Языки Италии
Поделись знанием:
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
(перенаправлено с «Диалекты Италии»)
| Языки Италии | |
 Языки Италии по группам[1][2][3][4] | |
| Официальные | |
|---|---|
| Основные языки иммигрантов | |
| Основные иностранные языки |
английский (29%) |
| Жестовые языки |
Итальянский язык жестов |
| Раскладка клавиатуры |
 |
| Источники |
[ec.europa.eu/public_opinion/archives/ebs/ebs_243_en.pdf ebs_243_en.pdf] |
В Италии наряду с итальянским языком и его региональными разновидностями распространены также его диалекты, ряд романских идиомов, рассматриваемых как отдельные языки, а также языки меньшинств, не относящиеся к романской группе. При этом под названием «диалектов итальянского языка» скрываются идиомы, некоторые из которых даже не относятся к итало-романской группе.
Классификация приводится в основном по [Челышева 2001][5], см. также [Maiden & Parry 1995][6]
Романская группа
Диалекты Италии
Северные
К северным диалектам традиционно относят идиомы, распространённые севернее линии Ла-Специя—Римини. По своей структуре и особенностям исторического развития они близки галло-романским языкам и часто называются галло-итальянскими. Многие из этих диалектов часто рассматриваются как отдельные языки.
- Ломбардский язык (западно- и восточноломбардский)
- Пьемонтские
- Венетские
- Венецианский диалект занимает в этой группе особое место, на нём писал, в частности, Карло Гольдони
- Эмилиано-романьольские, иногда рассматриваются отдельно
- Диалект Болоньи (bulgnais)
- Лигурийские
Центральные
Центральные диалекты расположены между линией Ла Специя-Римини и несколько более размытым пучком изоглосс, известным как линия Рим-Анкона
- Тосканские, на основе которых создан литературный итальянский язык
Южные
Южно-центральные
И. И. Челышева делит эту зону на две подзоны:
- Северо-западная подзона (север Умбрии, включая Перуджу, центр Марке, северо-запад Лацио), подвергшаяся значительному тосканскому и романьольскому влиянию)
- Юго-восточная подзона, представляющая собственно «центральный» тип
- Пиценские говоры (центр Марке)
- Сабинские говоры (чиколано-реатино-аквиланские) (Риети)
- Римский диалект, или романеско, подвергшийся значительному влиянию тосканских диалектов и литературного языка
Собственно южные
- Диалекты Абруццо (делятся на восточные и западные)
- Диалекты Молизе
- Кампанские
- Апулийские
- Луканские
- Северо-западный луканский
- Северо-восточный луканский
- Центральный луканский
- Северо-калабрийский
- Зона Лаусберга (группа архаичных диалектов, близкая сардинскому языку)
Диалекты Крайнего Юга
- Салентинские
- Южнокалабрийские
- Сицилийские
- Западные
- Центральные
- Восточные
- Диалекты островов Устика, Пантеллерия и пр.
Другие романские языки
Ретороманские языки
Вопрос о выделении этой группы спорен (см. ладинский вопрос). Разные ученые относят эти идиомы к итало-романским либо галло-романским зонам либо выделяют для них подгруппу в рамках романской группы. Существует также мнение, что они не формируют специфического единства, но лишь сохраняют ряд архаичных черт, что часто свойственно периферийным диалектам.
- Фриульский язык
- Ладинский язык (множество диалектов)
Галло-романские языки
- Французский язык (в долине Аосты)
- Франкопровансальский язык (в долине Аосты и в некоторых долинах Пьемонта)
- Окситанский язык
Иберо-романские языки
- Каталанский язык (в городе Альгеро на Сардинии)
Другие романские языки
- Сардинский язык
- Центральные диалекты
- Южные диалекты
- Северные диалекты (по другой классификации относятся к корсиканскому языку)
- Сассарские
- Галлурские
- Еврейско-итальянский язык
Другие индоевропейские языки
Германские языки
- Немецкий язык (в Южном Тироле, провинция Альто-Адидже)
- Зюдтирольский язык (в Южном Тироле, провинция Альто-Адидже)
- Цимбрский язык
Славянские языки
В Италии распространён ряд славянских диалектов. Существуют попытки их культивации как литературных микроязыков.
- Резьянско-словенский микроязык (долина Резия, область Фриули)
- Молизско-хорватский микроязык (область Молизе)
Другие языки
- Грико (итало-румейский язык) — идиом, являющийся продолжением древних диалектов Великой Греции, относящихся к дорийской ветви древнегреческого языка
- Салентинский диалект
- Калабрийский диалект
- Албанский язык (арберишт)
Напишите отзыв о статье "Языки Италии"
Примечания
- ↑ [www.atlantelinguistico.it/dialetti/DialettiItalia.html Ali, Linguistic atlas of Italy]
- ↑ [www.maldura.unipd.it/romanistica/viale/lezione_diatopia/ Linguistic cartography of Italy by Padova University]
- ↑ [www.italica.rai.it/principali/lingua/bruni/mappe/mappe/f_dialetti.htm Italiand dialects by Pellegrini]
- ↑ AIS, Sprach-und Sachatlas Italiens und der Südschweiz, Zofingen 1928-1940
- ↑ Челышева, И. И. Диалекты Италии //Языки мира. Романские языки. М.: Academia, 2001, стр. 90-146
- ↑ Maiden, Martin & Mair Parry. The Dialects of Italy. London, NY: Routledge, 1995.
Литература
- Пенни Дж. Языки Италии // Кембриджская история древнего мира. Т. IV: Персия, Греция и Западное Средиземноморье ок. 525—479 гг. до н. э. Под ред. Дж. Бордмэна и др. Пер. с англ. А. В. Зайкова. М., 2011. С. 852—874. — ISBN 978-5-86218-496-9
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Языки Италии
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
