Димитрий (Вербицкий)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Архиепископ Димитрий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
114-й Архиепископ Киевский
апрель 1930 — 1 февраля 1932
Предшественник: Михаил (Ермаков)
Преемник: Сергий (Гришин)
Архиепископ Уманским,
викарий Киевской епархии
1925 — апрель 1930
Предшественник: Макарий (Кармазин)
Преемник: Александр (Петровский)
Епископ Белоцерковский и Сквирский,
викарий Киевской епархии
1921 — 1925
Предшественник: викариатство учреждено
Преемник: Ипполит (Хилько)
Епископ Уманский,
викарий Киевской епархии
31 октября 1910 — 1921
 
Имя при рождении: Максим Андреевич Вербицкий
Принятие монашества: 1896
Епископская хиротония: 31 октября 1910

Архиепископ Димитрий (в миру Максим Андреевич Вербицкий; 4 (16) августа 1869, село Броварки, Гадячский уезд, Полтавская губерния — 1 февраля 1932, Киев) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Киевский.





Биография

Первоначальное образование получил в Роменском духовном училище. Затем учился в Полтавской духовной семинарии, которую окончил в 1889 году[1].

В том же году назначен народным учителем в Пекаровской земской школе[1].

С 1890 года служил священником в селе Ольшанка, и с 1891 года — в селе Войтовцах Полтавской губернии[1].

Его жена, Елизавета Потаповна Базилевская, умерла от вторых родов 3 февраля 1893 года. В том же году вышел за штат[1].

В 1895 году поступил в Киевскую духовную академию[1].

В 1896 году, учась в духовной академии, постригся в монашество с именем Димитрий.

В 1899 году окончил Киевскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия[2] за сочинение на тему на тему: «Учение апостола Павла о язычестве»[1].

В 1900 году назначен миссионером-проповедником в Новонямецком Вознесенском мужском монастыре Кишинёвской епархии.

В 1901 году назначен смотрителем Единецкого духовного училища.

В декабре 1902 года переведён в той же должности в Киево-Софийское духовное училище.

В 1904 году возведён в сан архимандрита.

17 октября 1910 года ему Высочайше повелено быть епископом Уманским, четвёртым викарием Киевской епархии[3].

31 октября 1910 года в Троицком соборе Александро-Невской Лавры состоялась его хиротония у епископа Уманского, викария Киевской епархии. Чин хиротонии возглавил митрополит Киевский Флавиан (Городецкий).

Будучи епископм Уманским, служил настоятелем киевского Николо-Пустынного монастыря.

С 30 июня 1917 года глава комиссии, образованной Киевской епархиальной радой для подготовки Всеукраинского Православного Церковного Собора. Вышел из комиссии после объявления Синода Русской Православной Церкви о нежелательности созыва ВПЦС ввиду ожидавшегося в августе того же года открытия Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917—1918 годов.

В конце 1917 года получил предложение возглавить организованную сторонниками автокефалии Всеукраинскую Православную Церковную Раду, но отказался, усмотрев в ее деятельности покушение на канонический строй Церкви. 21 декабря Всеукраинская Православная Церковная Рада потребовала от митрополита Киевского и Галицкого Владимира (Богоявленского) покинуть Киев, передав управление одному из викариев-украинцев: епископу Димитрию или епископу Василию (Богдашевскому).

19 мая 1918 года на выборах митрополита Киевского и Галицкого епископ Димитрий, бывший 4-й викарием епархии, набрал 117 из 284 голосов. Победитель же, митрополит Харьковский Антоний (Храповицкий), получил поддержку 164 делегатов[4].

В 1919 году, возможно, выехал на Северный Кавказ, имеются сведения об управлении епископ Димитрием Екатеринодарской и Кубанской епархией; по другим данным, управлял в это время Екатеринославской епархией.

С 1921 года — епископ Белоцерковский и Сквирский, викарий Киевской епархии, являлся настоятелем киевского Николо-Пустынного монастыря.

Согласно распоряжению митрополита Михаила от 22 января 1923 года, должен был стать управляющим Киевской епархией, если бы он, Михаил, был арестован (имя Димитрий значилось первым в списке возможных преемников).

В 1923 году владыка Димитрий был арестован и отправлен вначале в Бутырскую тюрьму, а затем переведён в лагерь города Ижмы Зырянского края.

По возвращении из ссылки стал епископом Уманским, викарием Киевской епархии.

В 1925 году возведён в сан архиепископа.

12 марта 1926 году подписал донесение украинских архиереев экзарху Украины митрополиту Михаилу (Ермакову) с одобрением мер церковного прещения, принятых Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским) против организаторов григорианского раскола.

В марте 1929 года участвовал в отпевании в Киеве в Малом Софийском соборе экзарха Украины митрополита Киевского и Галицкого Михаила (Ермакова).

В апреле 1930 года нахначен архиепископом Киевским.

Скончался 1 февраля 1932 года. Свою кончину предсказал заранее, и сам читал канон на исход души. Отпевание в церкви Киево-Никольского монастыря возглавил митрополит Одесский Анатолий (Грисюк). Похоронен рядом с монастырем, на кладбище Аскольдова могила возле Свято-Никольского монастыря. В настоящее время обитель находится в ведении греко-католиков ( униатов).

Публикации

  • О современных стремлениях к свободе личности : Речь, произнес. в общ. годич. собр. чл. Киев. Св.-Владим. братства ревнителей православия 2 марта 1903 г. / Иером. Димитрий A 283/316 Киев : Св.-Владим. братство, 1904
  • «Значение личного усовершенствования для общественной жизни», 1905
  • «Авторитет канонов» // «Церковь и народ», 1905
  • «Значение монастырей для православно-русского народа», 1909
  • Начальная школа для православно-русского народа / Архим. Димитрий V 114/205 Киев : тип. Имп. Ун-та св. Владимира, 1909
  • Самоубийства, как печальное явление нашего времени / Архим. Димитрий M 86/731, Киев : тип. Имп. ун-та св. Киев : тип. Имп. ун-та св. Владимира, 1910
  • Речь при наречении его во епископа Уманского // «Прибавление к Церковным Ведомостям» 1910, № 45, с. 1891.

Напишите отзыв о статье "Димитрий (Вербицкий)"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 [www.academia.edu/19874917/Биографический_словарь_выпускников_Киевской_духовной_академии._1819-1920-е_гг._Т.1_А-Й._Киев_2014._576_с Биографический словарь выпускников Киевской духовной академии. 1819—1920-е гг. Т.1: А-Й. Киев, 2014]. с. 247
  2. www.petergen.com/bovkalo/duhov/kievda.html Выпускники Киевской духовной академии 1823—1869, 1885—1915 гг.
  3. Павловский И. Ф. Полтавцы: Иерархи, государственные и общественные деятели и благотворители. Полтава, 1914. Стр. 162
  4. [history-ua.livejournal.com/345446.html Київська митрополича кафедра в 1917 – 1921 роках: плани «переворотів» та реєстр претендентів. Ч.4. - Українська історія]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Димитрий (Вербицкий)

«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.