Дзёмги (стойбище)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Стойбище
Дзёмги
Страна
Россия
Субъект Федерации
Хабаровский край
Муниципальный район
Координаты
Население
0 человек
Часовой пояс
Автомобильный код
27
Показать/скрыть карты

Дзёмги — исчезнувшее нанайское стойбище в Хабаровском крае. Прекратило своё существование при начале строительства города Комсомольск-на-Амуре.[1][2] Поселение было расположено на месте нынешнего посёлка Менделеева в Ленинском Округе. Впервые упомянуто в книге «Путешествие на Амур, совершенное по распоряжению Сибирского отдела Императорского русского географического общества в 1855 г. Р. К. Мааком»[3], написанной исследователем Сибири Ричардом Карловичем Мааком:

Надеясь найти между островами защиту от ветра, мы переехали к другому берегу, на что потребовалось час времени, и, держась левой стороны, вскоре проехали одну мазанку, несколько ниже её гольдское селение Джонгмэ, состоящее из трёх мазанок и трёх летних жилищ.

Название стойбища образовано от нанайского слова Джонгмэ, означающего «Деревянный дом»: Джонг — дом, мэ — дерево.[4] В первой всероссийской переписи в 1897 году было указано наличие 5 дворов с населением 44 человека обоего пола.[5] Нанайцы жили там постоянно, сооружая фанзы на сваях ввиду наводнений. Их основным занятием была рыбная ловля и охота. На момент основания города Комсомольск-на-Амуре в стойбище проживало 10 нанайских семей, две русских и одна китайская.[4] По всесоюзной переписи 1926 года в нём имелось девять зданий и 46 жителей.[6] В данный момент «Дзёмги» является неформальным обозначением всего Ленинского округа, так как при сооружении завода на месте стойбища планы строительства изменились и строительную площадку для авиационного завода перенесли в глубь тайги, в связи с угрозой затоплений, и вместе с ней перенеслось название, а исторические Дзёмги стали посёлком Менделеева.[4]

Напишите отзыв о статье "Дзёмги (стойбище)"



Литература

  • Ричард Карлович Маак. «Путешествие на Амур, совершенное по распоряжению Сибирского отдела Императорского русского географического общества в 1855 г. Р. К. Мааком» / член-соревнователь Сибирского отдела С. Ф. Соловьёв. — Репринтное издание 1859 г.. — СПб.: Альфарет, 2007. — 260 с.

Примечания

  1. [www.mojgorod.ru/habarov_kraj/komsomlamur/index.html Народная энциклопедия "Мой город". Комсомольск-на-Амуре (Хабаровский край)]. Проверено 9 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fh4RND0O Архивировано из первоисточника 7 апреля 2013].
  2. [www.kmscity.ru/city/ О Комсомольске-на-Амуре]. Проверено 9 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fh4T46sG Архивировано из первоисточника 7 апреля 2013].
  3. [lib.rgo.ru/1359/puteshestvie-na-amur-v-1885-godu/ Сайт РГО — «Путешествие на Амур в 1855 году»]
  4. 1 2 3 [toponimika.ru/?p=73#more-73 Топонимия России и Мира » Архив сайта » Топонимика Хабаровского края]. Проверено 9 марта 2013. [www.webcitation.org/6F0512cyc Архивировано из первоисточника 10 марта 2013].
  5. [www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=4952 Первая всеобщая перепись насел]. Проверено 9 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fh4TlqXF Архивировано из первоисточника 7 апреля 2013].
  6. Всесоюзная перепись населения 1926 года. М.: Издание ЦСУ Союза ССР, 1928—29.

Отрывок, характеризующий Дзёмги (стойбище)

– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.