Димотика

Димотика́ (греч. δημοτική [γλώσσα], МФА: [ðimotiˈci] — «народный [язык]») — современная народная разговорная форма греческого языка. Термин используется с 1818 года. Димотика относится к форме языка, естественным путём развивавшейся от древнегреческого, в противовес искусственной, архаичной кафаревусе, которая являлась официальным стандартом греческого языка до 1976 года. Обе формы дополняли друг друга в типичном примере диглоссии, пока языковой вопрос не был разрешён в пользу димотики.

Часто димотика отождествляется с новогреческим языком, однако эти два термина не являются полностью синонимичными. В то время как димотика является термином, применяемым к естественным путём развившемуся разговорному языку греков, современный греческий язык (стандартный новогреческий язык, греч. Νεοελληνική Κοινή) является скорее синтезом димотики и кафаревусы, хотя, конечно, с гораздо большим влиянием первой.

Ссылки

• [www.uni-klu.ac.at/eeo/Griechisch.pdf Griechische Sprachen — Beitrag in der Enzyklopädie des europäischen Ostens] (нем.)

Отрывок, характеризующий Димотика

Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.