Дидона и Эней

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Опера
Дидона и Эней
Dido and Aeneas

Пир Дидоны и Энея. Франсуа де Труа. 1704
Композитор

Генри Пёрселл

Автор(ы) либретто

Наум Тейт

Жанр

опера

Действий

3

Год создания

1689

Первая постановка

1689

Дидона и Эней (англ. Dido and Aeneas) (Z. 626) — опера в трёх действиях английского барочного композитора Генри Пёрселла, либретто Наума Тейта по поэме (четвёртой книге) Вергилия «Энеида», рассказывающей историю Энея, легендарного троянского героя. Первое известное представление оперы состоялось в женской школе Джозиаса Приста в Лондоне не позже лета 1688 года. Считается выдающейся оперой Пёрселла[1]. Единственное его произведение для музыкального театра без разговорных диалогов.





Действующие лица

Партия Голос
Дидона сопрано или меццо-сопрано[K 1]
Эней тенор или баритон[K 2]
Белинда сопрано
Вторая служанка сопрано или меццо-сопрано
Колдунья контральто, контратенор или бас[4]
Первая ведьма меццо-сопрано
Вторая ведьма меццо-сопрано
Дух в образе Меркурия сопрано или контратенор
Первый моряк тенор[K 3]

Либретто

До «Дидоны и Энея» Пёрселл сочинил музыку для нескольких театральных постановок: девять пьес для «Теодозиуса или Силы Любви» Натаниэля Ли (1680) и восемь песен к «Предпочтению дурака» (A Fool's Preferment, 1688) Тома д’Юрфе. Он также написал песни для двух пьес Наума Тейта (будущего автора либретто «Дидоны и Энея»), «Сицилийский узурпатор» (The Sicilian Usurper, 1680) и Cuckold-Haven (1685). «Дидона и Эней» стала для Пёрселла первой полной оперой и тесно связана с английской традицией театра масок.

Основанная на пьесе Наума Тейта «Брут из Альбы или Очарованные любовники» (Brutus of Alba, or The Enchanted Lovers, 1678), опера вероятно, представляет собой аллегорию. Во вводной части радостная весть о браке между двумя монархами, возможно, указание на брак Вильгельма и Марии. В стихотворении, написанном около 1686 года, Тейт изображал Якова II, который как Эней, был введён в заблуждение хитростью Колдуньи и её помощниц ведьм (представлявших римский католицизм — распространённая метафора того времени) и отказался от Дидоны, символизирующей британский народ. Та же самая символика могла быть повторена в опере[1]. Это объясняет добавление таких персонажей как Колдунья и ведьмы, которых нет в «Энеиде» Вергилия. Особенный драматизм ситуации придаёт то обстоятельство, что Эней следовал не воле богов, а был обманут духами.

Несмотря на то, что опера — трагедия, в действие введены более лёгкие сцены, такие как песня Первого моряка Take a boozy short leave… Эллен Харрис полагает, что грубость и цинизм песни подчеркивают «мораль» истории: молодые женщины не должны уступить авансам и обещаниям горячих молодых людей[6]:17.

Партитура

Авторская партитура оперы не сохранилась, единственная рукопись XVII века, дошедшая до наших дней, — либретто, возможно оригинал. Самая старая партитура «Дидоны и Энея», находящаяся ныне в Бодлианской библиотеке, была переписана не ранее 1750 года, спустя более чем шестьдесят лет после того, как была создана опера[7]:239. Ни один из более поздних источников не следует подразделениям либретто на акты, утрачена музыка Пролога. Пролог, конец сцены в роще (акт 2) и несколько танцев, вероятно были потеряны, когда оперу поделили на части, которые заполняли время между актами театральных пьес в первом десятилетии XVIII века[2]:239-245.

Ария «Ах, Белинда» была издана первой в Orpheus Britannicus, сборнике произведений Пёрселла[1]. Самой же известной стала ария «Когда меня положат в землю» («Плач Дидоны»). Обе арии построены как плач на основе бассо остинато. «Плач Дидоны» исполнялся артистами, далёкими от классической оперной школы, например Клаусом Номи (Death), Эн Брун и Джеф Бакли. Были выполнены аранжировки арии, она многократно использовалась, в том числе в музыкальном оформлении мини-сериала HBO «Братья по оружию». Ария исполняется военным оркестром в День перемирия в годовщину окончания Первой мировой войны на главной церемонии, проходящей в Уайтхолле.

Музыка, как считают некоторые исследователи, слишком проста для такого композитора, каким был Пёрселл в конце 1680-х годов, однако это может быть объяснено тем, что опера предназначалась для исполнения школьниками[1].

Произведение аранжировано для четырёх голосов и сопровождающего баса (basso continuo). То обстоятельство, что либретто Школы Челси содержит два танца в сопровождении гитары: Dance Gittars Chacony в акте 1 и Gittar Ground a Dance в сцене «В роще» (акт 2), породило предположение, что Пёрселл включил гитару как основной инструмент в группу континуо[8]:200—201. Музыка ни одного из этих танцев неизвестна, и кажется вероятным, что Пёрселл не сочинял их, а скорее они должны были импровизироваться гитаристом[8]:200.

Существует несколько редакций оперы с различной реализацией континуо; одной наиболее известных и необычных является версия Имоджин Холст и Бенджамина Бриттена. Множество редакций оперы доступны для исполнения непрофессиональным музыкантам, это обстоятельство обеспечило рост популярности «Дидоны и Энея» во второй половине XX века[9]:iv. Утраченная музыка Пролога не восстанавливалась, несколько редакций оперы дополнены музыкой ритурнели в конце второго акта, ноты которой также не сохранились.


Синопсис

Действие I. Карфаген. Дворец Дидоны. Опера начинается с появления царицы Дидоны в своем дворце в сопровождении свиты. Белинда пытается приободрить Дидону, но она полна печали из-за любви к Энею. Свита пытается прогнать печаль с её чела, но она неутешна. Входит Эней со свитой и просит руки Дидоны. Она соглашается, и все ликуют.

Действие II. Пещера. Колдунья замышляет уничтожить Карфаген и его царицу, и просит ведьм помочь ей в этом. Колдунья посылает злого духа, который принимает образ Меркурия. Он застигает Энея, Дидону, Белинду и свиту в лесу, его появление сопровождает буря, насланная колдуньей. Злой дух внушает Энею, что он якобы послан Юпитером, приказывает Энею оставить Дидону и Карфаген. Эней даёт своё согласие, полагая, что это воля богов, но его сердце разрывается оттого, что он должен покинуть Дидону.

Действие III. Порт Карфагена. Матросы поднимают якоря и радуются скорому отплытию. Появляются Колдунья с ведьмами, довольные тем, что их план сработал. Дидона безумно скорбит при мысли о предстоящей разлуке с Энеем. Она рассказывает о своем горе Белинде. Внезапно возвращается Эней, который пытается оправдать свой поступок волей богов, но Дидона осмеивает это. Тогда Эней хочет остаться — наперекор богам — с возлюбленной. Но Дидона непреклонна: раз Эней решил оставить её, он должен уйти, а сама она решила умереть. Перед смертью Дидона исполняет свою последнюю арию When I am laid in Earth, также известную как «Плач Дидоны». Умирая, Дидона просит амуров разбросать на её могиле лепестки роз, мягких и нежных, как её сердце.

Премьера. Последующие постановки

Первым известным представлением «Дидоны и Энея» был спектакль в женской школе Джозиаса Приста в Челси. Оно состоялось не позже июля 1688 года[10], хотя существует предположение, что опера, возможно, была написана для более ранней постановки при дворе Карла II [11] или Якова II[12][13]. После спектакля в Челси опера при жизни Пёрселла больше не ставилась. В 1700 году «Дидона и Эней» была включена в адаптированную версию пьесы Шекспира «Мера за меру» в лондонском театре Томаса Беттертона.

После 1705 года «Дидона и Эней» не инсценировалась, отмечены лишь единичные концертные исполнения, до 1895 года, когда впервые за многие годы студенты Королевского колледжа музыки в театре Лицей (Лондон) исполнили оперу в годовщину смерти Пёрселла. Первый раз за пределами Англии опера была исполнена в концертной версии 14 декабря 1895 года в дублинском университетском Обществе.

Постановки XX и XXI веков

Премьера «Дидоны и Энея» в США состоялась в Нью-Йорке в отеле «Плаза» 10 февраля 1923 года. В спектакле играли ученицы Rosemary School, газета «Нью-Йорк Таймс» отметила «значительные упрощения» партитуры оперы[14][15]. 13 января 1924 года в нью-йоркской Ратуше была исполнена концертная версия с профессиональными музыкантами. Представление было организовано Обществом Друзей Музыки, использовалась партитура, отредактированная Артуром Боданцким, который выступил также в качестве дирижёра[K 4]. В связи с появлением новых редакций партитуры и возрождением интереса к барочной музыке, количество постановок оперы увеличилось. После посещения Джонатаном Миллером Борнхольма (Дания), опера была поставлена в 2008 году в театре Rønne, дирижёр — Дэвин Другген.

В 2009 году к 350-летию Пёрселла были приурочены постановки «Дидоны и Энея» Нидерландской оперы, Лондонской Королевской оперы, Divertimento Baroque Opera Company и на фестивале Glimmerglass (Куперстаун, Нью-Йорк). В постановку Лондонской Королевской оперы, ставшей частью двойного спектакля, куда вошла также опера Генделя «Ацис и Галатея», были включены современные танцы в исполнении труппы en:Wayne McGregor Random Dance и мультипликационные эффекты Марка Хачарда (Hotbox Studios, Hotbox Events)[16].

В 2011 году опера была поставлена в Москве, в оперной студии ГМПИ им. М. М. Ипполитова-Иванова, в редакции дирижёра Михаила Асташева-Гришевского, где партия Энея была заменена партией солирующей виолончели.

Майкл Найман написал «Пролог» (Prologue to Dido & Aeneas) к опере Пёрселла вместо утраченного. Премьера обоих частей, получивших название «Dido» прошла в Пермском театре оперы и балета им. Чайковского (2012). В произведении современного композитора показывается предыстория постановки премьеры в XVII веке — выбор актеров в школе для девочек и репетиции.

Адаптации

Версия оперы, адаптированной к современному танцу, была поставлена американским хореографом Марком Моррисом, который исполнял роли Дидоны и Колдуньи[17]. Премьера состоялась 11 марта 1989 года в Théâtre Varia в Брюсселе. Спектакль выдержал множество представлений, в 1995 году появилась его киноверсия, снятая канадским режиссёром Барбарой Уиллис Свит с Моррисом в ролях Дидоны и Колдуньи[18]. Другая версия «Дидоны и Энея», — спектакль, поставленный Сашей Вальц (премьера 29 января 2005 года в Берлинской государственной опере), где артисты танцевали под водой в огромном резервуаре[19]. Позднее спектакль Вальц демонстрировался в люксембургском «Гранд театре», Опере Монпелье и Sadler's Wells Theatre в Лондоне. В постановках Морриса и Вальц партию каждого персонажа исполняют и певец, и танцор.

Записи

Первая полная запись оперы была сделана Decca Records в 1935 году партию Дидоны исполняла Ненси Эванс, Энея — Рой Хендерсон[20], следующей стала запись HMV 1945 года с Джоан Хаммонд и Деннисом Ноблом. Кирстен Флагстад, исполнявшая партию Дидоны в Мермейд-театре (Лондон) в 1951 году участвовала в записи оперы для EMI с Томасом Хемсли. С 1960-х партию Дидоны записали такие меццо-сопрано, как Джанет Бейкер (1961), Виктория де лос Анхелес (1965), Татьяна Троянос (1968), Тереза Берганса (1986), Анн Софи фон Оттер (1989) и Сьюзен Грэм (2003) и сопрано — Эмма Киркби (1981), Джесси Норман (1986), Кетрин Ботт (1992), Линн Доусон (1998).

Начиная с Эндрю Пэррота (1981), записавшего оперу для лейбла Chandos с ансамблем Taverner Consort and Players, предпочтение отдаётся исполнению, близкому барочному звучанию[21]. Последующие записи, соблюдающие этот принцип, выполнены Кристофером Хогвудом с Academy of Ancient Music, Уильямом Кристи с оркестром «Процветающие искусства» (1986); Тревором Пинноком с The English Concert (1989); Рене Якобсом с Orchestra of the Age of Enlightenment (1998); Эммануэль Аим с Le Concert d'Astrée (2003) и Предрагом Гостой с New Trinity Baroque (2004). Работа Аим с Сьюзан Грэм в партии Дидоны и Йеном Бостриджем — Энея в 2005 году была номинирована на Премию Грэмми в номинации «Лучшая запись оперы»[22]. В 2008 году на лейбле Alpha была создана запись оперы (HMU 140) с Симоной Кермес и Димитрисом Тилиакосом — дебютный диск дирижёра Теодора Курентзиса. В работе участвовали коллективы из Новосибирска — оркестр MusicAeterna и хор New Siberian Singers[23].

Несколько оперных спектаклей были выпущены на DVD, одни из последних — постановка 2008 года в Опера-Комик в Париже (дирижёр — Уильям Кристи, режиссёр — Дебора Уорнер, FRA Musica FRA001)[24] и 2009 года в Королевском Оперном театре (дирижёр — Кристофер Хогвуд, режиссёр — Уэйн Макгрегор, OpusArte OA1018D). Танцевальная версия Марка Морриса также записана на DVD (1995, Image Entertainment 8741), так же, как и спектакль, поставленный Сашей Вальц (2005, Arthaus Musik 101311).

Напишите отзыв о статье "Дидона и Эней"

Комментарии

  1. Оригинальная партия написана для сопрано, позднее переделана для меццо-сопрано[2]:247.
  2. Оригинальная партия написана для тенора, позднее переделана для баритона[3]:60–62.
  3. Партия первоначально исполнялась женщиной, хотя уже в 1700 году Первого матроса пел тенор[5]:v.
  4. См. список премьер оперы в США[6]:157.

Примечания

  1. 1 2 3 4 Price C. Dido and Aeneas // [grovemusic.com Grove Music Online] / ed. L. Macy.
  2. 1 2 Price C. [books.google.com/books?id=E7E8AAAAIAAJ&pg=PA225#v=onepage&q&f=false Henry Purcell and the London stage]. — Cambridge University Press, 1984. — ISBN 0521238315.
  3. Harris E. T. Henry Purcell's Dido and Aeneas. — Oxford University Press, 1990. — ISBN 0193152525.
  4. Price C., Cholij I. Dido's Bass Sorceress // The Musical Times. — Basel, Nov.,1986. — Vol. 127. — P. 615-618.
  5. Purcell H. Dido and Aeneas (vocal and full score) / Margaret Laurie and Thurston Dart (eds.). — Novello, 1971.
  6. 1 2 Harris, E. T. Henry Purcell's Dido and Aeneas. — Oxford University Press, 1990. — ISBN 0-19-315252-5.
  7. Price C. [books.google.com/books?id=E7E8AAAAIAAJ&pg=PA225#v=onepage&q&f=false Henry Purcell and the London stage]. — Cambridge University Press, 1984. — ISBN 0521238315.
  8. 1 2 Holman P. Henry Purcell. — Oxford, 1995.
  9. Purcell H. Dido and Aeneas (vocal score) / Edward Dent and Ellen Harris (eds.). — Oxford: Oxford University Press, 1991.
  10. White B. Letter from Aleppo: dating the Chelsea School performance of Dido and Aeneas // Early Music. — 2009. — Vol. 127, № 37. — С. 417-428.
  11. Wood B., Pinnock A. 'Unscared by turning times'? The dating of Purcell's Dido and Aeneas // Early Music. — 1992. — № 20. — С. 372-90.
  12. Keates J. [books.google.com/books?id=C6vaHHv-9YcC Purcell: A biography]. — Northeastern University Press, 1996. — P. 179. — ISBN 155553287X.
  13. Walkling (August 1994) p. 469
  14. Rosenthal H., Warrack J. The Concise Oxford Dictionary of Opera. — 2nd Edition. — Oxford University Press, 1979. — P. 134. — ISBN 0-19-311321-X.
  15. The New York Times (11 February 1923) p. 19
  16. [www.classicalsource.com/db_control/db_concert_review.php?id=6937 The Royal Opera & The Royal Ballet — Dido and Aeneas / Acis and Galatea], Melanie Eskenazi classicalsource.com
  17. [www.goldenmask.ru/press.php?id=792 Официальный сайт премии и фестиваля «Золотая маска». Марк Моррис представляет…]
  18. Walker (9 July 1995) p. C1
  19. Daily Mail (15 March 2007)
  20. Darrell R. D. [www.archive.org/details/gramophoneshopen010034mbp The Gramophone Shop Encyclopedia of Recorded Music] / A foreword by Lawrence Gilman. — The Gramophone Shop, Inc., 1936. — P. 371. — 582 p.
  21. Boyden M. et al. Dido and Aeneas // The rough guide to opera. — 3rd edition. — 2002. — P. 30. — (Rough Guides). — ISBN 1858287499.
  22. Associated Press (7 December 2004)
  23. [os.colta.ru/music_classic/events/details/6145/ Филановский Б. Запись «Дидоны и Энея» в исполнении Курентзиса]. OpenSpace.ru. Проверено 2 марта 2012. [www.webcitation.org/68JlsWt9E Архивировано из первоисточника 10 июня 2012].
  24. [www.forumopera.com/index.php?mact=News,cntnt01,print,0&cntnt01articleid=1389&cntnt01showtemplate=false&cntnt01lang=fr_FR&cntnt01returnid=70 Jordy, C. Flamboyante tragédie au Comique]. Forum Opéra, 9 December 2009. [www.webcitation.org/67ef5tLhK Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].

Литература

  • Boyden M. et al. Dido and Aeneas // The rough guide to opera. — 3rd edition. — 2002. — (Rough Guides). — ISBN 1858287499.
  • Darrell R. D. [www.archive.org/details/gramophoneshopen010034mbp The Gramophone Shop Encyclopedia of Recorded Music] / A foreword by Lawrence Gilman. — The Gramophone Shop, Inc., 1936. — 582 p.
  • Harris E. T. Henry Purcell's Dido and Aeneas. — Oxford University Press, 1990. — ISBN 0193152525.
  • Holman P. Henry Purcell. — Oxford, 1995.
  • Holst I. "Purcell's librettist, Nahum Tate" Henry Purcell 1659-1695 Essays On His Music / Imogen Holst (ed.). — Oxford University Press, 1959. — P. 35–41.
  • [www.forumopera.com/index.php?mact=News,cntnt01,print,0&cntnt01articleid=1389&cntnt01showtemplate=false&cntnt01lang=fr_FR&cntnt01returnid=70 Jordy, C. Flamboyante tragédie au Comique]. Forum Opéra, 9 December 2009. [www.webcitation.org/67ef5tLhK Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
  • Keates J. [books.google.com/books?id=C6vaHHv-9YcC Purcell: A biography]. — Northeastern University Press, 1996. — ISBN 155553287X.
  • Price C. Dido and Aeneas // [grovemusic.com Grove Music Online] / ed. L. Macy.
  • Price C. [books.google.com/books?id=E7E8AAAAIAAJ&pg=PA225#v=onepage&q&f=false Henry Purcell and the London stage]. — Cambridge University Press, 1984. — ISBN 0521238315.
  • Price C., Cholij I. Dido's Bass Sorceress // The Musical Times. — Basel, Nov.,1986. — Vol. 127. — P. 615-618.
  • Purcell H. Dido and Aeneas (vocal score) / Edward Dent and Ellen Harris (eds.). — Oxford: Oxford University Press, 1991.
  • Purcell H. Dido and Aeneas (vocal and full score) / Margaret Laurie and Thurston Dart (eds.). — Novello, 1971.
  • Rosenthal H., Warrack J. The Concise Oxford Dictionary of Opera. — 2nd Edition. — Oxford University Press, 1979. — ISBN 0-19-311321-X.
  • White B. Letter from Aleppo: dating the Chelsea School performance of Dido and Aeneas // Early Music. — 2009. — Vol. 127, № 37. — С. 417-428.
  • Walkling A. Political Allegory in Purcell's Dido and Aeneas (англ.) // Music & Letters. — 1995. — Vol. 76. — P. 540–571.
  • [pqasb.pqarchiver.com/thestar/access/21208971.html?dids=21208971:21208971&FMT=ABS&FMTS=ABS:FT&type=current&date=Jul+09%2C+1995&author=By+Susan+Walker+TORONTO+STAR&pub=Toronto+Star&desc=Every+inch+a+diva+Opposites+attract+dancer+Mark+Morris.+They+define+his+life+and+his+art&pqatl=google Walker, Susan Every inch a diva. Opposites attract dancer Mark Morris. They define his life and his art. 9 July 1995, p. C1] (англ.). Toronto Star.
  • Wood B., Pinnock A. 'Unscared by turning times'? The dating of Purcell's Dido and Aeneas // Early Music. — 1992. — № 20. — С. 372-90.

Ссылки

  • [www.newtrinitybaroque.org/multimedia/audio.html Фрагменты для бесплатного прослушивания]
  • [music.edu.ru/catalog.asp?ob_no=12473&cat_ob_no= Финальная ария Дидоны]
  • [music.edu.ru/catalog.asp?cat_ob_no=&ob_no=12472 Соло шкипера, танец ведьм и матросов]
  • [classiclive.org/index.php?option=com_content&view=article&id=199:2011-05-17-08-45-16&catid=45:2011-05-02-07-30-52&Itemid=69 Либретто]

Отрывок, характеризующий Дидона и Эней


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.