Диагор Мелосский
| Диагор Мелосский | |
| Διαγόρας ὁ Μήλιος | |
| Направление: | |
|---|---|
Диагор Мелосский (др.-греч. Διαγόρας ὁ Μήλιος; V в. до н. э.) — древнегреческий поэт и софист.
Содержание
Взгляды
В античности повсеместно расценивается как «атеист». За исключением этого факта, имеется мало сведений о его жизни и убеждениях. Он выступал против эллинской религии и критиковал Элевсинские мистерии. Афиняне обвинили его в неверии, и ему пришлось покинуть город. Он умер в Коринфе.
Его воззрения были близки к тем философам, которые, как Сократ, возражали против поклонения богам. Цицерон сообщает[1], что один из его друзей убеждал его поверить в существование богов, указывая на множество «изображений о спасении людей, которые попадали в шторм и давали клятву богам совершить какой-либо обет», но Диагор парировал: «Однако отсутствуют любые изображения тех, кто погиб в море в результате кораблекрушения». Существуют также другие свидетельства о его атеистических взглядах[2].
Диагор отстаивал атеистическую позицию с большой стойкостью, свободой и смелостью, чем было позволено, поэтому получил в древности эпитет «атеист». Вероятно, он отрицал вмешательство богов в мир, не верил в существование богов-личностей и их человеческих форм, в их способность взаимодействия с афинянами.
Отношение Диагора к популярной религии и теологии его времени имеет корни в натурфилософии и связано с родственными философскими течениями. Досократики, в большей степени, пытались объяснить явления природы с помощью законов природы без божественного вмешательства. Диагор в то время, когда древние верования в богов были поставлены под сомнения, особенно в умах молодых людей, выступил с учением о полном отсутствии богов. По-видимому, он выступал против догм греческой теологии и мифологии, и существующих форм поклонения.
См. также
Напишите отзыв о статье "Диагор Мелосский"
Ссылки
- [iph.ras.ru/elib/0950.html Новая философская энциклопедия: Диагор Мелосский]
Примечания
Литература
- Шахнович M. M. Диагор Мелосский — античный критик религии // Научно-атеистические исследования в музеях. — Л., 1989. — P. 130—144.
- Шахнович M. M. [www.psyoffice.ru/5-antique_philosophy-131.htm Диагор Мелосский] // Античная философия: Энциклопедический словарь. — М.: Прогресс-Традиция, 2008.
- Woodbury L. [www.jstor.org/stable/1086282 The Date and Atheism of Diagoras of Melos] // Phoenix. — 1965. — Т. 19, № 1. — P. 178—211.
Отрывок, характеризующий Диагор Мелосский
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
