Дзойтакис, Георгиос

Георгиос Дзойтакис
Регент Греции
13 декабря 1967 года — 21 марта 1972 года
Монарх:	Константин II (де-юре) престол вакантен (де-факто)
Предшественник:	регентство учреждено
Преемник:	Георгиос Пападопулос
Супруга:	София Вуранзери
Образование:	Военное училище эвэлпидов
Военная служба
Годы службы:	1932-1974
Принадлежность:	Греция Греция
Звание:	генерал-майор
Сражения:	Итало-греческая война Гражданская война в Греции
Награды:

Георгиос Дзойтакис (греч. Γεώργιος Ζωιτάκης ; 3 марта 1910 — 21 октября 1996) — греческий генерал, участник хунты Чёрных полковников, в 1967—1972 годах — регент Греции вместо отправившегося в добровольное изгнание короля Константина II.

Биография

Георгиос Дзойтакис родился в 1910 году в городе Нафпактос нома Этолия и Акарнания. В 1932 году окончил Военное училище эвэлпидов. В составе батальона эвзонов и в звании лейтенанта участвовал в Итало-греческой войне. Во время немецкой оккупации вступил в Народную республиканскую греческую лигу (ЭДЕС) — одну из двух, наряду с прокоммунистической ЭЛАС, армий Сопротивления в Греции. В конце 1943 году, после начала конфликта между ЭДЕС и ЭЛАС, его отец был убит партизанами ЭЛАС, а осенью 1944 года он сам попал в плен к ЭЛАС. Был освобождён из плена в 1945 году; за боевые действия против оккупантов и ЭЛАС был трижды награждён Крестом Доблести.

В 1950-е годы получил высшее военное образование, в том числе окончил офицерские курсы НАТО в Западной Германии и США. Служил личным адъютантом короля Павла, командующим I армией, I и III армейскими корпусами. Ко времени государственного переворота «чёрных полковников» в 1967 году, в котором принял активное участие, служил в Афинах в звании генерал-майора. После переворота стал заместителем министра национальной обороны.

После неудачной попытки контрпереворота со стороны короля Константина и бегства последнего в Италию стал регентом Греции. В 1972 году уступил пост регента лидеру хунты Георгиосу Пападопулосу, который год спустя отменил монархию и стал президентом Греческой республики.

После восстановления демократии в 1974 году Дзойтакис был приговорён за государственную измену к пожизненному заключению. Провёл в тюрьме 13 лет, в 1988 году заключение было заменено на домашний арест из-за плохого состояния здоровья Дзойтакиса. В 1991 году подал прошение о помиловании, которое было отклонено. Скончался в 1996 году в своей резиденции Афинах. Похоронен на Первом афинском кладбище.

Был женат на Софии Вуранзери, имел дочь Вики.

Отрывок, характеризующий Дзойтакис, Георгиос

Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.