Дилер 2

Дилер 2
Pusher 2
Жанр	криминальная драма гангстерский фильм
Режиссёр	Николас Виндинг Рефн
Продюсер	Хенрик Данструп
Автор сценария	Николас Виндинг Рефн
В главных ролях	Мадс Миккельсен Лейф Сильвестр Анне Сёренсен Курт Нильсен Эйвинд Хаген-Траберг
Оператор	Мортен Сёборг
Композитор	Петер Петер
Длительность	100 мин
Страна	Дания Дания
Язык	датский
Год	2004
Выход фильма «Дилер 2» (оригинальное название — Pusher 2)

К:Фильмы 2004 года

«Дилер 2» — четвёртый полнометражный фильм датского режиссёра и сценариста Николаса Виндинга Рефна, малобюджетная криминальная драма, вторая из серии о наркодилерах Копенгагена.

Сюжет

Тонни, которому со дня на день выходить из тюрьмы на свободу, внимательно слушает историю своего сокамерника — он поборол страх перед четырьмя бандитами, пытавшимися отнять его бизнес, открыв по их машине огонь из автомата. Одна пуля попала в бензобак и четвёрка заживо сгорела в своём автомобиле. Подводя итог сказанному, заключённый сообщил, что между ним и Тонни есть лишь одно различие — над Тонни всё ещё властвует страх.

В поисках заработка Тонни приходит в гараж отца — криминального авторитета, известного как Герцог. Тот встречает сына весьма холодно и даёт ему работу с большой неохотой. С этого момента каждая попытка Тонни показать себя заканчивается его унижением.

Обсуждая с братом Редом перспективу кражи машин, Герцог демонстративно снисходительно относится к мнению Тонни. В то время как банда Герцога развлекается в борделе, Тонни не может прийти в возбуждение и с позором уходит из заведения. По пути в отцовский гараж он повинуется внезапному импульсу и угоняет красный Ferrari, что приводит Герцога в гнев — такую машину легко обнаружить. После ограбления автомагазина в составе людей Герцога, татуированному бандиту не находится места в общей машине и Тонни просит Реда пустить его в багажник.

Проститутка Шарлотта сообщает Тонни, что родила от него ребёнка, и требует принести в дом денег. Новоиспечённый отец соглашается «прикрыть спину» местному сутенёру Курту по прозвищу Киска в то время как тот будет осуществлять сделку по покупке кокаина. Продавцом оказывается сербский авторитет Мило — старый знакомый Тонни. Расплатившись и получив товар, Курт смывает его в унитаз, испугавшись неожиданного стука в дверь. Киска пытается уговорить серба вернуть 15 тысяч крон, которые сутенёр занял у Герцога, но Мило отвечает отказом. На последние деньги Курта Тонни покупает у торговца оружием Мухаммеда самый дешёвый пистолет и стреляет в сутенёра, чтобы тот мог выиграть время и рассказать Герцогу ложь про вооружённое нападение и отъём денег.

Тонни присутствует на свадьбе О и Грю, где Герцог произносит тост, превознося достоинства своего коллеги О и укоряя неудачника-сына. Расстроенный Тонни накачивается выпивкой и кокаином, и даёт волю гневу, когда Шарлотта оставляет их ребёнка без присмотра. Утихомиренный О, Тонни покидает компанию, понимая, что в очередной раз повёл себя глупо и недостойно. На улице Киска предлагает ему разгромить дом сутенёра, продолжая таким образом ложь о преследовании Курта сербским наркодилером. Тонни соглашается, но когда дело доходит до убийства находящейся в доме проститутки, бежит обратно на свадебную гулянку.

В отчаянной попытке примириться с отцом, Тонни вызывается убить его бывшую супругу, а теперь одну из проституток Киски — Жанетт. Он приходит в притон Курта, но так и не решается на убийство. Узнав об этом, Герцог жестоко ругает сына и плюёт ему в лицо. Герой теряет терпение и нападает на Герцога, с остервенением вонзая в него заточку даже тогда, когда жизнь уже покинула тело бандита. В поисках О Тонни находит Шарлотту и Грай, нюхающих кокаин. Улучив момент, герой забирает своего ребёнка, крадёт несколько монет из чьей-то сумки, и уезжает из города. Последние кадры демонстрируют затылок Тонни с вытатуированным словом respect.

Актёры

Мадс Миккельсен — Тонни Лейф Сильвестр — Герцог Анне Сёренсен — Шарлотта Курт Нильсен — Курт Эйвинд Хаген-Траберг — О

Златко Бурич — Мило Карстен Шрёдер — Ред Мария Эрвольтер — Грю Ильяс Аджак — Мухаммед Линс Кесслер — Жанетт

Создание

На волне успеха первого «Дилера» Николас Виндинг Рефн снял бытовую драму «Истекающий кровью», с актёрским составом своей дебютной ленты и с некоторым режиссёрским экспериментом — двумя сюжетными линиями. Коллеги Рефна по созданию этого фильма предлагали ему продолжать совместное творчество такой же командой, но, посчитав себя уже достаточно опытным режиссёром, датчанин отказался от подобной идеи, пересёк Атлантический океан и приступил к съёмкам нового фильма в канадской провинции Манитоба. Результат этой работы, неонуар «Страх „Икс“», потерпел крах, как признавал сам Рефна — «на всех уровнях: финансовом, коммерческом, художественном, творческом, личном».

Под гнётом миллионной задолженности Рефну не осталось ничего другого, кроме как вернуться в Данию и обратиться к популярной формуле обанкротившихся режиссёров — снять продолжение своего успешного фильма. Решение о сиквеле далось постановщику нелегко: подавленный неудачей «Страха „Икс“», Рефн боялся, что не сможет снять кино, превосходящее «Дилера» и, дав согласие на съёмки, он демонстрировал окружающим своё презрение и отвращение к самой идее «Дилера 2». Кризису положила конец супруга режиссёра — Лив Корфиксен, которая родила ему первенца. Николас Виндинг воспринял это как Божий знак и фильм «воскрес» в его глазах. По словам датчанина, он наслаждался работой над сиквелом, рассматривая фильм как первого «Дилера», каким он должен был быть, но каким юный и неопытный режиссёр не смог его сделать.

Сценарий, который был написан постановщиком за две недели, носил полуавтобиографический характер — в непростых отношениях отца и сына, в частности. На позицию главного героя вышел Тонни — персонажа второго плана из дебютной картины Рефна. Поначалу режиссёр изобразил его таким же крутым, как и в первой части, но исполнитель роли Мадс Миккельсен обратился к Николасу Виндингу со словами «Слушай, Ник, ты не такой клёвый», намёкающими на автобиографические нотки в образе Тонни. В итоге Мадс остался весьма доволен трогательной и красивой историей Рефна и своим персонажем — «героем второго плана в его собственном фильме», как выразился актёр.

Критика

Опасения Николаса Виндинга Рефна оказались напрасными — второй «Дилер» при сравнении с первым был отмечен как более выразительная кинематографическая работа, то и дело граничащая со сказочным сюрреализмом. Рецензент американской газеты The Guardian назвал «Дилера 2» очень умной и увлекательной гангстерской картиной, несмотря на всю её жестокость и мрачность. Обозреватель британского журнала Empire добавил, что лента, как минимум, даёт все основания для просмотра «Дилера 3». Актёрская игра Мадса Миккельсена, сумевшего, по определению критика Variety, изобразить нежность татуированного и свирепого на вид преступника, удостоилась ряда кинонаград Дании, в том числе наиболее весомой премии — «Бодиль», присуждаемой Датской национальной ассоциацией кинокритиков.

Саундтрек

</td></tr>

Pusher 2 (Original Motion Picture Soundtrack)
Саундтрек VA
Дата выпуска	25 декабря 2004
Жанр	рок, транс
Длительность	48:41
Страна	Дания Дания
Лейбл	Universal Music Denmark

№	Название	Исполнитель	Длительность
1.	«Theme from Pusher II»	The Bleeder Group	1:38
2.	«Saturday Night»	Hyperlove	3:52
3.	«Fly Away»	DJ Nic	3:35
4.	«Skinsong»	A Rex	4:04
5.	«Underworld 2»	Lovelight	4:28
6.	«Tonny’s Theme»	The Bleeder Group	0:57
7.	«The Voice of the Rumspringa Thruth Goddess»	Mormon’s Revenge	5:05
8.	«My Firsl Kill»	Loopy	4:05
9.	«Sad Disco»	Keli Hlodversson	3:35
10.	«Du Har Chancen»	Monstah	4:09
11.	«Did You Feel Low»	A Rex	6:07
12.	«Amber Green Re-Revisited Massive Return»	The Bleeder Group	5:14
13.	«Tarok»	Lovelight	6:16
14.	«The Acoustics of Crime»	Peter Peter and Kyed	1:56
15.	«With Blood On My Hands»	The Bleeder Group	7:49
16.	«With Blood On My Hands» (UK Version)	The Bleeder Group	5:27

Отрывок, характеризующий Дилер 2

Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.