Диалог

Диало́г (греч. Διάλογος («разговор») — первоначальное значение — разговор, беседа) в обыденном смысле — литературная или театральная форма устного или письменного обмена высказываниями (репликами) между двумя и более людьми; вопрос одного ответ другого — в философском и научных смыслах — специфическая форма и организация общения, коммуникации. В литературе диалог — органический признак драматических жанров, но иногда является основой также и недраматических произведений, например, в русской поэзии «Разговор книгопродавца с поэтом» А. Пушкина, «Журналист, читатель и писатель» М. Лермонтова, и т. д., содержащие эстетическое и общественное кредо их авторов. Традиционно противопоставляется монологу.

Основные исторические основания диалога находятся в нарративе, философских и дидактических приёмах, обнаруживаемые в классической греческой и индийской литературе, в особенности в античной риторике, логике и софистике.

Помимо осуществления коммуникации диалог может быть использован в художественных целях (в литературе, кино), для передачи философских идей (например, диалоги Платона — «Федон», «Пир»), для обучения иностранному языку (как упражнение).

В XIX в., потеряв почти полностью соприкосновение со своей основой и поддержкой в риторике, понятие диалога появляется вновь, трансформируясь в работах критиков культуры, таких как Михаил Бахтин и Паулу Фрейре, богословов, таких как Мартин Бубер, а также, в сущности, смягчая борьбу с атомизацией и социальным отчуждением человека в массовом индустриальном обществе.

Согласно М. М. Бахтину, диалог в своём универсальном философском значении может быть понят как формат познания и существования, в котором постигается человек и его бытие.

Культурная история диалога

Как литературный и философский приём

Античность и средние века

Диалог как жанр на Среднем востоке и в Азии восходит к диспутам шумеров, копии которых сохранились с начала II-го тысячелетия до н. э., а также в диалогических гимнах Ригведы и в Махабхарате.

Считается, что в Европе в систематическое использование диалог, как независимую литературную форму ввёл Платон: указывают на его ранние эксперименты с жанром в его работе Лахет. Диалог Платона (или по Платону), однако, имеет свои основания в пантомиме (а именно в жанре — мим), которую сицилийские поэты Софрон и Эпихарм культивировали на половину столетия ранее. Эти работы, которыми восхищался и которым подражал Платон не сохранились, но учёные^[кто?] воображают и представляют их, как сыгравшие небольшую роль, обычно представляя только этих двух исполнителей. Мим Герод (автор мимиямбов) может дать нам некоторое представление о сфере в которой они работали.

Платон ещё более упростил эту форму, и свёл её к чисто аргументированному разговору, не затронув при этом забавный элемент — играющих персонажей. По всей видимости, он начал работать с этим жанром около 405 года до н. э. и к 400-му году он совершенствуется в диалоге, особенно в связи с Сократом, который, правда, уже умер к тому времени, но который считался мастером этого жанра. Все его философские сочинения, кроме Апологии используют эту форму.

После Платона, диалог стал основным литературным жанром в античности, в котором были написаны некоторые значимые работы на латинском и греческом языке. Так, вскоре после Платона Ксенофонт написал свою работу — Пир; а Аристотель написал несколько философских диалогов в стиле Платона, ни один из которых, к сожалению, не сохранился. После этого в большинстве эллинистических (философских) школ появились свои собственные диалоги. Цицерон написал несколько очень важных диалогов, среди которых — Оратор, Республика, а также работу, которая была утеряна — Гортензия (последняя цитируется Августином как работа, которая привила ему пожизненную любовь к философии).

Во втором веке нашей эры Лукиан из Самосаты достиг блестящих успехов в своих иронических диалогах О богах, О смерти, О любви и О куртизанках. В некоторых из них он нападает на суеверия и философские ошибки со всей резкостью своего остроумия; в других он просто рисует сцены современной ему жизни. Работа Диалог с евреем, христианином и философом, датированная примерно началом XII столетия н. э., но позднее под влиянием сочинений Бонавентуры и Фомы Аквинского, и в целом схоластической традиции приняла более формальный и краткий жанр суммы (например, трактаты Сумма философии и Сумма против язычников Фомы Аквинского), который в значительной мере заменил диалог, как философский формат (жанр).

От Нового времени до современности

Такие два французских высокопросвещённых писателя, как Фонтенелль (1683) и Фенелон (1712) заимствовали название наиболее значимой коллекции Лукиана Dialogues des morts (Диалоги мёртвых). В то же время в 1688 году, французский философ Мальбранш опубликовал свои Диалоги о метафизике и религии, тем самым способствуя возрождению жанра диалога в философских кругах. В английской не драматургической литературе диалог не получил широкого распространения до тех пор, пока Беркли не использовал его в 1713 году в своём трактате Три диалога между Гиласом и Филонусом. Воображаемые разговоры Лэндора (1821—1828) являются наиболее известным английским примером диалога в XIX веке, хотя диалоги сэра Артура Хэлпса также привлекали к себе внимание и были популярными.

В Германии Виланд использовал эту форму для нескольких важных сатирических произведений, опубликованных между 1980 и 1799 гг. В испанской литературе известны Диалоги Вальдеса (1528) и Диалоги о живописи (1633), написанные Винченцо Кардуччи. Итальянские писатели коллекционировали (собирали) диалоги, следуя модели Платона, в частности, следует говорить о Торквато Тассо (1586), Галилее (1632), Галиани (1770), Леопарди (1825) и множестве других.

Совсем недавно, французы вернулись к исходному применению диалога. Выдумки Жип, Анри Лаведан и других, которые остроумно и злонамеренно рассказывали светские анекдоты в разговоре, вероятно, являют собой близкий аналог к утерянным мимам ранних поэтов Сицилии. Такой вид диалога также появился в английской литературе, например у Энсти Гатри, но эти диалоги, похоже, оказались менее популярными, в частности среди англичан, чем написанные французскими авторами.

Платонический диалог, как отдельный жанр, в котором проявились особенности Сократа как говорящего с одним или с несколькими собеседниками и обсуждался некий философский вопрос, возродился в некоторых литературных опытах в XX веке. В частности, среди недавно использовавших его авторов могут быть названы Джорджа Сантаяны, написавший свою выдающеюся работу Диалоги в Лимбо (1926, 2-е изд — 1948 года; эта работа также включает в себя таких исторических персонажей, как Алкивиад, Аристипп, Авиценна, Демокрит, и Дионисий Младший в качестве докладчиков), и Айрис Мёрдок, которая включила не только Сократа и Алкивиада как собеседников в свою работу Акаста: два платонических диалога (Acastos: Two Platonic Dialogues) (1986), но также с особенности самого молодого Платона.

Философские диалоги, с Сократом и без него, как персонажем, по прежнему используется от случая к случаю философами при попытках писать привлекательные и философские литературные произведения, попытках схватить тонкие нюансы и живой обмен в дискурсе в том виде, в каком они действительно имеют место в интеллектуальном разговоре.

Сравните: Несценическая, книжная драма.

Как теологический и социальный приём (инструмент)

Мартин Бубер придал диалогу ключевую позицию в своей теологии. В своей наиболее влиятельной работе, озаглавленной I and Thou (Я и Ты) он заботливо выращивает и продвигает сквозь всю работу диалог, но не как целенаправленную попытку сделать выводы или просто выразить точку зрения, но как необходимейшее условие подлинных отношений между человеком и человеком, человеком и Богом. Его озабоченность глубинной природой подлинного диалога привела к так называемой философии диалога.

Второй Ватиканский собор сделал основной акцент на диалоге с миром. Большинство документов Собора включали различные виды диалога: диалог с другими религиями (Nostra Ætate), диалог с другими христианами (Unitatis Redintegratio), диалог с современным обществом (Gaudium et Spes), и диалог с политической властью (Dignitatis Humanae).

Физик Дэвид Бом породил родственную диалогу форму, так называемый Бомовский диалог, при которой группа людей разговаривают вместе для того, чтобы исследовать предпосылки своего мышления, осмысления, коммуникации и социальных последствий. Эта группа состоит из 10-30 человек, которые регулярно собираются вместе на несколько часов или дней подряд. Участники диалога соглашаются отставить на это время свои тактики, которые они обычно используют для убеждения, и, вместо этого, говорить из своего собственного опыта по обсуждаемой теме, который возникает во время импровизации на месте. Люди формируют свои диалогические группы, которые обычно являются бесплатными. Существует международный сервер с онлайн-списком диалогических групп, которому способствует Дон Фактор, соавтор работы, названной «Диалог — Предложение» с Дэвидом Бомом и Питером Гарреттом.

Русский философ и семиотик Михаил Михайлович Бахтин теорией диалога подчёркивал власть дискурса, углубляющего понимание множества перспектив и точек зрения и создание бесчисленного множества возможностей. Бахтин считал что всё живое взаимосвязано, и поэтому диалог создаёт новое понимание для ситуаций, которые требуют изменения. В своих значимых работах, Бахтин выстроил лингвистически-философскую методологию определения диалога, его природы и значения:

Диалогические отношения имеют специфическую природу: они не могут быть редуцированы ни до чисто логических (даже если это диалектические), ни до лингвистических (композиционно-синтаксических) отношений. Они возможны только между завершёнными высказываниями различающихся говорящих субъектов… Там где нет слов и нет языка, не может быть никаких диалогических отношений; они не могут существовать среди объектов и логических величин (понятий, суждений и т. д.). Диалогические отношения предполагают язык, но они не живут в системе языка. Они невозможны между элементами языка.

Согласно А. Ф. Копьеву, у М. М. Бахтина можно выделить два взаимосвязанных значения понятия диалог: первое более общее, состоит в том, что диалог это некоторая общечеловеческая реальность, условие формирования сознания человека и второе более узкое значение: диалог как событие общения человека.

Бразильский педагог Паулу Фрейре, известный вкладом в развитие народного образования, развивал теорию диалога как метода педагогики. Фрейре отмечал, что ведение диалоговой коммуникации в среде, характеризующейся уважением и равенством, позволяет учащимся и учителям учиться друг у друга. Великий защитник угнетённых людей, Фрейре применял на практике принцип диалога, который выявляет и связывает ценности людей. Педагогика диалога ориентирована на более глубокое понимание, на разработку неких позитивных изменений в мире.

Сегодня принцип диалога используется в школах, общественных центрах, корпорациях, федеральных агентствах, а также другие социальных образованиях и институтах, позволяя людям, как правило, в небольших группах, делиться своим видением и опытом относительно сложных вопросов и проблем. Диалогический подход используется для того, чтобы помочь людям решать давние конфликты и выстраивать более глубокое понимание спорных вопросов. Диалог — это не судейство, не взвешивание и принятие решений, а понимание и обучение. Диалог опровергает стереотипы, создает доверие и позволяет людям быть открытыми к перспективам, которые сильно отличаются от их собственных.

В последние 2-3 десятилетия по всему миру развиваются быстрорастущие движения в поддержку диалога. Так, например, в Америке появилась Национальная коалиция за диалог и обсуждение. Появляются группы и организации(например, Worldwide Marriage Encounter; Retrouvaille), помогающие людям, находящимся в браке, гармонизировать свои отношения через обучение диалогическому методу, который помогает людям в паре узнать больше друг о друге без «угрожающих поз».

Диалог — это деликатный процесс. Множество препятствий тормозит диалог и способствует конфронтации, такой, как дискуссия и дебаты. Общими препятствиями являются страх, показ или осуществление власти, недоверие; внешние влияния, отвлечения и плохие условия коммуникации могут препятствовать любому развитию диалога.

Равноправный диалог

Равноправный диалог — это одна из его форм, которая происходит, когда различные участники диалога рассматриваются скорее с точки зрения справедливости (обоснованности, вескости) их аргументов, их содержания, чем с точки зрения оценки мощности и власти тех позиций, которые они занимают, и которые их защищают.

Структурированный диалог

Структурированный диалог представляет собой вид диалогических практик, разработанных как средство ориентации, направления диалогического дискурса к проблеме понимания и согласования действия. Большинство традиционных диалогических практик не структурированы или частично структурированы и потому недостаточно помогают в выяснении различных перспектив и точек зрения в проблемной области. Дисциплинированная, организованная форма диалога, в которой участники соглашаются следовать определённой структуре, организации, или содействию, упрощению, позволяет группам решать сложные проблемы и разделять между участниками результаты того общего решения.

Алеко Христакис (представитель структурированного диалогического дизайна) и Джон Н. Варфилд (представитель т. н. Науки обобщенного дизайна) были разработчиками новой школы диалога — Интерактивного менеджмента. Основанием для привлечения структурированного диалога является анализ демократической формы диалога, осуществляемый снизу вверх. Оно свидетельствует о том, что диалог должен быть структурирован, что позволит ему обеспечить достаточное разнообразие заинтересованных сторон и, как следствие, представит проблему системно. Это также позволит сбалансировать голоса заинтересованных сторон и участников в ходе диалогического процесса.

В настоящее время структурированный диалог как метод используется командами, содействующими миротворчеству по всему миру (например, проект Диалог гражданского общества на Кипре, проект Действие за пределами границ (Act Beyond Borders) на Среднем Востоке),, глобальному развитию коренных общин, формулированию государственных и социальных политик некоторых государств, стратегическому управлению, здравоохранению, а также в других областях.

Диалог из вопросов

Изредка в литературных и других произведениях встречаются диалоги персонажей, состоящие только из вопросов, причём вопросы одного собеседника являются одновременно и ответами на вопросы другого собеседника:

— Горянка, зачем ты блуждаешь так поздно в горах?
— О милый, но кто же пойдёт для меня за водою?
— Горянка, зачем ты ведёшь незнакомца впотьмах?
— О милый, но это не есть ли кувшин за спиною?
— Горянка, зачем ты всегда в поцелуйных следах?
— О милый, но как же я пятна родимые смою?
— Горянка, зачем ты с извечной тоскою в глазах?
— О милый, но разве не ты их наполнил тоскою?

— Айдын Ханмагомедов

Литература

• Диалог // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le3/le3-2671.htm Диалог] — статья из Литературной энциклопедии 1929—1939 (автор — Я. Зунделович)
• Воскобойников А. Э. [www.zpu-journal.ru/zpu/2006_1/Voskoboinikov/3.pdf Монолог о Диалоге и Понимании] // Знание. Понимание. Умение. — 2006. — № 1. — С. 22-27.
• Манусаджян Н. Э. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2008/2/Manusadzhian/ Роль репрезентативных систем при построении коммуникативного диалога в командах], играющих в «Что? Где? Когда?»
• Bakhtin, M. M. (1986) Speech Genres and Other Late Essays. Trans. by Vern W. McGee. Austin, Tx: University of Texas Press.
• Maranhão, Tullio. (1990). The Interpretation of Dialogue. University of Chicago Press. — ISBN 0-226-50433-6.

См. также

• Нарратив
• Разговор
• Коммуникация
• Фассилитация
• Межконфессиональный диалог
• Интерсубъективность
• Философия диалога
• Речевая коммуникация
• Внутренний диалог
• Диалогическое «Я»
• Светская беседа
• Стихомифия
• Метод беседы

Отрывок, характеризующий Диалог

– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.