Дибич-Забалканский, Иван Иванович

Об отце фельдмаршала см. Дибич, Иван Иванович (1738)

Иван Иванович Дибич-Забалканский
нем. Hans Karl Friedrich Anton von Diebitsch
Портрет Ивана Ивановича Дибича работы Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	2 (13) мая 1785(1785-05-13)
Место рождения	Грослейпе, Силезия, Королевство Пруссия
Дата смерти	29 мая 1831(1831-05-29) (46 лет)
Место смерти	Клещево близ Пултуска, Царство Польское
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Годы службы	1801—1831
Звание	генерал-фельдмаршал
Сражения/войны	Аустерлиц, Гейльсберг, Клястицы, Полоцк (1), Полоцк (2), Дрезден, Кульм, Лейпциг, Ла-Ротьер
Награды и премии

Граф Иоганн Карл Фридрих Антон фон Дибич (нем. Hans Karl Friedrich Anton von Diebitsch), на русский манер Ива́н Ива́нович Ди́бич-Забалка́нский (2 [13] мая 1785, Грослейпе, Силезия — 29 мая 1831, Клещево близ Пултуска) — русский полководец прусского происхождения, генерал-фельдмаршал. Четвёртый (после Кутузова, Барклая-де-Толли и Паскевича) и последний полный кавалер ордена Св. Георгия.

Происхождение и юность

Иоганн Карл фон Дибич — последний представитель той ветви рода Дибичей, которая состояла на русской службе. Помещённый отцом Гансом Эренфридом в Берлинский кадетский корпус, Иоганн Карл вскоре обратил на себя внимание блестящими успехами в науках.

По приезде в Петербург (1801), он был определен прапорщиком в лейб-гвардейский Семеновский полк, после чего усердно занялся довершением своего военного образования и изучением русского языка.

Войны с Наполеоном

Во время первых войн с Наполеоном Дибич выказал особые отличия в боях при Аустерлице и Гейльсберге. В 1810 году, будучи дежурным штаб-офицером в корпусе графа Витгенштейна, обратил на себя внимание запиской «Organisationsplan eines Requisitionssystems», поданной им военному министру, по поводу предстоявших военных действий. Отличился в битве при Прейсиш-Эйлау.

В Отечественную войну 1812 года на долю Дибича выпало значительное участие в успехах корпуса графа Витгенштейна, особенно под Полоцком. К концу 1812 года Дибич выказал себя искусным начальником особого отряда, посланного против маршала Макдональда.

Для Прусской освободительной войны решительным событием было соглашение 1812 года, заключённое между Дибичем и прусским генералом Йорком, ставшее провозвестником начала вооружённому сопротивлению армии и народа Пруссии французским завоевателям.

В 1813 году Дибич был генерал-квартирмейстером союзных армий и отличился в сражениях при Дрездене, Кульме и Лейпциге, в 1814 году — в боях под Ла-Ротьером и Арси-сюр-Об.

С 1814 по 1823 гг. Дибич занимал должность начальника штаба 1-й Армии. С 1823 г. временно исполнял должность, а с июля 1824 г. был назначен начальником Главного штаба (одновременно управляющий квартирмейстерской частью и Военно-топографического депо).

Лишь по окончании боевых действий Дибич нашёл время устроить семейную жизнь. Он женился на баронессе Анне Егоровне фон Торнау (1798—1830), племяннице князя Барклая-де-Толли. Свадьба была отпразднована 19 марта 1815 года в Варшаве. В 1829 году Женни Дибич, как её именовали в светском обществе, была пожалована в статс-дамы. Скончалась в Петербурге 13 марта 1830 года, бездетной. Похоронена рядом с мужем.

Близость к государям

После войны Дибич был назначен начальником штаба 1-й армии и в 1818 году получил звание генерал-адъютанта. Император взял его с собой на Лайбахский конгресс, и с этого времени Дибич стал неразлучным спутником государя. В 1824 году он стал начальником Главного штаба; в 1825 году сопровождал Александра I в Таганрог и присутствовал при его кончине.

При самом вступлении на престол императора Николая I военачальник заслужил его расположение донесением об открытии заговора декабристов. Большинство заговорщиков служило во 2-й армии — и Дибич лично принял меры к аресту важнейших из них. В 1827 году, по возвращении Дибича из командировки на Кавказ (для расследования недоразумений между генералами Ермоловым и Паскевичем), ему был пожалован графский титул.

Турецкая война. Переход Балкан

В 1828 (во время войны с Турцией) Дибич находился при действующей армии, сначала без всякой определенной должности. Пользуясь неограниченным доверием императора Николая и ведя с ним обширную переписку, он руководил военными действиями вполне самостоятельно, помимо фельдмаршала графа Витгенштейна, который, не имея возможности ничего предпринять без совещания с Дибичем, представлялся лишь лицом, официально ответственным за неудачи.

В начале 1829 Дибич был назначен главнокомандующим действующей армией. По справедливому замечанию Мольтке, Дибич, имея в распоряжении относительно слабые средства, предпринимал лишь то, что, при данной обстановке, было существенно необходимо для достижения цели войны; он дал одно большое сражение (при Кулевче) и взял одну лишь крепость (Силистрию), но успехи эти сломили сопротивление неприятельской армии. Русские войска вплотную подступили к Балканам, считавшимся до того времени неодолимыми. После чего Дибич, с минимальными потерями, перешагнул (фигурально выражаясь) через Рог Старой Планины и привёл русскую армию к Адрианополю, где смелый и решительный образ действий Дибича ускорил заключение выгодного для России мира.

Балканы, считавшиеся непроходимыми в течение стольких веков, пройдены в три дня, и победоносные знамёна Вашего Величества развеваются на стенах Миземврии, Ахиолы и Бургаса, среди населения, которое встречает наших храбрецов как освободителей и братьев!

- докладывал Дибич государю. Кампания эта доставила Дибичу титул Забалканского, а 22 сентября 1829 — чин генерал-фельдмаршала. 12 ноября 1829 награждён орденом св. Георгия 1-го кл. № 19

За успешное окончание войны с Турцией в 1829 году.

Польская кампания и смерть

Июльская революция 1830 г. побудила императора Николая послать Дибича в Берлин для переговоров с королём относительно действий сообща, ввиду угрожавшей опасности. Переговоры эти, однако, не увенчались успехом. Между тем, успехи революции в Бельгии и просьбы нидерландского короля Виллема I о помощи побудили императора Николая мобилизовать часть армии и двинуть её к западной границе. Внезапно вспыхнувшее восстание в Польше заставило употребить эти войска против поляков. Вызванный из Берлина Дибич обещал подавить восстание одним ударом; но обещание это осталось неисполненным, несмотря на то, что случай к тому представился после сражения под Гроховым. Кампания затянулась на 7 месяцев. В начале апреля 1831 года император Николай писал Дибичу:

Я не могу достаточно выразить Вам мое беспокойство, основанное на том, что я во всех Ваших распоряжениях не усматриваю ничего такого, что бы давало надежду на сколь-нибудь удачное окончание кампании и наконец и потому, что я ничего не усматриваю определительного в собственных Ваших мыслях.

После разгрома поляков при Остроленке репутация Дибича стала восстанавливаться, но закончить войну взятием Варшавы он не успел: в ночь на 29 мая, в с. Клешеве, близ Пултуска, граф Дибич скончался от холеры. Его останки были перевезены в Петербург, где Дибич был похоронен на Волковском лютеранском кладбище.

Награды

российские

• Орден Святого Иоанна Иерусалимского 2-й ст.;
• Золотая шпага «За храбрость» (05.04.1806);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. с бантом (01.12.1807);
• Орден Святой Анны 3-й ст. (20.05.1808);
• Орден Святого Георгия 4-го кл. (20.05.1808);
• Золотая шпага «За храбрость» (20.05.1808);
• Орден Святого Георгия 3-го кл. (24.08.1812);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (13.02.1813);
• Золотая шпага «За храбрость» с алмазами (17.06.1813);
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (11.11.1813);
• Орден Святого Александра Невского (03.05.1814);
• Алмазные знаки к Ордену Святого Александра Невского (30.08.1815);
• Орден Святого Владимира 1-й ст. (12.10.1821);
• Орден Святого апостола Андрея Первозванного (30.09.1828);
• Знак отличия «За XXV лет беспорочной службы» (1828);
• Орден Святого Георгия 2-го кл. (09.06.1829);
• Алмазные знаки к Ордену Святого апостола Андрея Первозванного (28.08.1829);
• Орден Святого Георгия 1-го кл. (12.09.1829);
• Орден Белого орла (Царство Польское, 1830);
• Знак отличия «За XXX лет беспорочной службы» (1831).

иностранные

• Прусский Орден «Pour le Mérite» (1807);
• Прусский Орден Красного орла 1-й ст. (1813);
• Австрийский Орден Леопольда, командорский крест (1813);
• Австрийский Военный орден Марии Терезии, кавалерский крест (1813);
• Прусский Кульмский крест (1816);
• Австрийский Орден Леопольда, большой крест (20.09.1821);
• Прусский Орден Чёрного орла с алмазами (Пруссия) (30.12.1829).

Его имя выгравировано на юбилейной медали «В память пятидесятилетия Корпуса военных топографов. 1872»

Литература

• Belmont. Graf v. D. Sabalkansky. — 1830.
• Заблоцкий-Десятовский. Граф П. Д. Киселев и его время. — СПб., 1882, т. I; «Русская Старина» (1880—84).
• Бантыш-Каменский, Д. Н. 44-й генерал-фельдмаршал граф Иван Иванович Дибич-Забалканский // Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. В 4-х частях. Репринтное воспроизведение издания 1840 года. — М.: Культура, 1991.
• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_d16.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 381.
• [lexic.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=7053564&Itemid=9999 Лексика.РУ - Дибич-Забалканский (барон, потом граф) Иван Иванович] (рус.). [www.webcitation.org/61BTmLWFz Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
• [lexic.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=7935905&Itemid=9999 Лексика.РУ - Дибич-Забалканский, граф Иван Иванович] (рус.). [www.webcitation.org/61BToxlSq Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
• Российский М. Дибич-Забалканский, Иван Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Руммель В. В., Голубцов В. В. [www.runivers.ru/bookreader/book10055/#page/239/mode/1up Родословный сборник русских дворянских фамилий в двух томах, 1886]. (djvu)
• Дибич-Забалканский, Иван Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Дибич-Забалканский, Иван Иванович

– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.