Динамо (стадион, Киев)
 | |
| Полное название |
Стадион «Динамо» им. В. В. Лобановского |
|---|---|
| Построен |
1933 |
| Открыт | |
| Вместимость |
16 873 |
| Домашняя команда | |
| Размеры поля |
105×75 м |
Стадион «Динамо» (Стадион «Динамо» им. В. В. Лобановского) — клубный домашний стадион футбольного клуба «Динамо». Архитекторы — П. Ржечицкий, В. Осьмак, В. Беспалый.
Содержание
История
Стадион «Динамо» расположен в Городском саду в центре Киева. Адрес: 01001 Киев, ул. Михаила Грушевского, 3. Ближайшие станции метро — «Майдан Незалежности», «Крещатик» и «Арсенальная».
В начале XX века на территории нынешнего стадиона размещались теплицы, поставлявшие овощи и фрукты в царскую резиденцию — Мариинский дворец. Здесь же находилось и весьма популярное среди горожан кафе-шантан «Шато-де-Флёр».
В 1920-е годы на их месте Киевский губернский совет общества «Динамо» построил несколько спортивных площадок: баскетбольную, волейбольную и гандбольную, а также футбольное поле с деревянной раздевалкой и гимнастический городок.
Строительство стадиона началось в 1931 году по проекту инженера-архитектора П. Ржечицкого. За два года были сделаны основные работы по общей планировке стадионного комплекса и в первую очередь спортивного ядра с футбольным полем и беговой дорожкой. Постройка последующих отдельных сооружений на его территории велось в 1934-36 по проектам гражданского инженера-архитектора В. Осьмака и архитектора В. Беспалого (главное спортивное ядро), арх.-худ. Н. Манучаровой и арх. В. Полищука (главный вход) решен в виде вогнутой колоннады с двумя пилонами по краям), арх.-худ. Й. Каракиса (ресторан стадиона (памятник архитектуры конструктивизма) и др.
В 1934 году, когда столицу УССР перенесли из Харькова в Киев, стадион «Динамо» назвали Всеукраинским. В постоянную эксплуатацию стадион был введён в 1934 году, который и значится как год появления стадиона, хотя матчи на нём проводились и раньше. Вместимость стадиона «Динамо» в 1933 году составляла 18 тысяч сидячих мест, однако по подсчётам стадион имел возможность принять до 23 тысяч зрителей. В день же открытия арены, на финальный матч первой украинской «Динамиады», в котором встречались команды Киева и Харькова, пришло около 45 тысяч человек. Сначала был назван именем главы украинского НКВД Всеволода Балицкого, затем — его всесоюзного коллеги Николая Ежова, но после ареста каждого из них терял эти названия[1].
Во время Великой Отечественной войны стадион был сильно разрушен, на его территории долгие годы находили неразорвавшиеся снаряды и мины. С 1956 года на отстроенном стадионе проводил матчи дублирующий состав «Динамо».
В 1956—1966 годах проведена реконструкция стадиона (архитекторы М. И. Гречина и И. Я. Хоменко).
Стадион вновь был реконструирован в 1977—1980 годах в рамках подготовки к Олимпийским играм — в рамках требований международных футбольных организаций. На стадионе установлены четыре металлические вышки (высотой 45 м) для прожекторов. Последняя масштабная реконструкция была проведена в начале 1990-х годов.
В мае 2002 года после смерти выдающегося футбольного тренера Валерия Васильевича Лобановского стадиону присвоено его имя.
Технические характеристики
- Секторов — 29
- Мест — 16,873
- Освещение — 1200 люкс
- Поле (с подогревом) — 105 м х 75м
- Ультрас-сектор — 1 600 мест (гостевой)
ФК «Динамо» (Киев)
В помещениях центральной трибуны находится трехэтажный офис ООО «ФК „Динамо“ (Киев)» и практически все его службы. В 2001 году на территории стадиона открыт фитнес-центр с плавательным бассейном.
С 1996 до марта 2012 года свои домашние матчи чемпионата и Кубка Украины, а также отборочные матчи европейских кубков киевские динамовцы играли на своём клубном стадионе.
Памятники
На территории стадиона находится монумент в честь футболистов киевского «Динамо», погибших в годы Великой Отечественной войны, в том числе участникам «Матча смерти».
В 2003 году, к первой годовщине со дня смерти Валерия Лобановского, на территории стадиона ему установлен памятник. В конце декабря 2013 года памятник перенесли на новое место — ко входу на территорию стадиона около перекрёстка улицы Михаила Грушевского и Петровской аллеи.
Происшествия
В ходе событий «Евромайдана» в Киеве 20 января 2014 года колоннада центрального входа на территорию стадиона оказалась рядом с эпицентром противостояния. На территории стадиона сгорел павильон билетных касс, который протестующие забросали бутылками с зажигательной смесью. Сгорел также портрет Валерия Лобановского, расположенный на колоннаде[2][3]. Памятник Валерию Лобановскому, незадолго до этих событий перенесённый с территории стадиона и оказавшийся в эпицентре столкновений, тем не менее, особо не пострадал[4][5].
Сумма причиненного стадиону ущерба определяется. По словам директора стадиона Юрий Пихтовникова: «Восстанавливать имущество придётся стадиону своими силами»[6].
Напишите отзыв о статье "Динамо (стадион, Киев)"
Примечания
- ↑ [www.ua-football.com/ukrainian/news/4063ed2a.html Клубный стадион до 60-ти тысяч расширять не будем. Хватит и 25-ти] Интервью с Игорем Суркисом на сайте UA-Футбол от 24 марта 2004 года
- ↑ [news.bigmir.net/ukraine/786993-Mitingyushie-sojgli-kassi-stadiona-Dinamo Митингующие сожгли кассы стадиона Динамо]
- ↑ [www.sports.ru/football/156035188.html В ходе беспорядков в Киеве сгорел портрет Лобановского, расположенный на колоннаде стадиона «Динамо» — Футбол — Sports.ru]
- ↑
≡ Варламов Илья. [zyalt.livejournal.com/982589.html Уличные бои в Киеве]. Живой Журнал (23 января 2014). Проверено 13 февраля 2014.
- ↑ ≡ Варламов Илья. [zyalt.livejournal.com/983675.html Временное перемирие на Майдане…]. Живой Журнал (24 января 2014). Проверено 13 февраля 2014.
- ↑ [footballnews.com.ua/news/526825/ Стадион Динамо восстановят своими силами. — Football News]
Ссылки
- [www.fcdynamo.kiev.ua/ru/club/infrastructure/5329.html Стадион «Динамо» на сайте ФК «Динамо» (Киев)]
- [skyscraperpage.com/cities/?buildingID=63207 Страница стадиона на SkyscraperPage.com]
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Динамо (стадион, Киев)
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
