Дилиф
село
Показать/скрыть карты
|
Дилиф (арм. Դլիվեկ ,Դլիվ, Dlivek, Dliv; груз. დილიფი, Dilipi) — армянское село на юге Грузии, в крае Джавахк Ниноцминдского муниципалитета (до 1991 года — Богдановского района), вблизи от тройного пограничного стыка Грузии, Армении и Турции (региона Восточная Анатолия, исторически происходящего от Западной Армении). Находится около 10 км от райцентра, на юго-западе.
Описание
Основное население составляют армяне. В селе распространён мушский диалект. Население села около 1500 человек. Религиозную деятельность в селе представляет Армянская апостольская церковь.
На территории села находятся месторождения полезных ископаемых: базальт, сланец, пемза, торф.
Рядом с Дилифом находятся речки Кохали, Шор, Дзган арун и озеро Ханчали.
История
Село Дилиф было переосновано летом 1830 года выходцами из Западной Армении, сел Енгикёй и Хачалуйс Хнусской провинции, села Еникёй Буланухской провинции, села Техут Хлатской провинции Битлисской губернии, города Кахзван и других мест.
Также в Дилифе основались армянские цыгане-боша, которые позднее переехали в Ахалкалаки.
В 1862-66 годах на пожертвованиях сельчан в Дилифе была построена армянская церковь Св. Вардананц.
В 1911 году в Дилифе была построена школа.
В мае 1918 года Дилиф сильно постртадал от турецкого нашествия на Джавахк, потеряв 25 % населения (320 человек).
До февраля 1921 года село Дилиф входило в состав Вачианского сельского правления Ахалкалакского уезда.
С февраля 1921 года село Дилиф присоединили к вновь созданному Гореловскому району, а после Богдановскому (Ниноцминдскому) району Грузинской ССР.
В 1930 году организовался колхоз имени А.Микояна.
В Великой Отечественной войне (1941—1945) дилифцы потеряли 82 человека.
В 1950 году в Дилифе была построена ГЭС.
В 1962 году в Дилифе построена новая школа.
В 1981 году в Дилифе был построен пионерский лагерь «Джавахк».
Во всей округе Дилиф славится своими кристально чистыми родниками, которые дают жизнь ближайшим тридцати селам.
В разное время в Дилифе действовало 12 мельниц, на данный момент — лишь одна.
Благодаря жителям села Дилиф, сохранилось очень много старых армянских песен и фольклора .
Папик Григорян в XIX веке построил Мухранский мост в Тифлисе по поручению наместника царя на Кавказе князя Воронцова, получил за заслуги титул мавра и имения в Борчалинском уезде Тифлисской губернии.
Исторические памятники
- Церковь Св. Вардананц (Святых воевод Вардана)
- Руины средневековой церкви
- Каменные овни
- Часовня Сурб Минас
- Часовня Сурб Теваторос
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Дилиф"
Отрывок, характеризующий Дилиф
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
