Диалектные зоны русского языка

Диале́ктные зо́ны русского языка́ – единицы территориально-лингвистического деления второго типа, охватывающие всю территорию распространения говоров русского языка первичного формирования. В отличие от территориальных объединений первого типа (разделения на северное и южное наречия с последующим членением на группы говоров), являющихся основными в русской диалектологии, для диалектных зон характерно отсутствие соотносительности и меньшее количество языковых соответственных явлений. Диалектные зоны не входят в отношения иерархического типа «наречия – группы говоров – говоры», и поэтому ареалы диалектных зон по-разному пересекают границы наречий и среднерусских говоров, охватывая территории различных групп говоров.

Разработка лингвистического термина диалектной зоны

Впервые понятие диалектной зоны появилось в русской диалектологии при составлении диалектологической карты русского языка 1965 года. Детальное изучение новых данных распространения диалектных явлений привело к выявлению закономерностей совмещения больших по территории ареалов явлений, не связанных с разделением территории распространения русского языка на северное и южное наречия. В результате этого было установлено второе разделение русского языка на особые области – диалектные зоны (при этом подчёркивалось главенство первого членения на наречия). Обосновано такое второе разделение необходимостью более полного понимания исторических процессов развития русского языка и рассмотрения его диалектной структуры. Диалектные зоны явились одним из оснований для внутренней дифференциации наречий и среднерусских говоров, выявили языковые связи между группами говоров в пределах одной зоны в отличие от групп в пределах другой зоны, дали расширенную характеристику основам языковых комплексов групп говоров, выявили наличие межзональных говоров в центральных областях наречий (на территориях взаимоналожения окраинных ареалов противоположных друг другу диалектных зон).

Локализация диалектных явлений в пределах зон показывает своеобразные местные тенденции в развитии языка в историческом прошлом в разное время на этих территориях.

Сравнение диалектных зон и наречий

Как и наречия, диалектные зоны охватывают значительные территории говоров русского языка. Диалектные зоны и наречия имеют сходство в структурах языковых комплексов (в них также входят двучленные и многочленные диалектные явления, они связаны с разными уровнями языка: фонетикой, грамматикой, лексикой), но при этом между отдельными зонами могут быть существенные отличия по соотношению языковых явлений (по количеству явлений и по их связям с разными сторонами языка). В целом по составу входящих в языковые комплексы явлений южные диалектные зоны сложнее, чем северные.

Диалектные зоны в отличие от наречий, имеющих определённые разграничения, могут отображаться в нескольких разновидностях по различным очертаниям пучков изоглосс. Диалектные зоны не имеют границ между собой, их ареалы накладываются друг на друга. Группы говоров могут перекрываться ареалами разных зон. Так, например, Псковская группа говоров одновременно охватывается ареалами западной, северо-западной и юго-западной диалектных зон. Сами зоны могут полностью быть включёнными одна в другую. Так, например, северо-западная диалектная зона находится полностью в пределах ареалов северной и западной диалектных зон, а юго-западная в пределах западной и южной.

В сравнении с наречиями у языкового комплекса каждой из диалектных зон нет противопоставления единому комплексу на другой территории. Эта особенность связана с тем, что при выделении диалектных зон двучленными соответственными явлениями, как правило, диалектному члену территории зоны противопоставляется совпадающий с литературным языком член соответственного явления. Языковые явления, характерные для литературного языка распространены и известны по всей территории русских говоров, поэтому пучку изоглосс, определяющему языковое явление в пределах диалектной зоны, не противостоит пучок изоглосс противоположной территории.

Диалектные зоны, как и наречия, образуют сочетания языковых черт, характерные одновременно нескольким группам говоров, и не являются реальными разновидностями диалектного языка, которым пользуются как средством общения сельское население, отражая только языковые особенности крупных территорий.

Классификация диалектных зон

Диалектные зоны размещаются на значительных территориях распространения русского языка безотносительно к его разделению на наречия. Большая часть сочетаний ареалов, определяющих каждую из зон, остаётся в пределах наречий, лишь частично охватывая территорию среднерусских говоров.

На территории распространения говоров русского языка первичного формирования размещаются 7 диалектных зон:

• Западная диалектная зона (ареалы связаны с северным и южным наречиями, и со среднерусскими говорами).
• Северная диалектная зона (ареалы в пределах северного наречия).
• Северо-западная диалектная зона (ареалы на западе территорий северного наречия и среднерусских говоров).
• Северо-восточная диалектная зона (ареалы на востоке территорий северного наречия и среднерусских говоров).
• Южная диалектная зона (ареалы в пределах южного наречия).
• Юго-западная диалектная зона (ареалы на западе территорий южного наречия и среднерусских говоров).
• Юго-восточная диалектная зона (ареалы на востоке территорий южного наречия и среднерусских говоров).

Существуют классификации, в которых в качестве восьмой диалектной зоны рассматриваются центральные говоры русского языка, противопоставленные периферийным (говоры центра характеризуются языковыми чертами, свойственными и литературному языку).

Наибольшее значение имеют западная, северо-западная, северо-восточная, юго-западная и юго-восточная диалектные зоны, разделение русских говоров на 5 этих зон выражает противопоставление западных и восточных говоров, оно существует на втором плане наряду с противопоставлением на северные и южные (являющимся определяющим).

Пучки изоглосс, выделяющие диалектные зоны, проходят по территориям наречий и среднерусских говоров, при этом внутри диалектных зон локализуются группы говоров, а в областях взаимоналожения окраинных ареалов противоположных зон в пределах наречий выделяются особые межзональные говоры переходного типа (в них присутствуют языковые черты каждой из соседних зон). Межзональные говоры северного наречия совмещают в себе языковые черты западной, северо-западной и северо-восточной зон; межзональные говоры типа А южного наречия совмещают языковые черты западной, юго-западной (I пучка изоглосс) и юго-восточной зон; межзональные говоры типа Б южного наречия совмещают языковые черты юго-западной (II пучка изоглосс) и юго-восточной зон.

Языковые черты диалектных зон

Каждая диалектная зона выделяется своеобразным комплексом языковых черт, касающимся всех сторон языка - фонетики, грамматики, лексики. Например, в западной диалектной зоне: формы местоимений [й]он, [йо]на́, [йо]но́, [йо]ны́, та́[йа] - ту́[йу], то́[йе], ты́[йи]; в северной диалектной зоне: произношение прилагательных с суффиксами -ск с мягкими согласными н’ и с’ - же́[н’ск]ий, ру́[с’ск]ий, распространение слов баско́й, ба́ский, баско́, баса́ (красивый, красиво, красота); в северо-западной диалектной зоне: произношение слов верх и столб со вторым гласным после плавного: вер’[о́]х (верх), стол[о́]б (столб), наличие сочетания нн в соответствии сочетанию дн: [н:]о (дно), хо́ло[н:]о (холодно); в северо-восточной диалектной зоне: распространение слов мост (сени), бо́льно (очень); в южной диалектной зоне: распространение различных типов яканья; в юго-западной диалектной зоне: склонение местоимения одна - у од[нэ́]й , у од[не́]й, в од[нэ́]й , к од[не́]й, распространение слов жи́то (рожь), ду́же (очень), произношение ў в соответствии со звуком в; в юго-восточной диалектной зоне: наречие дю́же (очень), слово зеленя́ (всходы ржи) и т. д.

См. также

• Диалекты русского языка
• Северное наречие русского языка
• Южное наречие русского языка
• Среднерусские говоры

Отрывок, характеризующий Диалектные зоны русского языка

– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.