом единоборства, но после реставрации Мэйдзи переживало не лучшие времена. Впоследствии в основу техник дзюдо легли элементы борьбы из джиу-джитсу.

Сначала Кано обратился с просьбой обучить его дзюдзюцу к Рюси Катагири. Но первое серьёзное обучение он прошёл у Хатиносукэ Фукуды, в додзё которого обучался стилю Тэндзин Синъё-рю. В дальнейшем Кано продолжил обучение у Масамото Исо, а с 1881 года стал изучать стиль Кито-рю под руководством мастера Цутэноси Инкубо.[1]

Дзюдо Кодокан и создание дзюдо

При развитии бросковых техник Кано пришёл к мысли реформировать джиу-джицу. Кано хотел с помощью новой техники, базировавшейся на научных наблюдениях, добиться объединения ума и духа у своих учеников. Опасные техники, ведущие к травмам, Кано исключал из программы, стараясь создать новый, эффективный вид борьбы.

В 1881 году Кано окончил университет и вскоре поступил на должность учителя литературы в школу для детей из привилегированных семей. В феврале 1882 года Кано открыл своё додзё; эта дата считается датой основания Кодокан дзюдо. В самом начале у Кано было девять учеников и зал размером на 12 татами.[1]

Новое искусство дзюдо стало распространяться лишь тогда, когда ученики Кано в 18851888 годах во время турниров, проводимых под эгидой Полицейского управления Токио, сумели неоднократно победить в соревнованиях с представителями различных школ дзюдзюцу.[2] В связи с такими успехами школа дзюдо стала распространяться по Японии довольно быстро. В 1907 году дзюдо, наряду с кэндо, ввели в программу общеобразовательных средних школ,[3], а затем оно постепенно получило распространение в полиции и армии.

Кано вкладывал много смысла в дисциплину и был очень строг. С другой стороны, его ученики не должны были платить за своё обучение и откупались рисом и чаем. Он даже предоставлял своим ученикам одежду для тренировок, которую сам сшивал.

В 1891 году он женился на Сумако.

В 1909 году Дзигоро Кано как руководитель самой влиятельной японской спортивной организации был избран членом Международного олимпийского комитета[4].

В 1911 году Кано основал Японскую спортивную ассоциацию и был выбран на пост её президента[5].

В 1919 был назначен президентом Японской атлетической организации.

В 1938 году, 4 мая, Кано умер от воспаления лёгких в возрасте 77 лет, во время путешествия домой из Европы в Японию.

Напишите отзыв о статье "Кано, Дзигоро"

Примечания

  1. 1 2 Горбылёв А.М. Очерк истории дзюдо. Начало пути // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический сборник. Выпуск 6. — М.: ООО «Будо-спорт», 2001. — С. 7-15. — 64 с.
  2. Горбылёв А.М. Очерк истории дзюдо. «Смертельная битва» с дзю-дзюцу // Додзё. Воинские искусства Японии. Научно-популярный методический сборник. Выпуск 7. — М.: ООО «Будо-спорт», 2001. — С. 5-14. — 64 с.
  3. С. А. Косоротов, А. Д. Арабаджиев. Каноны дзюдо. — М.: Издательский дом «Будо-Спорт», 2007. — С. 20. — 128 с. — ISBN 5-901826-12-4.
  4. Горбылёв А.М. Очерк истории дзюдо. От национального признания к олимпийскому виду спорта (рус.) // Додзё. Воинские искусства Японии : Научно-популярный методический сборник. — ООО «Будо-спорт», 2001. — Вып. 8. — С. 5-13.
  5. Г. Пархомович. Основы классического дзюдо. — «Урал-Пресс», 1993. — 302 с. — ISBN 5-86610-037-1.

Отрывок, характеризующий Кано, Дзигоро

– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.