Дивизия Сент-Илера (Первая империя)
Пехотная дивизия Сент-Илера | |
фр. Division d'infanterie de Saint-Hilaire | |
Годы существования | |
---|---|
Страна | |
Входит в |
Великую Армию (1805-08), |
Тип | |
Включает в себя |
Полки лёгкой и линейной пехоты |
Численность |
от 6,000 до 9,000 человек личного состава |
Войны | |
Участие в | |
Командиры | |
Известные командиры |
Пехотная дивизия Сент-Илера (фр. Division d'infanterie de Saint-Hilaire) — пехотная дивизия Франции периода наполеоновских войн.
Сформирована 29 августа 1803 года в лагере Сент-Омер, и входила в состав Армии Берегов Океана. Командиром дивизии был назначен генерал Сент-Илер.
Дивизия принимала активное участие в кампаниях Наполеона в Баварии, Австрии, Пруссии и Польше. После смертельного ранения, полученного Сент-Илером в сражении при Эсслинге, дивизию возглавил генерал Гранжан. С этого момента и до расформирования — Пехотная дивизия Гранжана (фр. Division d'infanterie de Grandjean).
Расформирована Императором 2 марта 1810 года при реорганизации французских войск на территории Германии[1].
Содержание
Состав дивизии по датам
На 7 ноября 1805 года:
- 1-я бригада (командир – бригадный генерал Шарль Моран)
- 10-й полк лёгкой пехоты (командир – полковник Пьер Пузе)
- 2-я бригада (командир – бригадный генерал Поль Тьебо)
- 14-й полк линейной пехоты (командир – полковник Жак Маза)
- 36-й полк линейной пехоты (командир – полковник Антуан Удар де Ламот)
- 3-я бригада (командир – бригадный генерал Луи-При Варе)
- 43-й полк линейной пехоты (командир – полковник Гийом Вивье)
- 55-й полк линейной пехоты (командир – полковник Франсуа Ледрю дез Эссар)
На 1 июня 1807 года:
- 1-я бригада (командир – бригадный генерал Жак Саветтье де Кандра)
- 10-й полк лёгкой пехоты (командир – полковник Пьер Бертезен)
- 22-й полк линейной пехоты (командир – полковник Клод Арман)
- 2-я бригада (командир – бригадный генерал Клод Бюже)
- 14-й полк линейной пехоты (командир – полковник Жан Анрио)
- 36-й полк линейной пехоты (командир – полковник Пьер Берлье)
- 3-я бригада (командир – бригадный генерал Гийом Латрий де Лорансе)
- 43-й полк линейной пехоты (командир – полковник Жан Боссен)
- 55-й полк линейной пехоты (командир – полковник Рене Перье)
На 5 июля 1809 года:
- 1-я бригада (командир – бригадный генерал Шарль Марьон)
- 10-й полк лёгкой пехоты (командир – полковник Пьер Бертезен)
- 2-я бригада (командир – бригадный генерал Гийом Латрий де Лорансе)
- 3-й полк линейной пехоты (командир – полковник Лоран Шобер)
- 57-й полк линейной пехоты (командир – полковник Жан-Луи Шаррьер)
- 3-я бригада (командир – бригадный генерал Жан-Антуан Брен)
- 72-й полк линейной пехоты (командир – полковник Мишель Лаффит)
- 105-й полк линейной пехоты (командир – полковник Мари Бланмон)
Организация дивизии
- штаб дивизии
- 10-й полк лёгкой пехоты
- в составе дивизии с 29 августа 1803 года до 2 марта 1810 года
- 3-й полк линейной пехоты
- в составе дивизии с 11 ноября 1807 года[2] до 2 марта 1810 года
- 14-й полк линейной пехоты
- в составе дивизии с 29 августа 1803 года до 11 ноября 1807 года[2]
- 22-й полк линейной пехоты
- c 1807 года
- 36-й полк линейной пехоты
- в составе дивизии с 29 августа 1803 года
- 43-й полк линейной пехоты
- в составе дивизии с 29 августа 1803 года
- 55-й полк линейной пехоты
- в составе дивизии с 29 августа 1803 года до 11 ноября 1807 года[2]
- 57-й полк линейной пехоты
- в составе дивизии до 2 марта 1810 года
- 72-й полк линейной пехоты
- в составе дивизии с 11 ноября 1807 года[2] до 2 марта 1810 года
- 105-й полк линейной пехоты
- в составе дивизии до 2 марта 1810 года
- артиллерия
Подчинение и номер дивизии
- 1-я пехотная дивизия в лагере Сент-Омер Армии Берегов Океана (29 августа 1803 года);
- 1-я пехотная дивизия 4-го армейского корпуса Великой Армии (29 августа 1805 года);
- 4-я пехотная дивизия Рейнской армии (15 октября 1808 года);
- 3-я пехотная дивизия 2-го армейского корпуса Армии Германии (1 апреля 1809 года).
Командование дивизии
Командиры дивизии
- дивизионный генерал Луи Сент-Илер (30 августа 1803 – 22 мая 1809)
- дивизионный генерал Шарль Гранжан (23 мая 1809 – 2 марта 1810)
Начальники штаба дивизии
- полковник штаба Франсуа Рюффен (30 августа 1803 – 1 февраля 1805)
- полковник штаба Луи Бино (2 марта 1805 – 27 сентября 1806)
- полковник штаба Пьер Лакруа (28 сентября – 24 ноября 1806)
- полковник штаба Жан-Мари Детабанрат (декабрь 1806 – январь 1807)
- полковник штаба Жан-Франсуа Делор де Глеон (31 января – 4 марта 1807)
- полковник штаба Жан-Пьер Байо (4 марта 1807 – 2 марта 1810)
Командиры бригад
- бригадный генерал Батист Биссон (30 августа 1803 – 1 февраля 1805)
- бригадный (дивизионный с 24 декабря 1805) генерал Шарль Моран (30 августа 1803 – 14 февраля 1806)
- бригадный генерал Жозеф Дольтанн (1 февраля – 1 сентября 1805)
- бригадный генерал Поль Тьебо (25 сентября – 13 декабря 1805)
- бригадный генерал Луи-При Варе (12 сентября 1805 – 14 марта 1807)
- бригадный генерал Жан-Доминик Компан (13 декабря 1805 – 27 сентября 1806)
- бригадный генерал Жак Саветтье де Кандра (13 марта 1806 – 21 февраля 1809)
- бригадный генерал Клод Бюже (29 марта 1807 – 27 июня 1807)
- бригадный генерал Гийом Латрий де Лорансе (1 марта 1807 – 4 ноября 1808, 28 марта – 15 июля 1809)
- бригадный генерал Жан-Мари Детабанрат (15 ноября 1807 – 24 мая 1809)
- бригадный генерал Пьер Пузе (29 марта – 22 мая 1809)
- бригадный генерал Шарль Марьон (27 мая 1809 – 2 марта 1810)
- бригадный генерал Жан-Антуан Брен (24 мая 1809 – 2 марта 1810)
- бригадный генерал Николя Разу (15 июля 1809 – 2 марта 1810)
Награждённые
Знак Большого Орла ордена Почётного легиона
- Луи Сент-Илер, 26 декабря 1805 – дивизионный генерал, командир дивизии
Великие офицеры ордена Почётного легиона
- Луи Сент-Илер, 14 июня 1804 – дивизионный генерал, командир дивизии
Комманданы ордена Почётного легиона
- Луи Бино, 25 декабря 1805 – полковник, начальник штаба дивизии
- Пьер Пузе, 25 декабря 1805 – полковник, командир 10-го лёгкого
- Антуан Удар де Ламот, 25 декабря 1805 – полковник, командир 36-го линейного
- Жан-Луи Шаррьер, 10 августа 1809 – полковник, командир 57-го линейного
Офицеры ордена Почётного легиона
- Жан-Франсуа Грендорж, 14 июня 1804 – полковник, командир 36-го линейного
Напишите отзыв о статье "Дивизия Сент-Илера (Первая империя)"
Примечания
Литература
- Соколов О. В. Армия Наполеона. — СПб.: Империя, 1999. — ISBN 5-93914-001-7
- Соколов О. В. Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа. 1799—1805 гг. Т. 1-2. — М.: Русский импульс, 2006. — ISBN 5-90252521-7 ; 5-90252520-9 ; 5-90252522-5
- Васильев И. Н. Несостоявшийся реванш: Россия и Франция 1806—1807 гг. Т. 1-3. — М.: Книга, 2010. — ISBN 978-5-91899-007-0 ; 978-5-91899-021-6 ; 978-5-91899-029-2
- Анри Лашук, «Наполеон. История всех походов и битв. 1796–1815» — М., 2008.
- Дэвид Чандлер, «Военные кампании Наполеона» — М., 2011.
Ссылки
- [www.ancestramil.fr/darnault/militaires/armees_napo/armee_napoleon.php Армии Франции. 1800-15 гг.]
- [www.genstab.ru/voin/oob1807.htm Осипов В., Попов А. Расписание Великой армии на 1 апреля 1807 г. Публикация в журнале «Воин»]
- [www.napolun.com/mirror/napoleonistyka.atspace.com/Battle_of_Wagram_1809.htm#battleofwagram7f Состав французской армии при Ваграме]
Отрывок, характеризующий Дивизия Сент-Илера (Первая империя)
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.
В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.