Дикс, Джон Адамс

Джон Адамс Дикс John Adams Dix
24-й губернатор Нью-Йорка
1 января 1873 — 31 декабря 1874
Вице-губернатор:	Джон Робинсон
Предшественник:	Джон Хоффман
Преемник:	Сэмюэл Тилден
Сенатор от штата Нью-Йорк
27 января 1845 — 3 марта 1849
Предшественник:	Генри Фостер
Преемник:	Уильям Сьюард
24-й министр финансов США
15 января — 6 марта 1861 года
Президент:	Джеймс Бьюкенен
Предшественник:	Филип Томас
Преемник:	Салмон Чейз
Рождение:	24 июля 1798(1798-07-24) Боскоен, Нью-Гэмпшир, США
Смерть:	21 апреля 1879(1879-04-21) (80 лет) Нью-Йорк, США
Партия:	Демократическая партия Республиканская партия
Автограф:

Джон Адамс Дикс (англ. John Adams Dix) — американский государственный деятель.

Джон Адамс Дикс родился 24 июля 1798 года в городе Боскоене, Нью-Гэмпшир. Во время войны 1812 года стал кадетом, принимал участие в операциях на канадской границе. В 1828 году Дикс достиг звание капитана. Изучив законодательство, он начал практиковать закон. С 1831 по 1833 год Дикс был генерал-адъютантом. В 1842 году принимал участие в законодательном собрании. Затем Дикс был избран сенатором от партии демократов. В 1861 году после отправления обязанностей начальника почты Нью-Йорка, назначен министром финансов президентом Джеймсом Бьюкененом. В 1873—1875 года — губернатор Нью-Йорка. Дикс скончался в Нью-Йорке 21 апреля 1879 года.

Литература

• [bioguide.congress.gov/scripts/biodisplay.pl?index=D000365 Джон Адамс Дикс в биографическом словаре Конгресса США]

Отрывок, характеризующий Дикс, Джон Адамс

– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.