Дилос

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
ДилосДилос

</tt>

</td></tr>
Дилос
греч. Δήλος
37°24′ с. ш. 25°16′ в. д. / 37.400° с. ш. 25.267° в. д. / 37.400; 25.267 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=37.400&mlon=25.267&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 37°24′ с. ш. 25°16′ в. д. / 37.400° с. ш. 25.267° в. д. / 37.400; 25.267 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=37.400&mlon=25.267&zoom=9 (O)] (Я)
АрхипелагКиклады
АкваторияЭгейское море
СтранаГреция Греция
РегионЮжные Эгейские острова
Дилос
Площадь3,4 км²
Наивысшая точка115 м
Население (2001 год)14 чел.
Плотность населения4,118 чел./км²
Объект всемирного наследия
Delos
Ссылка [whc.unesco.org/ru/list/530 № 530] в списке объектов всемирного наследия ([whc.unesco.org/en/list/530 en])
Тип культурный
Критерии ii, iii, iv, vi
Регион Европа и Северная Америка
Включение 1990  (14-я сессия)

Дилос[1], Де́лос[2] (др.-греч. Δῆλος, греч. Δήλος) — греческий остров в Эгейском море, в группе островов Киклады. В настоящее время остров является или необитаемым, или малонаселённым, в ходе переписи 2001 года было зарегистрировано 14 жителей.

Согласно мифам Древней Греции, на острове произошло рождение богов Аполлона и Артемиды. С древних времён Дилос являлся священным местом поклонения у греков. На острове есть множество достопримечательностей, в их числе храмы Аполлона и Диониса.

Остров сохранил множество следов различных цивилизаций Эгейского мира с 3-го тысячелетия до н. э. до раннехристианского периода. Археологические памятники Дилоса, разнообразные и очень тесно сконцентрированные, формируют образ большого многонационального средиземноморского порта.





Мифология

Согласно мифам, изначально Дилос был плавающим островом, появившимся в результате того, что Посейдон захватил своим трезубцем комок земли со дна моря. Лето, вступившая в связь с Зевсом и преследуемая ревностью Геры, долго странствовала по свету и ни один клочок суши не мог её приютить. После просьбы к острову Дилос, куда Лето прибывает в образе волчицы, стать её пристанищем и обещания прославить остров великолепным храмом, Лето девять дней мучается там в родовых схватках, а затем под пальмами рожает Аполлона и Артемиду (один из эпитетов Аполлона был Делиос, а Артемиды — Делия). Для обеспечения безопасности Леты Зевс связал остров цепями с морским дном (по другой версии мифа он закрепил его на четырёх алмазных колоннах).

Афиней упоминает, что на Дилосе находилось изображение Лето в виде грубого полена.

История

На острове издавна находился храм Аполлона, что послужило толчком к созданию амфиктионий из соседних островов (Киклады) в течение VIII века до н. э. союза, охватившего весь ионийский мир от Афин и Эвбеи до малоазийской Ионии. В VI веке до н. э. сильнейшие морские державы соперничали из-за первенства в амфиктионии, так как это первенство равнялось первенству на море. Соседние островитяне собирались на священный остров с жёнами и детьми и совершали в честь Аполлона гимнические и музыкальные состязания с участием хоров, посылавшихся городами.

В 426 году до н. э. афиняне, имевшие тогда главенство в амфиктионии, произвели тщательное очищение острова, убрав с острова все могилы, возобновили на празднике Аполлона гимнические состязания и ввели конные ристания, которых прежде не было. С тех пор праздник совершался раз в пять лет («пентетирия» — буквально «на каждый пятый год»). Он состоял главным образом из хоровых песен и плясок в честь бога и различных состязаний, увеличению блеска и пышности которых много содействовали священные посольства, прибывавшие с участвовавших в амфиктионии островов, из Афин и из некоторых других государств собственно Эллады (например, из Мегар и Мессении). Особенным великолепием отличалась афинская феория, начальство над которой принадлежало к числу богатых граждан. Феория отправлялась не только к пентерическому празднику, а ежегодно; для переезда её на Дилос всегда употреблялся один и тот же старинный, но, конечно, по мере надобности подновляемый корабль, по преданию, тот самый, на котором Тесей ездил на Крит для убиения Минотавра. Вообще воспоминание об этом путешествии играло видную роль во время праздника; в числе священных плясок представлялось блуждание Тесея в лабиринте. Из истории осуждения Сократа (Платон Федон 58a-c) известно, что все время от отправления священного корабля на Дилос до возвращения (иногда задерживавшегося противными ветрами) считалось священным, и в течение его не могли приводиться в исполнение смертные приговоры над преступниками. Праздник совершался в «Священном» месяце, соответствовавшем аттическому Анфестериону. Ежегодно в то же время совершались празднества Аполлонии с гимническими и конными играми и хорами.

Известен также праздник Дионисий с драматическими представлениями. Поликрат Самосский дарит Аполлону целый остров Ренею, соединив его цепями с Дилосом. В эпоху персидских войн, плывя с флотом к берегам Аттики и покоряя Киклады, Мардоний не коснулся Дилоса, но, напротив, почтил богов его обильной жертвой. После греческо-персидских войн Дилос некоторое время был центром Делосского союза. В него вошли приморские и островные греческие государства, которые должны были выставлять в союзный флот корабли, оснащённые и экипированные, или платить денежные взносы — форос. На острове хранилась союзная казна, но заведовали ею афинские должностные лица. После отпадения от Афин делосцы отдались под покровительство спартанцев, которые, как явствует из одной надписи, оставили им самоуправление. Афиняне и в это время продолжали посылать на Дилос феории, как видно из истории Сократа. После сражения при Книде афиняне опять на несколько лет захватывают в свои руки управление храмом, теряют его в эпоху возвышения Фив и опять возвращают при возникновении Второго афинского морского союза (377 год до н. э.). Зависимость от Афин, несмотря на многократные попытки отпадения, сохранялась до последнего десятилетия IV век до н. э. В течение почти всего III века до н. э. Дилос составлял священный центр союза островов Эгейского моря, находившегося под политическим верховенством Родоса и составлявшего нейтральную территорию между царствами диадохов. В конце III века до н. э. Дилос связывает свою судьбу с Македонией. После поражения Филиппа V в войне с римлянами Дилос держит сторону Антиоха, затем Персея Македонского. После победы над последним (167 год до н. э.) римляне овладевают Дилосом и отдают его афинянам, под владычеством которых для Дилоса снова наступает продолжительный период процветания. В 87 году до н. э. полководец Митридата Менофан разорил Дилос. Окончательный удар нанесла война с морскими разбойниками 69-го года до н. э., после чего остров пришёл в запустение.

Достопримечательности

  • Небольшое Священное озеро в округлом котловане, ныне высохшее, предопределившее размещение построек на острове.
  • Минойский фонтан, был высечен в скале, имел прямоугольную форму с центральной колонкой. Был построен в VI в. до н. э. и восстановлен в 166 г. н. э.
  • Рыночная площадь с сохранившимися отверстиями для тентов в каменной мостовой, статуями и колоннами.
  • Делосский храм в классическом дорическом стиле.
  • Статуя Диониса.
  • Дорический храм Исиды, был построен в начале римского периода в честь Исиды, Сераписа и Анубиса.
  • Храм Геры, приблизительно 500 г. до н. э, возведённый на месте более старой постройки.
  • Дом Диониса (вилла II в. н. э.), названный по мозаике на полу, изображающей Диониса на пантере.
  • Дом дельфинов, названный по мозаике атриума.
  • Терраса львов, посвящённая Аполлону, от жителей острова Наксос, около 600 г. до н. э. Первоначально было от девяти до двенадцати сидящих, рычащих мраморных львов-охранников вдоль Священного пути; один вставлен над главными воротами в Арсенале (Venetian Arsenal). Львы создают монументальный проход, похожий на египетские проходы к священным местам, охраняемые по бокам сфинксами. На сегодняшний день сохранилось семь таких львов.

См. также

Напишите отзыв о статье "Дилос"

Примечания

  1. Балканские страны, юг // Атлас мира / сост. и подгот. к изд. ПКО «Картография» в 1999 г. ; отв. ред.: Т. Г. Новикова, Т. М. Воробьёва. — 3-е изд., стер., отпеч. в 2002 г. с диапоз. 1999 г. — М. : Роскартография, 2002. — С. 104—105. — ISBN 5-85120-055-3.</span>
  2. ДЕ́ЛОС (Дилос) // Советский энциклопедический словарь. — М. : Сов. энцикл., 1985. — С. 371.
  3. </ol>

Литература

Павсаний Описание Эллады.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Дилос

– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.