Дзорапор

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дзоропор»)
Перейти к: навигация, поиск

Дзорапор (арм. Ձորափոր) (Дзор[1], Кайан, Кайен) — гавар в провинции Гугарк Великой Армении[2], историко-географическая область. В XII—XIII веках был известен под названиями Кайан и Кайен.





География

Охватывал территории вдоль среднего течения реки Агстев[3]. Согласно «Армянской географии» VII века, был первым гаваром провинции Гугарк[2]. Дзорапор граничил на севере с гаваром Кохбопор, на западе — с Таширом, на юго-востоке — с гаваром Тавуш (Тучкатак). Название области происходит от армянского слова дзор (ущелье). Более позднее название Кайан (арм. Կայեան[4]) переводится с армянского как стоянка[5].

Исторический очерк

Согласно Мовсесу Хоренаци, в I веке н. э. Дзорапор (Дзор) вместе с гаварами Колбопор, Цобопор, Кангарк и Джавахк являлся наследственным нахарарским владением[1]. В 387 году, во время первого раздела Армении, был присоединён к вассальному от Персии Грузинскому царству[2]. Уже с IV века Дзорапор составил небольшое нахарарство. Из его знатных наследников известен католикос Армении Саак Дзорапореци[6] (Дзорапорский), живший в VII веке. Нахарарский род Дзорапора был прерван в VII веке во время арабского владычества. В 880-е годы царь Армении Ашот I присоединил Дзорапор к армянскому государству, когда его границы на востоке доходили до реки Кура[7]. В начале X века здесь строятся несколько важных крепостей и укреплений, среди которых наиболее важными были Кайан и Кайцон. С 966 года до конца XI века гавар находился в составе Ташир-Дзорагетского царства, после чего на некоторое время был завоёван сельджуками.

В начале XII века царь Грузии Давид Строитель присоединил армянскую[8] область к Грузии[9], а во второй половине XII столетия здесь правили Арцруниды с центром в крепости Махканаберд. С 1191 до XIV века Дзорапор входил во владения Закарянов. В XII—XIII веках область Дзорапор называлась также Кайан или Кайен по имени одноимённой крепости на левом берегу реки Агстев. С XVII века — Граги дзор. Позднее армянский Дзрапор входила в Картлийское царство.

Одно из древнейших поселений — селение Лали, упоминается в географии Птолемея.

Культура

В Дзорапоре находится ряд важнейших армянских историко-архитектурных памятников, среди которых Гошаванк (Гетик)[10] (1191—1196 гг.), Макараванк (1205 г.), Агарцин[11] (1281 г.), Аракелоц (XIII в.) и т. д. В гаваре Дзорапор/Кайан жили и творили такие деятели армянской культуры как Мхитар Гош, Хачатур Таронаци, в Нор Гетике (Гошаванк) учился Киракос Гандзакеци.

Известные уроженцы

В литературе

Часть действий произведения Газароса Агаяна «Турк Ангех и Айкануш Прекрасная» (1888) происходят в Дзоропоре.

Напишите отзыв о статье "Дзорапор"

Примечания

  1. 1 2 Мовсес Хоренаци. [www.vostlit.info/Texts/rus5/Horen/frametext21.htm История Армении], кн. II, гл. 8
  2. 1 2 3 [vehi.net/istoriya/armenia/geographiya/04.html#_ftnref76 «Армянская География VII века по Р. Х (приписывавшаяся Моисею Хоренскому)». Пер. с др.-арм. и коммент. К. П. Патканова]. — СПб., 1877.
  3. C. Toumanoff. [rbedrosian.com/Maps/toumapil.htm Studies in Christian Caucasian History]. — Georgetown University Press, 1963.
  4. Р. Ачарян. [www.nayiri.com/imagedDictionaryBrowser.jsp?dictionaryId=7&query=%D5%AF%D5%A1%D5%B5%D5%A5%D5%A1%D5%B6 Этимологический корневой словарь армянского языка]. — 1973. — Т. 2. — С. 504.
  5. [bararanonline.com/կայան Армяно-русский словарь]
  6. Ованес Драсханакертци. [www.vostlit.info/Texts/rus/Drash/frametext2.htm История Армении], гл. XX: «А Исраэл, пробыв на патриаршем престоле десять лет, скончался. Вслед за ним на патриарший престол вступил Саак, который по отцовской [линии] происходил из царями построенного гюха Дзорапор, а по материнской — из гюха Бердкац в гаваре Мазаз.». Ср. также прим. 274
  7. Steven Runciman. The Emperor Romanus Lecapenus and his reign: a study of tenth-century Byzantium. — Cambridge University Press, 1988. — P. 152.«At Ashot’s accession the Bagratid territory stretched right across Armenia from Lake Van to the river Kur. On the south he held the towns of Khelat, Ardjich and Percri, which he gave to his dutiful tributary the Moslem prince of Manzikert, whose allegiance lasted till the debacle following on Sembat the Martyr’s death; on the north he possessed the province of Gugark up to the city of Tiflis; and in the centre was his capital of Kars, and the metropolis of Dovin, the former residence of the Arab governors and the home of the Catholicus, and the Araxes plain, his title of King of Kings espressed a reality.»
  8. Robert W. Thomson. The Lawcode (Datastanagirk') of Mxit'ar Goš. — Rodopi, 2000. — С. 17.
  9. Вардан Великикий. [www.vostlit.info/Texts/rus11/Vardan/text3.phtml Всеобщая история]: «Давид расширил пределы Иверии присоединением Ухтик' с его округом, Гаг, Терунакап, Тавуш, Кайан, Кайтцон, Лоре, Ташир и Махканаберд; покорил себе все армянские владения, (принадлежавшие) Кюрике и Абасу…»
  10. Киракос Гандзакеци. [www.vostlit.info/Texts/rus8/Gandzakeci/frametext3.htm История Армении], гл. 13 :"А вардапет Мхитар, как только услыхал, что князь вернулся в свою вотчину, [помня] прежнюю любовь и согласие между ними, приехал к нему. И поселился в монастыре, называемом Гетик, в Кайенском гаваре, на большой реке, называемой Ахстев, на правом её берегу."
  11. Agop Jack Hacikyan. [books.google.com/books?id=2gZzD0N9Id8C&pg=PA477&dq=Haghartzin,+in+the+province+of+Dzorapor&hl=ru&ei=DQDGTLTkGYfGswaf0p36DQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCkQ6AEwAA#v=onepage&q=Haghartzin%2C%20in%20the%20province%20of%20Dzorapor&f=false The Heritage of Armenian Literature: From the sixth to the eighteenth century]. — Wayne State University Press, 2002. — Т. II. — С. 477.
  12. Agop Jack Hacikyan. [books.google.com/books?id=2gZzD0N9Id8C&pg=PA117&dq=Arkunashen+in+the+province+of+Dzorapor&hl=ru&ei=jSfGTO3CGI7AswarzK3rDQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCkQ6AEwAA#v=onepage&q=Arkunashen%20in%20the%20province%20of%20Dzorapor&f=false The Heritage of Armenian Literature: From the sixth to the eighteenth century]. — Wayne State University Press, 2002. — Т. II. — С. 117.

См. также

Источник

  • Т. Х. Акобян (1981). Историческая география Армениия. Ереван, издательство «Митк»  (арм.)

Отрывок, характеризующий Дзорапор

– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.